В тот день, когда Лаиэ-лохелохе ступила на борт каноэ, жрец взял из потайного места пуповину Лаиэ-лохелохе[52] и надел ее на шею как ожерелье. Он не печалился о Лаиэ-лохелохе, а радовался удаче, выпавшей на ее долю.
С того мгновения, как Лаиэ-лохелохе ступила на борт каноэ, и до конца путешествия ни один из гребцов даже мельком не видел ее лица.
Ке-калукалу-о-кева ждал, когда наступит условленный срок.
В этот день он поднялся рано утром и увидел над океаном знак, о котором говорила Вака. Ке- калукалу-о-кева приготовился к встрече с Лаиэ-лохелохе, ибо думал, что увидит ее сразу, как только каноэ пристанет к берегу. Слушайте все!
В полдень, когда в океане появились двойные каноэ, все жители Кеаау вышли на берег поглядеть на принцессу с острова Оаху и на ее встречу с будущим мужем.
Однако едва каноэ приблизилось к берегу, туманом покрылась вся земля от Пали-ули до самого моря.
Скрытые туманом, Лаиэ-лохелохе и Вака на крыльях птиц перенеслись в Пали-ули, где Лаиэ-лохелохе стала жить в построенном для нее доме, и там она жила, пока ее не увидел Хала-аниани.
Возвратившись с Оаху, Вака три дня оставалась в Пали-ули, а на четвертый — отправилась к Ке- калукалу-о-кеве, чтобы начать приготовления к свадьбе.
Вака пришла к Ке-калукалу-о-кеве и сказала так:
— Твоя жена в Пали-ули. Готовься сорок дней, а пока зови всех на свадьбу и выбирай место для игры килу. В тот день позор падет на Лаиэ-и-ка-ваи, день твоей свадьбы будет днем ее позора.
Вака бросила Лаиэ-и-ка-ваи, лишила ее защиты своей маны, и сестры Аи-вохи-купуа собрались на совет решать, как им быть дальше, и в своем решении они были единодушны.
Ка-хала-о-мапу-ана пришла к Лаиэ-и-ка-ваи и сказала ей так:
— Мы стали твоими стражницами, когда ты была под защитой Ваки, а теперь она оставила тебя. Тогда между нами было решено: если беда падет на одну из нас, мы поделим ее на всех. Теперь ты в беде, но мы разделим с тобой твою беду. Мы не бросим тебя, но и ты не бросай нас до нашей смерти. Так мы решили.
Выслушав Ка-хала-о-мапу-ану, Лаиэ-и-ка-ваи заплакала от любви к подругам и сказала:
— Я думала, что теперь, когда счастье покинуло меня, вы уйдете от меня. Слушайте все! Клянусь, если удача вернется ко мне, вы станете госпожами надо мною.
Хала-аниани и Лаиэ-и-ка-ваи жили, как положено мужу с женой, и сестры Аи-вохи-купуа служили им.
Так прошло три месяца, а на четвертый Хала-аниани как-то раз открыл дверь и увидал Лаиэ- лохелохе, которая в это время тоже выходила из своего дома со знаком табу. Новая страсть овладела Хала-аниани.
Хала-аииани замыслил дурное, но продолжал вести себя как ни в чем не бывало. С этой минуты он думал только о том, как ему завладеть Лаиэ-лохелохе.
Хала-аниани и Лаиэ-и-ка-ваи жили в полном согласии, однако теперь Хала-аниани начал искать предлог, чтобы оставить Лаиэ-и-ка-ваи.
В ту же ночь, обманывая Лаиэ-и-ка-ваи, он сказал:
— Мы уже давно живем в Пали-ули, а я люблю кататься на волнах, и это не дает мне покоя. Вот что я надумал. Пойдем завтра в Кеаау. Там мы покатаемся на волнах, а потом возвратимся в Пали-ули.
Лаиэ-и-ка-ваи согласилась.
Рано утром она призвала к себе своих советниц, сестер Аи-вохи-купуа, и рассказала им о желании Хала-аниани, и они не стали ему противиться.
— Наш муж[53], — сказала Лаиэ-и-ка-ваи, — пожелал, чтобы я пошла с ним в Кеаау. Ждите нас тут. Не тревожьтесь, если минут десять дней и мы не вернемся, значит, наш муж еще не насладился плаванием. Но если нас не будет больше десяти дней, тогда знайте — с нами случилась беда, и спешите на помощь.
Хала-аниани и Лаиэ-и-ка-ваи ушли и были возле Кеаау, когда Хала-аниани, обманывая жену, сказал так:
— Ты иди к берегу, а я сначала повидаюсь с моей сестрой Малио. Потом я приду к тебе. Если случится так, что ночь сменится днем и день — ночью и вновь наступит день, а меня не будет, тогда знай, что я умер, и бери себе другого мужа.
Лаиэ-и-ка-ваи не понравились слова Хала-аниани, и она захотела вместе с ним идти к Малио, но лживый муж призвал на помощь всю свою хитрость, и ему удалось обмануть принцессу.
Хала-аниани покинул Лаиэ-и-ка-ваи, и она одна пошла в Кеаау. Там, недалеко от того места, где жил Ке-калукалу-о-кева, стала она ждать мужа. Наступила ночь, он не вернулся, потом ночь сменилась днем, но Хала-аниани все не было. Напрасно ждала Лаиэ-и-ка-ваи весь день до ночи. Тогда она подумала, что Хала-аниани умер, и заплакала, изливая в слезах свое горе.
Глава двадцать третья
Тяжело стало на сердце у Лаиэ-и-ка-ваи, когда она поняла, что ее муж умер. Десять дней и еще два дня оплакивала она Хала-аниани, потому что любила его.
Лаиэ-и-ка-ваи оплакивала Хала-аниани, а ее советницы ничего не знали, они соблюдали строгий наказ Лаиэ-и-ка-ваи оставаться в Пали-ули.
«Ждите десять дней…» — сказала она им, как мы знаем из двадцать второй главы. Эти дни прошли, значит, теперь она в беде.
Когда минул назначенный Лаиэ-и-ка-ваи срок, сестры Аи-вохи-купуа поднялись рано утром, и было это на двенадцатый день, и отправились на поиски Лаиэ-и-ка-ваи.
Они пришли к Кеаау, и когда Лаиэ-и-ка-ваи увидела их, то заплакала еще горше.
Сестры удивились, что она плачет, а потом вспомнили ее слова: «…тогда знайте, что с нами случилась беда…» Лаиэ-и-ка-ваи стояла на коленях, одна рука у нее была заломлена за спину, другую она прижала ко лбу[54], и с тоской причитала она:
