– Не прикидывайся идиотом, Фрэнни.– Сьюзен, скользнув в ванную, захлопнула за собой дверь – чуть громче, нежели полагается.
– Замечательная женщина, Фрэнни. Вам повезло.
– Угу. Я готов уступить ее в обмен на несколько ответов.
– Что вы хотите этим сказать?
– Ничего.
Гас подошел к одному из больших стенных шкафов и раздвинул дверцы. Он вытащил костюм – такой же, какой был на нем: черный, дорогущий, элегантный. Целое состояние, вложенное в тряпку.
– Давайте-ка я вам помогу. Надо поторапливаться. Где у вас рубашка и туфли?
– Мы будем одеты одинаково?
Он оглядел костюм, снял с лацкана пылинку и сказал:
– Я и не представлял, что мужской костюм может стоить десять тысяч долларов. До этого путешествия не представлял. – Он выставил вперед ногу. – Джон Уэйн тоже носил ботинки «лукчиз» вроде этих[62]. Раз Флоон хочет, чтобы я сегодня был в этой одежде, так тому и быть. Он за нее заплатил, но она останется нам после поездки.
Я встал с постели голым. А что мне оставалось? Прикрыть срам подушкой?
– Гас, у меня сегодня что-то неладно с памятью. Так что извините, если я задам вам пару дурацких вопросов.
– Валяйте. Вот ваше исподнее.– Он протянул мне коричневую коробку.
Я ее открыл, развернул превосходную белую оберточную бумагу и уставился на содержимое.
– Я не ношу боксерских трусов.
– Но сегодня вы их наденете, дружище. В этом весь Флоон – все до мельчайшей детали. Не удивлюсь, если эти трусишки стоят больше, чем мой первый автомобиль.
С тяжелым вздохом я влез в них. Натянул на себя белую сорочку, черные кашемировые носки, потом костюм. «Лючано Барбера»[63]. Всегда хотел иметь его костюмчик. Да, я был стариком, но качество материала, прикасавшегося к моему телу, оценить вполне мог.
– Этот костюм и вправду стоит десять тысяч зеленых?
– Да. А Флоон купил дюжину – для мужчин. Трудно даже представить, во сколько ему обошлись наряды для дам. Знаете, что он мне сказал? Что уплатил за все в нгултрумах.
– Это что такое?
– Денежная единица Бутана.
Он снова полез в шкаф и вытащил оттуда мои ковбойские ботинки. Когда я в последний раз видел такие, это были те самые, оранжевые. Эти, по крайней мере, были черными. Повертев один из этих ботинков, я подумал: «Если уж носить обувь из кожи ящерицы, то только такую».
Одевшись, я оглядел себя в зеркале в полный рост.
– Мы похожи на разбогатевших техасских рейнджеров.
– Не знаю, что затеял на сегодня Каз, но уверен, это будет забавно.
– Каз? Каз Флоон? Что за странное имя.
– Каз де Флоон. Голландец. Фрэнни, если вы забыли его имя, у вас действительно проблемы с памятью. Эй, Сьюзен, вы готовы?
– Минутку!
Эта ее минута тянулась довольно долго, зато когда моя третья жена появилась, выглядела она великолепно. В голубом летнем платье без рукавов она выглядела моложе и как бы сексуально – для старухи.
– Что это на вас, Сьюзен? – Голос Гаса звучал враждебно.
– Не занудничайте, Гас. Не нравится мне платье, что прислал Флоон. Я в нем похожа на хиромантку из дешевого балагана. Мадам Зузу. Но сумочку я все же возьму. Она такая милая.
Гас поджал губы и, глубоко вздохнув, сказал:
– Прошу вас, не делайте этого, Сьюзен. Вы же знаете, чем это кончится.
Взгляды их скрестились. Я услышал явственный лязг.
– Оставим это. Мне нравится
– Может, вам и не трудно, а мне трудно. Я ему не марионетка. Устала я от его истерик и капризов. Все и всегда должно быть только так, как хочет он. Если нет, он дуется, как дитя малое. Боже, и это один из самых могущественных людей мира! Да знай я, как он себя будет вести, никуда бы не поехала.
– Но, Сьюзен, ведь он за все платит! Он дал всем вам, женщинам, одинаковые наряды, чтобы никто никому не завидовал. Согласитесь, в этом есть смысл. Плюс, мы во все время путешествия живем как
