Христианский вызов

Израиля — понятого по–новому как отца потерянных, к которому он совершенно личностно обращается как к своему Отцу.

а. Отец потерянных: на Бога Израиля, Бога отцов ссылается Иисус в отношении всех своих действий и слов. Но каков же должен быть этот Бог, если он прав?! Все благовествование и деятельность Иисуса с высочайшей неизбежностью ставит вопрос о Боге: каков он есть и каков не есть, что он делает и чего не делает. Именно об истинном Боге идет весь спор.

Однако Иисус апеллирует к совершенно иному Богу и Отцу для оправдания своего скандального образа речи и действий: странный, даже опасный, по сути невозможный Бог. Разве действительно можно принять:

Что сам Бог оправдывает преступление закона?

Что сам Бог бесцеремонно переступает через праведность закона и позволяет провозглашать «лучшую праведность»?

Что сам Бог тем самым позволяет поставить под вопрос существующий законный порядок и всю общественную систему, в том числе храм и богослужение?

Что сам Бог делает человека мерилом своих заповедей, что через прощение, служение, отказ, любовь он сам устраняет естественные границы между товарищами и чужаками, дальними и ближними, друзьями и врагами, добрыми и злыми и тем самым становится на сторону слабых, больных, бедных, непривилегированных, угнетаемых, даже неблагочестивых, аморальных, безбожных?

Ведь это будет новый Бог: Бог, который отошел от своего собственного закона, Бог не благочестивых исполнителей закона, но нарушителей закона, Бог не богобоязненных, но Бог безбожников. Действительно, неслыханная революция в понимании Бога!

б. Отец Иисуса: вся весть Иисуса о Царстве и воле Божьей ориентирована на Бога как «Отца». К этому Отцу он обращается в естественной прямоте, уникальной непосредственности и скандальной близости как к своему Отцу.

Своеобразное новое благовествование и обращение к Богу как к Отцу бросало свой свет и на того, кто так своеобразно и по–новому благовествовал о нем и обращался к нему. И подобно тому, как уже тогда не могли говорить об Иисусе, не говоря при этом об этом Боге и Отце, тем самым, следовательно, было сложно говорить об этом Боге и Отце, не говоря при этом об Иисусе. Решение веры происходило не в отношении определенных имен и титулов, но в отношении этого Иисуса, поскольку речь шла о едином истинном Боге. Отношение к Иисусу было решающим для того, как человек относится к Богу, кем он считает Бога, какого Бога он имеет. Иисус говорил и действовал во имя и в силе единого Бога Израиля. И, наконец, ради него он принял смерть.

9. Насильственная смерть Иисуса была логическим следствием такого его отношения к Богу и человеку. Его насильственные страдания были реакцией хранителей закона, права и морали на его ненасильственное действие: крестная смерть становится осуществлением проклятия закона, Иисус — представителем нарушителей закона, грешников. Он умирает, оставленный людьми и Богом.

а. Смерть как следствие: Иисус не просто пассивно выстрадал смерть, но активно провоцировал ее.

Лишь его благовествование разъясняет его осуждение.

Лишь его действия проясняют его страдания.

Лишь его жизнь и деятельность делают ясным, что крест этого человека отличается от многих крестов мировой истории.

б. Проклятье закона: для того времени смерть Иисуса означала — закон победил! Радикально поставленный Иисусом под вопрос он нанес ответный удар и убил его. Его поразило проклятье. Будучи распятым, Иисус был проклят Богом.

Его притязание теперь опровергнуто, его авторитет уничтожен, продемонстрирована ложность его пути: осужден лжеучитель, лжепророк, соблазнитель народа, богохульник! Закон восторжествовал над этим «евангелием», ничтожна эта «лучшая праведность» на основании веры, которая противопоставляется праведности закона на основании праведных дел.

в. Представитель грешников: тем самым Иисус представляет собой персонифицированный грех. Буквально как представитель всех нарушителей закона и беззаконных, за кого он выступал и кто, по сути, заслуживает точно такую же участь, как он: представитель грешников в самом худшем смысле этого слова!

г. Богооставленность: особенность этой смерти заключается в том, что Иисус умер не только оставленный людьми, но и абсолютно оставленный Богом.

Уникальное общение с Богом, в котором он созерцал себя, вызвало и его уникальную богооставленность. Этот Бог и Отец, с которым он полностью идентифицировал себя до самого конца, в конце не идентифицировал себя со страдающим.

Тем самым все казалось как бы никогда не бывшим: напрасно. Он, публично возвещавший перед лицом всего мира близость и пришествие Бога, своего Отца, умирает в этой совершенной богооставленности и публично демонстрируется всему миру как безбожник, осужденный самим Богом, уничтоженный раз и навсегда.

И поскольку дело, ради которого он жил и за которое боролся, было так тесно связано с его личностью, то вместе с его личностью пало и его дело. Не существует независимого от него дела. Как можно было верить его слову, после того как он таким вопиющим к небу образом умолк и умер?

Все прекращается? Или все же со смертью Иисуса не все завершилось? Здесь подобает величайшая осмотрительность.

10. Однако все не закончилось смертью Иисуса. Вера его общины заключается в следующем: Распятый вечно живет у Бога как надежда для нас. Воскресение не означает возвращения в пространственновременную жизнь, продолжения пространственно–временной жизни, но восприятие в ту непостижимую и всеобъемлющую, окончательную и изначальную реальность, которую мы называем Богом.

а. Распятый жив: все ли закончилось вместе с его смертью? Очевидно, нет. Можно констатировать неоспоримый факт: лишь после смерти Иисуса по–настоящему началось исходящее от него движение.

В чем его основание?

Если мы посмотрим сквозь различные ранние христианские традиции и легендарные формы пасхальных историй, остается согласное свидетельство первых верующих, которые видели свою веру основанной на действительном событии: Распятый вечно живет у Бога — как надежда для нас! Авторы Нового Завета поддерживаются, даже охвачены уверенностью, что Умерший не остался в смерти, но живет, и что точно также будет жить доверительно–верующий и уповающий на него. Новая вечная жизнь Одного как вызов и реальная надежда для всех!

б. Что означает здесь «жить»?

Не возвращение в эту пространственно–временную жизнь: смерть не аннулируется (не оживление трупа), но окончательно преодолевается (вхождение в совершенно иную, непреходящую, вечную, «небесную» жизнь).