всего только несколько раз видел, как он играет. К тому, что он попал из команды юниоров группы «А» прямо в высшую лигу, я не имею никакого отношения. Меня душит смех, когда я слышу разговоры о том, как Томми Айван якобы интересовался моим мнением об игре брата и спрашивал, не хотел бы я, чтобы он играл в нашей команде. Деннис пришел к тому, чего он достиг, своей собственной дорогой, и в хоккее у него большое будущее.
Ему по-прежнему нужно быть как можно больше на льду, что даст ему возможность набраться игрового опыта. И в этом смысле он ничем не отличается от любого другого хоккеиста. Отличают же его от других необыкновенная решимость и исключительные физические данные. Деннис обладает такой мускульной силой, что посланная им по льду шайба может вонзиться в борт – с такой колоссальной скоростью она движется. А с течением времени у него улучшится и техника, и тогда берегись!
Я никогда не упускаю случая сделать ему замечание, когда вижу, что он делает глупости на льду, но с каждым днем его игра становится все лучше и лучше. В любой команде он был бы полезен, и то, что он в команде «Чикаго Блэк Хокс», не имеет никакого отношения к тому, что он мой брат.
На моем свитере нашит номер 9, и это не случайность. Примерно через год после прихода в «Чикаго Блэк Хокс» я сам попросил этот номер, и, прежде чем я его получил, мне пришлось немного подождать.
Да, я суеверен, но не больше, чем мои товарищи по команде, и у меня, как мне кажется, достаточно здравого смысла, чтобы не вступать в заговор с какими-то тайными силами, которые к тому же могли бы оказаться не у дел.
В профессиональном хоккее номер 9 окружен почетом. Его до сих пор носит Гордон Хоу, носили его в свое время и Морис Ришар, и Энди Батгейт,[57] и Дик Дафф.[58] Пожалуй, только откровенный пустобрех мог бы договориться до того, что всякий хоккеист, щеголяющий «девяткой» на спине, обязательно станет знаменитостью. И тем не менее факт остается фактом, что этот номер носили многие из плеяды великих. Мне далеко до Гордона Хоу или Мориса Ришара, но есть что-то такое в этой «девятке» у меня на спине, что заряжает меня оптимизмом. Если я буду играть с полной отдачей и помнить свой девиз, то, возможно, в грядущие годы и настанет такой момент, когда я смогу сказать, что готов перенять эстафету владельцев свитера с номером 9.
Меня часто спрашивают о травмах в хоккее низших лиг. Конечно, опасность травмы всегда существует, играет ли мальчик в бейсбол, хоккей или водное поло. Но если мальчишка хочет играть, а родители пытаются этому воспрепятствовать из-за боязни травм, они, может быть, несут ему даже большее зло. Рано или поздно ребенок должен скинуть ватную шубку, в которой его держат заботливые родители, и чем скорее это произойдет, тем лучше.
«Значит, вы считаете, что ребята не должны надевать шлемы?» – спросила меня однажды негодующая родительница. Как раз наоборот. Я считаю, что ребята обязательно должны надевать шлемы, да еще с приспособлением для предохранения челюстей. В большинстве низших лиг ношение шлемов обязательно.
Скинуть ватную шубку родительской опеки означает, что мальчишка должен быть готов вставать рано утром и успевать на игры в хоккей. Надо, чтобы он хорошо выспался, и на игры его можно пускать только тогда, когда его физическое состояние не вызывает никаких сомнений. Перед игрой мальчишку нужно обязательно накормить, и родители должны позаботиться также, чтобы его форма была в полном порядке и имела опрятный вид.
Когда я с таким жаром говорю об ответственности родителей перед сыном, играющим в детской хоккейной команде, я, по существу, лишь пересказываю все, как было со мной, когда я тоже был мальчишкой.
«Вы же не надеваете шлема во время игр, значит, сами себе противоречите», – не унимаются родители.
Верно, не надеваю. Хоккеист должен привыкнуть к шлему, иначе он создает в игре лишнее неудобство, а их и без того хватает. Если бы с самого начала своего хоккейного пути я носил шлем, я носил бы его и сейчас, и ничуть бы он мне не мешал. Знаю, что игроки Национальной хоккейной лиги, не надевая шлемов, подают дурной пример, но через несколько лет, когда молодое поколение хоккеистов доберется до высшей лиги, шлемы будут для них таким же привычным предметом снаряжения, как и перчатки. По крайней мере, я надеюсь, что так будет. Сыновья Гордона Хоу играют в команде низшей лиги в Детройте, и они надевают шлемы. Если мои ребята захотят играть в хоккей, я буду настоятельно требовать, чтобы даже на тренировках они были в шлемах. Хотя, как я уже сказал, этого не потребуется, потому что в большинстве лиг ношение шлемов обязательно.
Однажды вечером, примерно с год назад, я сидел на трибуне катка в Торонто и наблюдал за игрой двух команд юниоров группы «А». Игра была очень острая, и, когда к концу подходил уже второй период, защитник команды хозяев поля бросил на лед перчатки и клюшку и с кулаками полез на нападающего гостей.
Среди гула одобрения и поддержки, катившегося с трибун, на которых неистовствовали болельщики, я услышал, как позади меня женский голос с мягким акцентом американского Юга сказал: «А почему, дорогой, в этой игре так много дерутся?». Я не расслышал, что сказал в ответ владелице голоса ее кавалер, но полагаю, что он дал удовлетворительное разъяснение своей спутнице, которая, по-видимому, смотрела хоккейную игру впервые в жизни. Возможно, она была поклонницей американского футбола и ее озадачило то обстоятельство, что встреча по хоккею часто останавливается, пока игроки «выясняют отношения» на поле в кулачном бою. Надеюсь, что ее спутник сказал ей, что неразумно сравнивать хоккей с футболом.
Дама с далекого Юга была права, полагая, что в принципе в хоккее драк бывает больше, чем в футболе, и объяснение этому надо искать во взрывном характере хоккея. Я не оправдываю тех, кто затевает драки. Как я уже говорил, игра из-за них затягивается, а когда забияка оказывается на скамье для оштрафованных, он тем самым может развеять все надежды своей команды на победу. В гораздо большей степени, чем футбол, хоккей представляет собой игру, в которой отдельные игроки противостоят друг другу. В футболе же каждая команда напоминает мощный механизм, работающий как одно целое. При непосредственном контакте с соперником в силовой борьбе трудно заметить, кто из оппонентов ударил тебя локтем в живот. Обычно в таких случаях гнев обращается не против того, кому принадлежит локоть, а против его команды в целом. Даже если «потерпевший» и знает, кто его ударил, вокруг него столько других игроков, на ком он может выместить свою злобу, что нет смысла сводить счеты обязательно с обидчиком.
Вот, собственно говоря, и все объяснение, хотя, может быть, стоит добавить, что драки в хоккее предстают перед зрителем гораздо более крупным планом только потому, что на арене просто меньше исполнителей. Уверен, что в футболе правила нарушаются не реже, чем в хоккее, но, решившись нашкодить на льду, трудно рассчитывать на безнаказанность.
Хотя об этом не было речи в том кусочке диалога, который я невольно подслушал между дамой с Юга и ее спутником, я думаю, что со временем, побывав не на одной игре, она может спросить, почему в хоккей не играют негры.
