обстановке спада перестроечных настроений, повернул страну назад к проклятым пятилеткам, к катастрофе, о которой А.Д. только что предупреждал!
Трагический символизм кончины А.Д. и ее возможные трагические последствия пока еще трудно осмыслить, а, возможно, и нельзя осмыслить, не зная событий, которые произойдут завтра.
Эдвард Теллер
Сахаров- оптимист
Когда Горбачев приступил к своим великим преобразованиям, то для всего цивилизованного мира это оказалось полной неожиданностью. Строились всевозможные домыслы относительно того, что побудило его к столь радикальным решениям. Я убежден, что причин тут было множество, но что ключевую роль здесь сыграла деятельность Андрея Сахарова.
Андрей Сахаров внес огромный вклад в мировую науку и в военную мощь Советского Союза. Но замечателен Сахаров был не только этим: когда действия Советского правительства нарушали права граждан и угрожали миру, он использовал свой огромный авторитет для того, чтобы этому противодействовать. Андрей Сахаров обладал чрезвычайной силой характера и величайшим мужеством.
Решение вернуть Сахарова из Горького в Москву было для меня первым неожиданным поступком Горбачева. Среди советских диссидентов Сахаров, конечно, занимал особое место. Но в данном случае, я думаю, Горбачевым двигало чувство личного уважения к Сахарову, а не политический расчет.
Сахаров оказал мне честь, написав в своих «Воспоминаниях», что'…в сороковых-пятидесятых годах моя позиция… была очень похожей на позицию Теллеpа, являясь ее „отpажением'… Защищая позицию Теллеpа, я одновpеменно защищаю и свои действия в тот пеpиод жизни…' (Нью-Йорк, 1990, с. 137). Но если я выступил против общественного мнения в стране, в которой оно является важнейшей силой, то Сахаров восстал против обладавшего абсолютной властью правительства. Его положение было гораздо опаснее моего. Постепенная и внутренне последовательная смена взглядов привела Сахарова к большим личным потерям. Жизненный подвиг Сахарова принадлежит к числу редчайших в человеческой истории.
Я следил за сахаровскими работами, как научными, так и общественными, на протяжении многих лет, но единственная наша встреча была очень короткой. Когда он, наконец, смог приехать в Соединенные Штаты, я был очень рад его видеть — это было неожиданно и прекрасно. Нескольких минут, отведенных нам для встречи, было явно недостаточно для того, чтобы разобраться в том, чем различаются наши точки зрения, и тем более договориться по спорным вопросам.
Была, однако, одна важная область, в которой мы обнаружили полное согласие друг с другом. Наше мнение тут отличается от взглядов тех, кто не думал над этим долго и глубоко. Мы с Сахаровым согласились, что ядерные реакторы необходимы человечеству и что они могут быть гораздо чище и безопаснее любых других источников энергии.
Замечательно, что мы с Сахаровым пришли к соглашению и по одному частному вопросу: соображения безопасности требуют размещения ядерных реакторов под землей. Это позволит избежать каких бы то ни было катастроф с реакторами.
Хотя у нас и не было времени для полного согласования наших взглядов на технический прогресс, я полагаю, что Сахаров поддержал бы меня в следующем:
— технический прогресс необходим для всего мира;
— идти по пути прогресса нужно с достаточной осторожностью;
— если соблюдать осторожность, прогресс вполне безопасен.
Развитие техники приносит с собой новые возможности, новые опасности, но также и новые гарантии. Если мы хотим покончить с голодом и нищетой и обеспечить мир во всем мире, то без технического прогресса нам не обойтись. Размещение ядерных реакторов под землей есть существенный шаг, позволяющий избавиться от страха перед аварией и пользоваться преимуществами чистого, безопасного и мощного источника энергии.
Мое краткое общение с Сахаровым утвердило меня в мысли о том, что он был оптимистом. Себя я тоже считаю оптимистом. По-моему, оптимизм — это необходимая добродетель.
Пессимист — это человек, который всегда прав, но не находит в этом никакой радости. Оптимист же верит, что будущее не предопределено, и старается всячески его улучшить. В условиях, в которых жил Сахаров, для сохранения оптимизма нужна была огромная духовная сила. У Сахарова она была. Он много сделал для разрешения конфликта между Востоком и Западом, и мы с благодарностью будем его помнить.
Приложение к статье Е.Л.Фейнберга
Письма, телегpаммы
В этом Приложении приводятся, с необходимыми краткими комментариями, фрагменты из моей переписки с Андреем Дмитриевичем в период его горьковской ссылки. Они не имеют, быть может, такого значения, как те, что приведены в тексте статьи, но характеризуют повседневную связь А.Д. с Теоротделом по самым разным вопросам, кое в чем и значительным. А.Д. адресовал их чаще на адрес института, но иногда и мне домой. Подписывал он их несколько более формально, чем до ссылки, поскольку как и для всего текста корреспонденции учитывалось, что все будут читать и 'посторонние глаза'.
Я опускаю только некоторые места, относящиеся к чисто хозяйственным поручениям А.Д. (все они обозначены символом <>). Вкрапленные мои пояснения обозначены так: (…- Е.Ф.).
Следует иметь в виду, что письма доходили с большой задержкой- 2-3недели и больше, телеграммы- в тот же день. Я уже отмечал в тексте, что на мне лежала ответственность за снабжение А.Д. (и Елены Георгиевны, после того, как и она была заперта в Горьком) лекарствами. В переписке этому отводится много места. В 1986 г. я (см. текст) не ездил в Горький, и вообще было мало наших поездок, поэтому в письмах речь шла и о научных статьях А.Д.
1. Телеграмма 14.01.83 в ФИАН
ТЕОРОТДЕЛ ФЕЙНБЕРГУ
ЖДУ ПРИЕЗДА ВАШЕГО ДРУГИХ СОТРУДНИКОВ
СООБЩИТЕ ТЧК ЕСЛИ ВОЗМОЖНО ПРОШУ ПОЛУЧИТЬ БОРМОТОВОЙ [97] ЛЕКАРСТВА СУСТАК ФОРТЕ ТИМОПТИК МОНОМАК КАПСУЛАХ КОМПЛАМИН НОШПА = ВАШ САХАРОВ.
На телеграмме моя пометка карандашом: '+ ноотропил', — очевидно, я учел последующую телеграмму.
2. Телеграмма 17.01.83 в ФИАН
ТЕОРОТДЕЛ ФЕЙНБЕРГУ
ДОРОГОЙ ЕВГЕНИЙ ЛЬВОВИЧ ДОПОЛНЕНИЕ МОНОМАК КАПСУЛАХ ТИМОПТИК ДРУГИМ ЛЕКАРСТВАМ ПРОШУ ПОПЫТАТЬСЯ ПОЛУЧИТЬ БОРМОТОВОЙ НООТРОПИЛ РАВНО ПИРАЦЕТАМ ТАБЛЕТКАХ = САХАРОВ
3. Телеграмма от 15.02.85, видимо, выражавшая согласие на предполагавшуюся нами поездку
