благодарили, и затем мы стали уходить в то время, как к Вам входили прелаты и бароны Ваши на совет. Мы же стали советоваться со своими, а затем Ваши советники пригласили нас к себе. Когда мы к ним вошли, они начали нас серьезно упрекать и настойчиво противоречить этому делу. Видя это, наши князья и бароны начали спорить с Вашими советниками, мы же велели им молчать. Наконец, выйдя от них, мы пришли к Вам, рассказали, как советники Ваши противились этому делу, и благодарили много Вас за согласие, хотя никогда не думали этого дела предпринимать.
И опять при отъезде Вашем из Луцка мы выражали друг другу удовольствие по поводу этого дела и Вы, как и прежде, относились к нему с живейшей благосклонностью. Но на днях император прислал нам копию Вашего послания к нему. Эту копию мы велели прочесть в нашем совете, в присутствии виленского епископа, главных наших советников и многих других бояр. Из этой копии мы узнали, что Вы отменили то, на что согласились в Луцке в присутствии императора. Из той же копии усматриваем, как Вы унижаете нас, наше государство и наших вельмож, которые этим очень огорчены. Вы пишете, что, в случае нашей коронации, наши бояре, возгордившись, могли бы после нашей смерти избрать себе государя по собственному усмотрению, не посоветовавшись с баронами Польши, что явно бы нарушало прежние договоры между Литвой и Польшей. Пусть Ваша Светлость хорошенько подумает о том, что хорошо ли Вам посоветовали. Вместо того, чтобы обращаться с такими заявлениями к императору, не лучше ли было бы прямо отнестись к нам и обсудить этот вопрос в собрании наших и Ваших вельмож, не срамя и не унижая наших бояр. Не следовало выносить в чужие государства того, что должно бы быть обсуждаемо между нами.
Возлюбленный брат, какие бы не возникали между нами несогласия, будем их улаживать между нами. Но, если на этот раз Вы не хотели поступить по этому старинному правилу, то следовало, по крайней мере, послать более опытных послов и не вести дело так поспешно.
Что же касается наших прежних договоров, о чем Вы пишете императору, то эти договоры, трактующие об общем избрании литовцами и поляками нового государя в случае нашей или Вашей смерти, не служат препятствием в данном случае. Пока мы живы, нет надобности в избрании государя Вашими баронами, да и после нашей смерти можно обойтись без этого, так как мы уже избраны великим князем и имеем твердую власть над нашим государством и, если бы хотели, то могли бы и окончательно его отделить – не кажется нам, чтобы те, которые дали Вам такие советы, могли нам в этом помешать.
Удивляемся, что Вы прежде говорили и писали нам, что любите нас, как себя, молитесь за нас, как и за себя, желаете нам долгой жизни и так далее, а теперь не желаете даже обращаться к нам по важному делу, а пишете императору, унижаете наших баронов, не считаете их как бы равными польским, и унижаете нас перед императором, утверждая, что мы получили некоторые земли только в пожизненное владение, о чем мы могли бы рассуждать с Вами и постановить правильное заключение».
Дошло до нашего времени и письмо Ягелло Витовту от 23 июня 1429 года из Ленчицы, где проходил сейм польской шляхты по проблеме коронования Витовта:
«Великолепный и знаменитый князь, наш возлюбленный брат!
Приехав в Ленчицу, мы нашли там Ваших послов Гедигольда, виленского палатина, и маршалка Румбольда и Николая Малдржика. На следующий день они изложили цель своего посольства. Посоветовавшись с нашими панами, мы дали им ответ на пункты посольства. Выслушав, они встали и сказали: «Мы слышали ответ на отдельные пункты нашего посольства, но не поняли, желает ли Ваша Светлость согласиться на коронование нашего великого князя или нет, дабы мы могли яснее доложить об этом нашему государю? Но, любезный брат, так как этот вопрос не был написан в донесении послов, то посоветовавшись недолго с нашими панами, мы отвечали, что в деле столь важном, которое касается всего государства, сейчас не можем ничего ответить, не узнав предварительно мнения отсутствовавших советников, а также всего государства. Послы Ваши сказали, что созвание собрания причинит их государю замедление в делах, но просили назначить сроки собрания. Мы же отвечали, что не можем сейчас назначить дня. Послы же возразили, что так как мы не хотим дать ни согласия на коронование, ни окончательного ответа, то великий князь литовский поручил сказать, что решил принять и иметь корону, независимо от того, угодно ли это нам или нет. Ваши советники в этом случае действовали слишком поспешно, не узнав еще окончательной воли нашей и наших советников».
Ягайло совершенно осознанно тянул время, за распрей двух государей внимательно следили во всей Европе, включая императора, Орден и Ватикан. Римский папа был против коронования Витовта, император Сигизмунд настаивал. В конце 1429 года он прислал Витовту орден Дракона, которыми были награждены только несколько выдающихся государей. В марте 1430 года на польском сейме в Едине магнаты и вельможи после смерти Ягелло обязались избрать королем Польши одного из его сыновей. Послы польского короля на сейм немецких князей в Нюренберге привезли послание Ягелло апелляцию против задуманной Витовтом коронации. Польский король рассылал послания по Европе, говоря, что он назначил Витовта великим князем Литовским только пожизненно, с тем, что после его смерти все земли должны быть возвращены Ягелло. Император Сигизмунд прислал Витовту проекты коронационного акта и акта возведения Великого княжества в королевство: «Литовские короли будут независимыми и неподвластными вассалами, ни нашими, ни священной империи, ни чьими иными, служа щитом христианства на этом рубеже – помогая против языческих нападений». Сигизмунд отправил посольство с короной и документами к Витовту – на границах встали польские отряды, для перехвата послов и короны. К середине сентября 1430 года на коронацию в Вильно съехались знатные гости – великий магистр, великий князь московский, князья тверской и рязанский, крымский хан, князь мазовецкий, валашский господарь, посол греческого государя, московско-литовский митрополит Фотий. Корону решили отправить через земли Тевтонского ордена – Ягелло, захвативший посла Витовта, написал великому магистру, что разорвет отношения с Орденом, если это произойдет. Он также направил несколько посланий римскому папе, склонив его на свою сторону. Историк В. Ф. Воеводский писал:
«Витовт, ведя дальнейшие переговоры с императором Сигизмундом, дождался наконец высылки коронных бриллиантов в Литву. Путь, по которому должно было следовать посольство, вел по границам владений Польши и Ордена крестоносцев: посланный подкоморий Иоанн Чарнковский сумел перенять царскую посылку и таким образом помешать коронованию Витовта, назначенному сначала на 8, а потом на 29 сентября 1430 года. Существует легенда, что предназначенная для князя Витовта золотая корона разрезана пополам и сохраняется в Вавельском кафедральном хранилище.
Когда исчезла наконец возможность дождаться в срок царского диплома, «утверждающего на вечные времена независимое Литовское королевство», и коронационных знаков, король Ягайло, исполняя желание своих вельмож, решил отправиться в октябре 1430 года к Витовту, с целью лично передать ему, в виде подарка, свою корону и отдать его попечению своих сыновей. Свита короля Ягайло успела склонить больного уже Витовта к новым переговорам по этому предмету. Он, видимо, не предчувствовал приближающейся кончины, помимо того, что так уже был слаб, что провожая Ягайло 15 октября из Вильно в Троки, должен был оставить верховую лошадь и пересесть в экипаж княгини Ульяны, согласился на отсрочку коронования, но не дождавшись этого торжества, а также ожидаемого им из Польши специального посольства, князь Витовт, чреватый годами жизни и трудами, умер 27 октября 1430 года, имея от роду 80 лет».
8 октября в Вильно прибыл Ягеллло, без короны. В назначенный час коронация не состоялась. Ягелло покинул столицу Великого княжества Литовского. Витовт написал ему последнее письмо:
«Не из-за власти я ищу короны, но весь свет знает про мои поиски ее. Не могу же я теперь отказаться от этого без большого для себя позора. Поэтому сделай мне это утешение в последние минуты моей жизни. Дай мне корону на три дня, на день, на час, клянусь, что сразу ее сниму».
Ягайло не ответил. Великий князь Литовский Витовт Кейстутьевич выехал из Вильно в Трокский замок, по дороге занемог, от слабости упал с лошади, и через несколько дней скончался – 27 октября 1430 года. Российский историк В. Ф. Верковский писал:
«Тело князя Витовта, для поклонения народа, в течение восьми дней выставлено было в главном Трокском замке, а затем с большой торжественностью перенесено в Вильно, где похоронено рядом с княгиней Анной, в склепе несуществующей ныне часовни при католическом кафедральном соборе. Место вечного упокоения литовского богатыря отмечено знамением и изображением на нем Великого князя в виде всадника.
Французский философ Лебон в одном из своих известных сочинений «Психология развития народов»
