Быть может, редкое объединение в одном человеке стремления предельно сузить проблему для ее решения и предельно расширить для выяснения ее применимости в реальной жизни есть одна из главных причин той выдающейся роли, которую суждено было сыграть Сахарову в физике и истории.
А.М.Яглом
Друг близкий, друг далекий
Случайности играют большую роль в любой жизни. В моей обстоятельства сложились так, что я, по- видимому, знал А.Д.Сахарова дольше всех других (кроме, может быть, некоторых его родственников), с кем он продолжал встречаться до конца жизни. Это довольно случайное стечение обстоятельств вместе с уверенностью, что все касающееся этого человека должно быть сохранено, побуждает меня попытаться записать все, что я о нем помню.
Сейчас, когда я пишу эти строки, рядом со мной лежат два тома недавно опубликованных (пока только в США; в нашей стране опубликовано в журнале 'Знамя') «Воспоминаний» А.Д.Сахарова, которые я прочел с большим волнением. Разумеется, мои встречи с Андреем Сахаровым (ниже для краткости я буду часто его называть А.С.) лежат на периферии его жизни, но думаю, что и о них стоит рассказать. В некоторых деталях мои воспоминания не согласуются с тем, что пишет сам А.С. - вероятно, это неизбежно, когда два человека независимо вспоминают давно прошедшие годы. Прошу также прощения за упоминание ниже и кое-каких фактов, не имеющих непосредственного отношения к Сахарову, но, как мне кажется, характеризующих эпоху, в которую он жил.
Я познакомился с А.С., когда мы оба учились в 8 м классе школы- в конце 1935 или начале 1936 г. До этого я учился (вместе с братом-близнецом, теперь уже, увы, покойным) в семилетней школе; поэтому после 7-го класса те из нас, кто собирался учиться дальше, должны были выбрать другую школу. Мы с братом подали заявления в школу № 114 на Большой Грузинской улице (напротив зоопарка), однако некоторые ученики нашего класса (в частности, наш приятель Толя Башун, упоминаемый в воспоминаниях Сахарова) выбрали школу № 113 на 2-й Брестской улице. В нашем седьмом классе мы с братом считались лучшими математиками, но хорошим математиком был и Толя Башун; перейдя в 113-ю школу, он рассказал нам, что в его новом классе есть очень сильный математик Андрюша Сахаров. Мы к этому времени уже ходили на заседания школьного математического кружка при МГУ и знали много интересных математических задач; естественно, мы попросили Толю познакомить нас с этим сильным математиком. Так мы встретились с Андреем Сахаровым (Андрюшей мы его никогда не называли).
Во время первой встречи мы говорили главным образом о математике (мы с братом гораздо больше, чем Андрей, который всегда был не очень разговорчивым) и кажется понравились друг другу. Во всяком случае, до конца этого учебного года у нас было еще несколько встреч (обычно в них принимал участие и Башун). Мы с братом рассказывали нашим приятелям о занятиях школьного математического кружка при МГУ и о воскресных университетских лекциях для школьников, а также предлагали им для решения задачи, о которых узнали на кружке или прочли в журналах 'Математика в школе' и 'Математическое просвещение'. В ходе этих бесед А.С. нередко удивлял нас неожиданными замечаниями, освещающими обсуждаемую математическую проблему с новой для нас стороны. Иногда он сам предлагал нам кое-какие задачи — как математические, так изредка и задачи по физике. Однако физические задачи у нас с братом обычно не вызывали энтузиазма: в те годы школьный курс физики не включал никаких задач, кроме совсем уж тривиальных упражнений, физические кружки для школьников тогда тоже были большой редкостью, поэтому неудивительно, что ни привычки, ни вкуса к решению физических задач у нас не было. Мы знали, что отец Андрея преподает физику в каком-то институте и считали, что физические задачи он узнал от отца; сейчас я думаю, что, вероятно, какие-то из них он придумывал сам, но что это были за задачи, я совсем не помню.
Совершенно не помню, о чем еще, кроме математики и физики, мы говорили с А.С. в наши школьные годы. Уверен, однако, что мы никогда не вели с ним разговоров на политические темы. Сами мы с братом, начиная с 8-го класса, без конца обсуждали политические вопросы с одним из наших одноклассников (позже погибшем на войне), а в 10-м классе также и с Сашей Кронродом, с которым мы познакомились в математическом кружке при МГУ; при этом основные черты того, что сейчас принято называть «сталинизмом» (в частности, политические процессы и массовый террор конца 30-х гг.), мы уже тогда оценивали так же, как это принято сейчас. Однако еще в школе мы понимали, что говорить о политике следовало не со всеми; что же касается Андрея Сахарова (и Толи Башуна), то нам казалось, что этим кругом вопросов они совершенно не интересуются.
Мне сейчас кажется, что весной 1936 г. мы как-то уговорили Андрея и Толю пойти с нами в МГУ на воскресную лекцию для школьников. По-видимому, так это и было, но я совсем не помню, что это была за лекция и какое впечатление она произвела на наших приятелей. Припоминаю лишь, что в конце учебного года мы договорились, перейдя в 9й класс, начать вместе ходить на заседания математического кружка при МГУ. Поэтому с осени 1936 г. мы стали вчетвером посещать одну из секций университетского математического кружка. (Сам Сахаров пишет в своих «Воспоминаниях», что в кружок при МГУ его привел Толя Башун; о встречах со мной и моим братом в 8 м классе он не упоминает. Мне, однако, кажется, что Толя лишь очень недолго ходил вместе с нами в МГУ, а затем перестал. Андрей же посещал кружок до конца 9-го класса.)
Занятия секций математического кружка происходили в определенный день недели по вечерам в одной из аудиторий механико-математического факультета МГУ в старом здании университета на Моховой улице; новое здание университета на Ленинских горах тогда еще не существовало. Каждое занятие (продолжавшееся обычно около двух часов) включало небольшой доклад одного из школьников на заданную руководителем секции тему, обычно дополняемый (а иногда и заменяемый) сообщением руководителя (им в секции, которую мы посещали в 1936–1937 учебном году, был студент-старшекурсник Альфред Герчиков, в годы войны погибший на фронте). Однако основное время занимал разбор найденных школьниками решений задач, предложенных руководителем на этом же или чаще на одном из предыдущих занятий. Докладчики из числа школьников всегда выбирались в соответствии с их желаниями, и я не помню, чтобы А.С. выступал с какими-либо докладами, но при обсуждении решений задач он часто бывал весьма активен. При этом задачам на доказательство теорем он явно предпочитал задачи на построение и очень популярные в школьных кружках комбинаторные задачи, в которых требовалось найти число каких-то объектов; здесь А.С. часто первым указывал правильный ответ, но объяснение того, как он его получил, часто бывало не очень понятно другим школьникам, а иногда ставило в затруднительное положение и руководителя секции. Я невольно вспомнил об этом, когда в каком-то гораздо более позднем разговоре с А.С. пожаловался, что очень медленно и с трудом пишу статьи, причем они почти всегда оказываются заметно длиннее, чем я ожидал, начиная работу. В ответ я услышал, что А.С. вообще не умеет писать длинных статей, что, впрочем, от него никогда и не требовалось — ему было достаточно лишь давать краткие рецепты и предсказания ожидаемых результатов.
Мы с братом были очень увлечены школьным математическим кружком, но когда в начале занятий в 10 м классе мы позвонили Андрею и предложили снова пойти с нами в университет, он сказал, что он решил в этом году занятия математического кружка не посещать. При этом он добавил: 'Если бы в университете имелся физический кружок, я бы непременно туда пошел, а на математический кружок мне больше ходить не хочется'. Школьный физический кружок при МГУ был впервые организован лишь двумя годами позже, но мне вообще кажется, что перед войной математика была гораздо популярнее среди московских школьников, чем физика. Поэтому разговор с А.С. нас с братом удивил; мы даже подумали, что, по-видимому, Андрею не нравилось, что на кружке так много времени уделялось строгим доказательствам теорем, казавшихся ему совершенно очевидными и не требующими доказательства.
Так как в 1937–1938 учебном году А.С. уже не ходил с нами на занятия в МГУ, то в десятом классе мы встречались заметно реже, чем в девятом. Тем не менее и в этом году мы изредка заходили повидаться к нему в школу (она помещалась очень близко от нашего дома) и иногда звонили по телефону; Андрей всегда интересовался тем, что делается на заседаниях математического кружка, но решения своего на кружок не ходить так и не переменил. Летом 1938 г. и А.С., и мы с братом закончили среднюю школу и поступили в
