Христианский вызов

приносился в жертву борьбе за власть, но власть использовалась на благо человека. Власть нельзя просто упразднить, как требуют некоторые. Это иллюзия. Однако власть, основанную на христианской совести, можно радикально использовать на благо людей. Власть может быть использована не для господства, но для служения.

Таким образом, в конкретном случае становится возможным то, на что кажутся неспособными люди капиталистического и социалистического обществ, но что все же бесконечно важно для всего человеческого сосуществования как индивидуумов, так и народов, языковых групп, классов и даже церквей: вместо высчитывания долгов уметь бесконечно прощать; вместо защиты позиций уметь безусловно примиряться; вместо постоянных правовых споров — высшая справедливость любви; вместо беспощадной борьбы за власть — мир, превосходящий всякий разум. Такая весть не становится опиумом пустых обещаний. Намного радикальнее, чем другие программы, она указывает именно на этот земной мир. Она нацелена на перемены там, где правители грозят подавить подчиненных, институты — личности, порядок — свободу, власть — право.

Там, где индивидуум или целые группы забывают, что власть существует не для господства, но для служения, они содействуют тому, что в общественной и индивидуальной области господствует властное мышление и властная политика: что в неизбежной борьбе за власть происходит дегуманизация человека.

Там же, где индивидуум или целые группы думают о том, что власть существует не для господства, но для служения, они способствуют гуманизации повсеместной человеческой конкурентной борьбы и делают возможным в рамках конкурентной борьбы взаимное уважение, внимание к людям, примирение и бережное отношение. Тогда они могут верить в обетование, что все милостивые будут помилованы.

Свобода от потребительского давления

Иисус приглашает своих учеников к тому, чтобы упражняться во внутренней свободе от обладания (потребления). Того, кто в своем поведении вдохновляется в конечном счете Иисусом Христом, не принуждают к принципиальному отказу от обладания и потребления. Однако в конкретном случае ему будет дан шанс реализации этого отказа ради его собственной свободы и свободы других.

Подумаем о проблеме экономического роста: несмотря на весь прогресс, наше общество достижения и потребления все более и более запутывается в противоречиях. Основываемый на восхваляемой всеми экономической теории, его девиз гласит: производить больше, чтобы можно было потреблять больше; потреблять больше, чтобы производство не обрушилось, но развивалось. Тем самым уровень требований всегда поддерживается выше уровня обеспечения: через рекламу, образцы и лидеров потребления. Человек хочет иметь все больше и больше. Как только удовлетворяются старые потребности, пробуждают новые. Предметы роскоши провозглашаются необходимыми предметами потребления, чтобы освободить место для новых предметов роскоши. Планка нашего личного жизненного стандарта поднимается вместе с расширением предложения. Мы пребываем сейчас в динамическом ожидании благосостояния и удовлетворенной жизни. Поразительное следствие: даже при постоянно растущих реальных доходах среднестатистический гражданин чувствует, что он едва ли обладает свободными средствами, что он живет на уровне прожиточного минимума.

При этом индустриальное общество благосостояния и в значительной мере экономические теоретики исходят из предпосылки того, что большее благосостояние созидает большее счастье, возможность потреблять является решающим индикатором удавшейся жизни. Потребление товаров становится демонстрацией собственного статуса самому себе и обществу, так что ожидания все больше раздуваются по закону стадного чувства, престижа и соревнования. Человек есть то, что он потребляет. Человек значим, если он достиг более высокого стандарта. Человек — ничто, если он остается ниже общего стандартного уровня. Говоря в общем: если мы хотим достичь лучшего будущего, то производство и потребление должны расти все больше и больше; все должно становиться больше, быстрее, многочисленнее. Это строгий закон экономического роста.

С другой стороны, люди сегодня все больше и больше понимают, что в индустриальных нациях предпосылки этого экономического закона во многом устарели. Нашей первоочередной и важнейшей заботой более не является преодоление бедности и недостатка товаров: в высокоиндустриальных странах эти условия нормальной человеческой жизни, как правило, выполнены.

Поэтому сегодня многих людей уже не убеждает призыв только к хлебу только к обладанию и потреблению. С одной стороны, прежние усилия по устранению бедности переросли в спираль бесконечно повышающихся требований (со стороны потребителей) и непрерывной стимуляции этих требований (со стороны производителей). С другой стороны, некоторые группы нашего общества все яснее демонстрируют, что наряду с существовавшими до сих пор первичными экономическими потребностями есть вторичные и третичные желания, которые более нельзя удовлетворить продуктами национальной экономики. Имущие не стали счастливее благодаря материальному благосостоянию. В большей мере именно у привыкшей к потреблению молодежи возникает чувство скуки и глубокой дезориентации вместе с беспокойством по поводу односторонней ориентации на постоянно растущее потребление.

Закон неконтролируемого экономического роста также создает все больший разрыв между богатыми и бедными странами, усиливает у обделенной части человечества чувство зависти, разочарования, смертельной ненависти, а также неприкрытого отчаяния и беспомощности. Он обращается в конечном счете против самих имущих, как было показано уже в начале книги: мы все больше страдаем от бесконечно растущих городов, бурно развивающегося транспорта, доносящегося отовсюду шума, загрязнения рек и озер, от плохого воздуха, беспокоимся о ликвидации гор мяса и масла, на нас давят мусор и отходы нашего собственного благосостояния. Полезные ископаемые земли, эксплуатирующиеся беспощадно и во все больших размерах, оскудевают, проблемы постоянно расширяющейся мировой экономики становятся необъятными. Что же делать? Вновь укажем лишь кратко:

Христианская весть не предлагает технических решений для защиты окружающего мира, распределения полезных ископаемых, территориального планирования, борьбы с шумом, устранения мусора и для самых различных структурных улучшений. В Новом Завете мы не найдем никаких указаний на то, как можно уменьшить разрыв между бедными и богатыми, между индустриальными и индустриально неразвитыми нациями. Тем более христианская весть не предлагает модели решения гигантских проблем и инструментарий для этого, которые потребовало бы изменение общей политики: например проблема замораживания национальной и мировой экономики на нулевом росте без крушения отраслей индустрии, потери рабочих мест, хаотических последствий для социальных гарантий больших групп населения и неразвитых стран.

Однако христианская весть может ясно продемонстрировать то, что вообще не принимается во внимание в общественной теории и практической ценностной шкале сегодняшнего общества успеха и потребления и что, тем не менее, может быть функциональным: замена принуждения к потреблению свободой от потребления. В любом случае имеет смысл не созидать свое счастье исключительно на потреблении и благосостоянии. Взирая на Иисуса Христа, имеет смысл не всегда стремиться к большему, не всегда пытаться обладать всем, не руководствоваться законами престижа и соревнования, не принимать участия в культе изобилия, воспитывать свободу отказа от потребления уже у детей. Это — «нищета духом» как внутренняя свобода от обладания: в качестве основополагающей позиции — скромная непритязательность и доверяющая беззаботность. Все это противостоит всей суетливой, слишком смелой самонадеянности и беспокойной озабоченности, которые можно встретить как у богатых, так и у бедных людей.

Для чего? Не для аскезы или принуждения к жертвенности. Не в качестве нового обязательного закона. Но чтобы нормальный позитивно настроенный потребитель оставался свободным, стал свободным. Чтобы он не продавал себя хорошим вещам этого мира, будь то деньги, машина, алкоголь, сигареты, косметика или