попасть домой. Как только она вернется…
Опять двадцать пять! Она снова выскочила на берег.
Мэй помотала головой и направилась к огромному вязу и группе сосен. На этот раз она пошла медленнее, раздвигая руками кусты. Ветка, еще одна и… снова озеро.
У Мэй задрожали губы. Тут что-то не так. Совсем-совсем не так.
Призрак наблюдал за ней, склонив набок огромную голову и вцепившись пальцами в подбородок.
— П-п-п-пойдем со мной! 3-з-здесь опасно.
— Нет!
Мэй убегала в лес еще трижды. Сердце колотилось все чаще, и каждый раз девочка неизменно выбегала к озеру.
— Так не бывает! — пролепетала Мэй. На ресницах у нее дрожали слезы.
Призрак снова поплыл к ней, вытянув вперед длинные костлявые руки.
— Пожалуйста, не плачь! На слезы сработает детектор!
— Отстань! Чего тебе от меня нужно?!
Призрак нахмурился. Жуткая щель его рта дрогнула, и уголки губ опустились вниз.
— Ах да, я совсем забыл. Давай начнем сначала. Меня зовут Тыквер. Я хочу тебе помочь!
Мэй отступила на шаг, подумав, уж не сон ли все это.
Призрак вдруг замер и прислушался, глядя в чащу на другом берегу. Мэй показалось, что она тоже слышит какой-то шум. Как будто собачий лай.
— Черные псы! — просипел Тыквер, и его унылые глаза в ужасе расширились. — Только не это! За тобой послали Буккарта!
Он затрясся, то поднимаясь, то опускаясь к самой земле.
— Бежим!
Призрак снова протянул к ней длинную руку. Девочка обвела взглядом лес. Определенно, это был собачий лай. Но лай разъяренный, переходящий в рычание, будто собаки загоняли жертву. И тут Мэй услышала еще один звук, от которого кровь застыла у нее в жилах.
Мэй посмотрела на Тыквера.
— А куда надо идти? — спросила она, скрестив на груди руки.
— В дверь! Охххх… Нам нужно торопиться!
— Я не вижу никакой двери.
Тыквер закатил глаза.
— Поэтому такие, как ты, всегда попадаются. Скорее!
Призрак метнулся к лесу и раздвинул ветки кустов. К удивлению Мэй, за ними оказалась черная дверь. Если бы не узенькая щелка вверху, из которой сочился голубоватый свет, могло бы показаться, что дверь стоит в пустоте и ведет в никуда. В середине большими красными буквами было выведено: «ДЛЯ УСОПШИХ».
Мэй вздрогнула: собачий лай слышался все ближе.
Тыквер поднял к двери руку, помедлил и сунул палец в рот, бормоча: «Тук-туки-тук? Туки-тук-тук?» Он сжал пальцы в кулак и постучал, выбивая странный ритм.
Дверь со скрипом отворилась. За ней оказался вовсе не лес, а черная пустота. Где-то далеко дрожал тусклый свет, похожий на мигание телевизора.
— Я туда не пойду! — Мэй попятилась и замотала головой. — С тобой никуда не пойду! Я хочу домой!
До них долетел пронзительный вой. Тыквер глянул на лес и повернулся к Мэй. Глаза у него были огромными, как блюдца.
— Это единственный путь! Сюда!
Теперь лай стал таким оглушительным, что у Мэй зазвенело в ушах.
— Что? Что там такое? — завопила она, перекрикивая гвалт.
Тыквер поднес ладонь к уху.
— Не слышу!
— Кто к нам несется?
До Мэй долетел треск падающих деревьев. Лай и визг нарастали. Девочка пятилась все ближе и ближе к Тыкверу, пока не наскочила на него. Тело ужалили холодные иголочки. Мэй посмотрела на призрака. Она боялась его, но то, что спешило к ним через лес, пугало ее гораздо больше.
— Я тебе не верю! — крикнула девочка.
Тыквер метался из стороны в сторону, заламывая руки.
— Придется поверить!
Раздался оглушительный треск. Мэй обернулась к лесу. Несколько дальних деревьев рухнули, словно что-то огромное и страшное смело их на своем пути. Мэй и Тыквер вздрогнули. Что бы это ни было, оно неслось прямо к озеру. У девочки подогнулись колени.
Белые холодные пальцы схватили ее за локоть. От этого прикосновения по руке пробежали холодные укусы, будто слегка ударило током. У Мэй перехватило дух. Призрак дернул ее и втащил во тьму. Дверь захлопнулась.
На берегу все внезапно стихло. Листья деревьев задрожали от рыка. С шумом нюхая воздух, запыхтели огромные носы, но из чащи никто не показался. На мгновение лес охватила настороженная, чуткая тишина, и неизвестные существа повернули назад, ломая тоненькие деревца, словно зубочистки.
Глава десятая
Умри на всю катушку!
По озеру бежала рябь. Сначала трудно было сказать, что ее вызвало: эхо падающих стволов или движение в глубине. Но круги становились все шире, затем под водой показалась тень, и на поверхность с шумным плеском вынырнуло маленькое создание.
Чихая и отфыркиваясь, оно поплыло к берегу. Длинное худое тельце выползло из воды и растянулось на земле, точно изжеванная резинка. Существо казалось на удивление мрачным и печальным, однако в этом не было ничего удивительного.
Пессимист лишился последних сил. Большие острые уши поникли, тощий хвост вытянулся в грязи, точно сдувшийся восклицательный знак. Несколько мгновений кот лежал ни жив ни мертв, а затем повел носом.
Пессимист, шатаясь, встал, хорошенько принюхался и, едва держась на лапах, пошел по следу Мэй — через грязь и прямо в кусты, к закрытому входу.
Подняв лапку, он робко поскребся в дверь. Понюхал. Еще поскребся. Потом встал на задние лапы, поднял нос и старательно им заработал.
Озеро у него за спиной забурлило. Но Пессимист не обратил на это внимания. Он слишком хорошо знал, что Мэй уходит все дальше и дальше.
Мэй оглянулась на дверь, в которую только что вошла, и ничего не обнаружила. Позади была стена, а в ней чернело маленькое окошко. Под ним висела табличка с надписью: «ВОДЯНОЙ ДЕМОН В ЕСТЕСТВЕННОЙ СРЕДЕ ОБИТАНИЯ». Мэй сглотнула и повернулась, моргая, чтобы привыкнуть к темноте. Впереди мигал голубоватым светом сумрачный коридор. Тыквер все еще держал ее за локоть, и от этого кожу Мэй жалили электрические пчелки. Мэй вырвала руку из пальцев призрака.
Тот взглянул на нее огромными унылыми глазами, и его бледные щеки залила краска.
— Извини. — Тыквер сунул палец в рот и посмотрел в коридор. — Тут мы в безопасности. Они решат,
