(Iren.Haer.I.1:7{4:1}; 1:14{21:3}) и справедливо считает, что, согласно Библии (Исх.3:13–15), именно Он, Яхве, а не Иисус Христос, разговаривал с Моисеем из горящего куста (Iren.Haer.III.6:2). Кроме того, Ириней не настаивает на неотвратимости вечных страданий для нечестивцев и говорит: «Все сотворенное имеет начало бытия и продолжает свое существование, доколе Богу угодно будет, чтобы оно существовало» (Iren.Haer.II.56:1{34:2}).
По мере того, как христианство распространялось по Римской империи, стали появляться и критики христианства, которые теоретически обосновывали свои критические воззрения против основных положений новой религии. Среди китов античной критики христианства, как-то: Фронтон,[827] Порфирий,[828] Юлиан,[829] — особое место занимает Цельс, которого мы уже неоднократно цитировали. В частности, Цельс писал:[830] «Утверждение некоторых христиан и иудеев, что бог или сын божий не то сошел, не то сойдет на землю в качестве судьи над {всем} земным, — самое постыдное, и опровержение его не требует долгих слов (IV.2). В чем смысл такого сошествия бога? Чтобы узнать, что делается у людей? Значит, он не всеведущ? Или он знает все, но не исправляет и не может своей божественной силой исправить, не послав для этого кого-то во плоти (IV.3)?.. {У христиан} и у иудеев один и тот же бог. Во всяком случае, {христиане, принадлежащие к} главной церкви, открыто признают это, а также принимают за истину принятую у евреев космогонию, в частности насчет шести дней {творения} и седьмого дня, в который бог, отдохнув, ушел на свой наблюдательный пункт (VI.59). Как можно не считать нелепым бога, который приказывает: “Да будет то, да будет другое или это”, который работает один день столько-то, на другой день на столько-то больше, затем на третий, на четвертый, пятый, шестой день (VI.60)? И после этого, прямо-таки как жалкий ремесленник, он устает и нуждается для отдыха в праздности (VI.61)! {А что означает “да будет свет”, и к кому обращен этот призыв?} Ведь не занял же творец свет сверху, как человек, зажигающий светильник у соседей (VI.51)? {Вообще, они рисуют себе бога по своему подобию. Но} у бога нет ни уст, ни голоса; у него нет и ничего другого из того, что нам знакомо (VI.62). И {бог} не создал человека по подобию своему, ибо бог не таков и нисколько не похож ни на какой образ (VI.63). Он не имеет фигуры или цвета, он не участвует в движении и в сущности (VI.64). От него все исходит, а он ни из чего; бог недоступен слову {…}, он не обладает никаким свойством, которое может быть охвачено названием; он вне всякого восприятия (VI.65). Космогония христиан воистину совершенно нелепа; совершенно нелепо также их писание о происхождении людей, о сотворении человека “по образу бога”, о том, как бог насадил “рай”, как там проходила жизнь человека и о приключившейся беде, когда он за грех был изгнан и переселен “напротив сада насаждений”. Моисей все это написал, ничего не сообразив (VI.49). Моисей и пророки, оставившие {христианам свои} писания, не зная, какова природа мира и человека, сочинили грубую нелепость; {начать с того, что Моисей считает, что мир сотворен богом, но не может указать, из чего}. Гораздо нелепее, что он уделил на сотворение мира несколько дней, когда дней еще не было. Ведь когда не было неба, еще не была утверждена земля и солнце еще не обращалось,[831] — откуда взялись дни (VI.50,60)?.. {Христиане говорят:} “Так как бог велик и непостижим, он вдохнул свой дух в тело, подобное нам, и послал его сюда {к нам}, чтоб мы могли слушать его и у него поучаться” (VI.68). {И опять-таки выступает нелепость рождения Иисуса от девы}; если {бог} хотел отправить {на землю} дух от себя, зачем ему надо было вдунуть его в чрево женщины? Ведь мог же он, имея уже опыт в сотворении людей, и этому создать {готовое} тело, а не заключать свой дух в такую нечисть; в этом случае, если бы {Иисус} был прямо создан свыше, он не вызвал бы к себе такого недоверия (VI.73). Далее, если в самом деле бог {…}, проснувшись от долгого сна, захотел спасти род человеческий от зол, почему же это он послал свой дух {…} в один уголок {земли}? Ему следовало таким же образом надуть[832] много тел и разослать их по всей земле. {Ведь были другие народы, более достойные внимания бога, чем иудеи}, боговдохновенные народы халдеев, египтян, персов, индусов, {тогда как} евреи — {жалкий народ}, которому предстоит вскоре погибнуть (VI.78,80). {И как это} всеведущий бог не знал, что посылает сына к дурным людям, которые согрешат и казнят его (VI.81)?»
Но, несмотря на подобную критику, христианство распространялось, постепенно «завоевывая» Римскую империю. «Да в кого же, как не в Христа, уверовали все народы? — в ораторском экстазе восклицает Тертуллиан. — Да в кого же уверовали и другие народы: парфяне, мидяне, эламиты, жители Месопотамии, Армении, Фригии, Каппадокии, Понта и Асии, Памфилии, Египта и частей Африки, находящихся за Киринеею, и жители Рима, и жившие тогда в Иерусалиме иудеи, и другие народы, и разные обитатели Гетулии, многочисленные жители Мавритании, все пределы Испании, разные народы Галлии, и недоступные для римлян места Британии, но подчиненные Христу, а равным образом — сарматы, даки, германцы, скифы и многие отдаленные народности и многие острова и провинции, неизвестные нам, которых мы не можем и перечислить?»[833] В христианской догматике возникали новые верования и убеждения. Так, идея о жизни души человека после его телесной смерти породила теорию о личностной сущности святого духа (ср. Рим.8:16).
Действительно, в Библии о святом духе часто говорится как о личности (Мф.28:19; Ин.16:14; Деян.15:28; 2 Кор.13:13), он как бы обладает личностными качествами (Быт.6:3; Лк.12:12; Ин.16:8; Деян.13:2; 1 Петр.1:2; 2 Петр.1:21; Рим.8:26). Кроме того, он наделен божественными свойствами (Иов.33:4; Пс.138:7-10; Ин.14:16; 16:13; Деян.5:3–5; Рим.8:2,11; 1 Кор.2:10–11; 12:4–6,11; Еф.4:30). Однако решить, что святой дух — личность, могли только грекоязычные христиане, находящиеся под влиянием греческой философии (Кол.2:8), в которой политеизм и пантеизм — дело обычное. Христианам, знакомым с семитской словесностью, такое не могло прийти в голову. В семитской литературе, особенно в Библии, широко распространен такой троп, как метонимия, и такой вид метонимии, как синeкдоха. Например, когда Иисус говорил: «Пусть левая рука твоя не знает, что делает правая» (Мф.6:3), Он, разумеется, не подразумевал, что левая рука и правая — две отдельных от человека личности. Поэтому, когда в Писании духу Божиему приписываются личностные качества, они относятся к Богу, ибо святой дух, как следует из общего повествования Библии, — это не личность, а действенная сила Бога (Лк.1:35), которой, в частности, можно «исполниться» (Лк.1:41; Деян.2:4). Если бы первые христиане действительно считали святой дух личностью (или даже Богом), то они, во-первых, дали бы ему личное имя, а во-вторых, персонизировали бы также дуновение Божие (???????? ???????) и дух гнева Его (????? ??????) (Иов.4:9; ср. Отк.5:6). И, казалось бы, Аристотель уже давно дал в своей Риторике определение слову ?????????, и, казалось бы, многие ученые мужи языко-христианства должны были знать этот вид метонимии, но, тем не менее, христианам, воспитанным на греческой философии, ближе оказалась теория о личностной сущности святого духа, нежели символико-риторическое восприятие библейской литературы.
Уже в конце I века языкохристиане начинают применять титул Бог не только к Отцу Небесному, но и к Иисусу,[834] мало заботясь о том, что это находится в противоречии с верой в единого Бога, с монотеизмом.[835] Так, Юстин называет Христа Богом и Господом сил (Just.Dial.34,36), но при этом твердо убежден, что Сын подчинен Отцу и, в отличие от Отца, был рожден: «Как начало, прежде всех тварей, Бог родил из себя самого некоторую разумную силу, которая от духа святого называется также то Славой Господа, то Сыном, то Премудростью, то Ангелом, то Богом, то Господом и Логосом; сам Он (Христос. — Р.Х.) называет себя также Вождем Воинств, когда Он явился в образе человеческом Иисусу Навину (Нав.5:13–14. — Р.Х.). Ибо Он имеет все эти названия и от служения своего воле Отеческой, и от рождения по воле Отца» (Just.Dial.61). «Мы знаем, — пишет Юстин, — что Он (Иисус Христос. — Р.Х.) — Сын самого истинного Бога, и поставляем Его на втором месте, а дух пророческий — на третьем {…}. Нас обвиняют в безумии за то, что мы после неизменного и вечного Бога и Отца всего отдаем второе место распятому человеку» (Just.Apol.I.13). Кроме того, Юстин называет Иисуса Христа Человеком Распятым и Первенцем нерожденного Бога (Just.Apol.I.53).
Многие христиане исповедовали Христа в качестве Премудрости Божией, ссылаясь при этом на следующий библейский текст: «Не премудрость[836] ли взывает? {…}; она взывает у ворот при входе в город, при входе в двери: “Господь (????) имел меня началом пути Своего, прежде созданий Своих, искони: от века я помазана (выделено мною. — Р.Х.), от начала, прежде бытия земли. Я родилась, когда еще не существовали бездны, когда еще не было источников, обильных водою. Я родилась прежде, нежели водружены были горы, прежде холмов, когда еще Он не сотворил ни земли, ни полей, ни начальных пылинок вселенной. Когда Он уготовлял небеса, {я была} там. Когда Он проводил круговую черту по лицу бездны, когда утверждал вверху облакa, когда укреплял источники бездны, когда давал морю устав, чтобы воды не переступали пределов его, когда полагал основания земли: тогда я была
