так нужна отроческим душам, и мысль о том, что мы вознесены на высоту временем, в котором нам выпало жить (именно поэтому Ника, владея мастерством современной фехтовальщицы, играючи побеждает самых отчаянных рубак-пиратов). Тут и раздумья о том, как незаметно для людей, но властно время кладет на разум и души свой отпечаток (вспомним, что и Клим, и Ника испытывают своеобразное “давление” времени, в которое попали, и порой сами удивляются собственным словам и поступкам).
Временами в повести (еще один стилистический пласт?) ощущается легкая пародия на “романы приключений”, и это придает чуть заметный юмористический оттенок всему, о чем писатель рассказывает щедро, заразительно — и с неизменной улыбкой.
Все-таки удивительно складываются писательские судьбы! М.Михеев сейчас хорошо известен среди самых широких читательских кругов в первую очередь как автор детективов и — почти в такой же степени — как “фантаст” и “приключенец”. Конечно, по-прежнему популярна его стихотворная сказка “Лесная мастерская”, его “школьные” повести, с которых он начинал свою литературную работу, но следует задуматься: по каким причинам на первый план вышел Михеев — автор детективов.
Первый — и естественный — ответ может быть и таким: детектив — один из наиболее демократических литературных жанров, книга “на все вкусы” от младших школьников до академиков. Детектив, как правило, по чьему-то меткому выражению, “обречен на успех”. Конечно же, причастность к созданию произведений столь популярного жанра влияет на популярность самого автора.
Согласимся с такой точкой зрения, но сделаем лишь одно примечание: множество детективов, вызвав при появлении всплеск читательского интереса, вскоре оказались в числе прочно забытых. А детективы М.Михеева неизменно вызывают пристальное внимание читающих.
Второй — не менее естественный — ответ таков: детектив, будучи литературным произведением, может быть, как все произведения, хорошим или плохим.
Успех детективов М.Михеева побуждает внимательно вчитаться в них и попытаться определить их суть.
Детективные повести М.Михеева “Запах “Шипра” (1976), “Сочинский вариант” (1981), “Поиск в темноте” (1988) образуют трилогию, связанную единством центральных героев и сюжетом (“Запах “Шипра” и “Сочинский вариант” были изданы отдельной книгой как повесть с общим названием “Хищники” в 1981 г.). Все три повести объединяет прежде всего главный персонаж — лейтенант Евгения Сергеевна Грошева, инспектор милиции. Впрочем, “объединяет” — не то слово, Грошева, выполняя порученное ей задание, рассказывает о том, что она видит и слышит, описывает встретившихся ей людей. Таким образом, три повести — это три монолога Грошевой, которая по приказу милицейского начальства и по воле обстоятельств попадает в компании, участники которых, как правило, живут не в ладу с законом и с опаской поглядывают на тех, кто стоит на страже закона.
Когда писатель, чьи произведения пользуются успехом, сворачивает с проторенного им за долгие годы пути, возникает вопрос: чем обусловлен этот поворот?
В данном случае объяснение, думается, найти нетрудно. М.Михеев всегда тяготел к острым сюжетам, к неожиданным поворотам стремительного действия. Искусство строить сюжет он проявил и в своих “школьных” повестях, и в приключенческих, и в фантастике. “Очередь” была за детективом, где сюжет играет особую роль.
Детектив требует резкого противопоставления персонажей — и, следовательно, конфликта, который можно назвать непримиримым: не может быть мира между блюстителями Закона и нарушителями его.
В годы, когда даже объективное изображение негативных сторон жизни расценивалось как попытка “очернить наши великие победы и достижения”, возможность исследовать теневые явления фактически оставалась только у авторов детективного жанра — можно было если не анализировать их социальные причины, то хотя бы называть такие явления, как, скажем, наркомания, а изображение хапуг и расхитителей было молчаливо признано допустимым, когда речь шла о разоблачении преступников.
Это обстоятельство, надо думать, тоже нужно учесть, размышляя о выборе писателя.
М.Михееву всегда были близки романтические по своему жизневосприятию люди. Неслучайно дорогие ему персонажи восхищаются героями Джека Лондона, в большинстве произведений писателя- сибиряка прославляются натуры цельные и мужественные, увлеченные своим делом, готовые во имя высокой цели на борьбу, на жертвы. Другими словами, М.Михеев любит оптимистов, верящих в успех, в победу, да и сам является человеком, убежденным в торжестве светлого и доброго над темным и злым.
И по этим причинам, можно утверждать, М.Михеев пришел к детективу: ведь детектив построен на действиях людей смелых и энергичных, проницательных и наблюдательных, которые, как правило, добиваются успеха в поединке со злоумышленником (или злоумышленниками) и тем самым помогают восстановить справедливость. Раньше или позже преступление будет разоблачено, порок наказан, а истина станет очевидной.
Вот такая “запрограммированность” детектива как жанра тоже “устроила” М.Михеева.
Наконец, писателю хотелось рассмотреть проблемы, которые давно привлекали его.
Вспомним: в фантастическом рассказе “Злой волшебник” рассказчик в состоянии аффекта наносит Полянскому удар, оказавшийся смертельным, и тем прекращает его преступления. Что вызвало негодование рассказчика? Он сам объясняет это: “…ценность человеческой мысли превратилась для него в ничто”. Это — в произведении фантастического жанра.
А в авторском послесловии к “Хищникам” М.Михеев размышляет о причине многих преступлений и приходит к выводу, что немало зависит от личности преступника: “…примитивный интеллект привлекают только примитивные “радости”: уличные приключения и, конечно, водка. Люди подобного рода не имеют представления о ценности человеческой жизни — это понятие им недоступно: чтобы постичь его, сам оценщик должен обладать духовным богатством”.
Обратим внимание на дословное повторение: и там, и тут идет речь о “ценности человеческой жизни”. Следовательно, к тревожащим его мыслям писатель обращается, используя возможности разных литературных жанров.
А теперь вернемся непосредственно к трилогии М.Михеева.
Верный своим принципам выбора литературного героя, писатель обратился к фигуре очень неоднозначной. Это — не случайность: именно особенности биографии своей героини с первых же страниц подчеркивает автор. Впрочем, с этого начинает сама Евгения Сергеевна Грошева, неизменно выступающая повествователем на протяжении всей трилогии — в “Запахе “Шипра”, “Сочинском варианте” и “Поиске в темноте”: “Моя биография в личном деле, наверно, тоже производила странное впечатление: “отец — лейтенант милиции, погибший при исполнении служебных обязанностей; мать — торговый работник, осуждена по статье 93 “прим” на восемь лет заключения в колонии строгого режима…”
Грошеву мучит сознание того, что бездумное отношение к жизни сделало ее соучастницей воровства. “Я… жила на ворованные деньги, мое неведение не было для меня оправданием. Я поняла, что не смогу больше ни учиться, ни работать в торговой сети. Что для искупления моих вольных или невольных грехов у меня в жизни осталась одна дорога… Подполковник Свиридов помнил моего отца. Меня приняли в школу милиции”.
И вот, имея за спиной незавершенную учебу в Торговом институте и окончив школу милиции, Грошева приезжает в Новосибирск.
Желание избежать стереотипов, “типичных ситуаций” заставляет М.Михеева и его героиню испытывать в условиях, далеких и от стереотипов, и от “типичных ситуаций”.
Грошева должна — таков замысел ее начальника полковника Приходько — “изнутри” узнать темные дела работников управления торга.
Здесь перед автором встает непростая задача. Вряд ли читателю будет симпатичен персонаж, который с целью завоевать доверие подозреваемых должен выдавать себя за другого. Да и не просто персонаж, а центральный положительный герой, глазами которого читатель видит все события.
Сознает это автор, сознает это и сама Грошева.
