пятиугольной звезды на двенадцать орудий. Работы было очень много, а Кановницын с трудом сдерживал рвущегося на Можайск Мюрата. Шевардинский редут должен был удержать великую армию и дать возможность русским закончить строительство оборонительных позиций на Бородинском поле. Из семи километров фронта совершенно свободными для атаки Наполеона было около четырех километров за Шевардинским редутом.
На правом фланге бородинской позиции встали Второй пехотный корпус Багговута и Четвертый корпус Остермана – Толстого, за ними расположились Первый кавалерийский корпус Уварова и Второй кавалерийский корпус Корфа. Правым флангом командовал Милорадович. Общее количество войск было около тридцати тысяч воинов.
В центре бородинской позиции встал Шестой пехотный корпус Дохтурова, за ним Третий кавалерийский корпус Крейца, общей численностью более двадцати тысяч человек. Центром командовал Дохтуров. Правый фланг и центр составляли Первую армию Барклая. Он ими и командовал.
Левый фланг составили Седьмой пехотный корпус Раевского и Восьмой Четвертый кавалерийский корпус Сиверса и сводная Гренадерская дивизия Воронцова. Левым флангом командовал Горчаков, подчинявшийся Багратиону, Вторая армия которого и составила левый фланг, на котором стояли тридцать тысяч воинов.
Общий резерв подчинялся непосредственно Кутузову. В него были поставлены более тридцати тысяч воинов – Третий пехотный корпус Тучкова, Пятый гвардейский корпус Лаврова, Первая и Вторая кирасирские дивизии и почти триста орудий. Резервом командовал Голицын.
На правом фланге бородинской позиции встали четырнадцать казачьих полков Платова, на левом – шесть казачьих полков Карпова. Впереди позиции рассыпались егерские полки.
За линией егерей строились укрепления. Инженерные батальоны в тылу проложили полевые дороги. На укреплениях работали только ночью, чтобы французы не могли определить, насколько они сильны. За укреплениями стояли линии пехоты, линии кавалерии, армейские резервы и резерв главного командования. Войска правого фланга стояли от Маслова до Горок, войска центра – от Горок до Курганной батареи Раевского, войска левого фланга – от батареи до села Семеновского. Штаб-квартира Кутузова находилась в Горках, за ней был главный резерв. Позиция была подвижной и устойчивой, войска могла свободно и быстро маневрировать, помогая друг другу, что впоследствии и произошло.
25 августа Кутузов перевел из резерва на край левого фланга Третий корпус Тучкова и расположил его для атаки в Утицком лесу: «когда неприятель употребит в бой последние свои резервы на левый фланг и тыл». Приказ Кутузова не внесли в диспозицию и при проверке расположения войск начальник Главного штаба Бенигсен накричал на Тучкова и приказал вывести его корпус из леса и встать между деревней Утицы и Семеновскими флешами. Кутузов не сказал Бенигсену о изменениях в плане сражения, Бенигсен не сказал Кутузову о своем приказе по стратегическому изменению расположения войск. В это невозможно поверить, но это было именно так. Судьба Бородинского сражения повисла на волоске фанаберии и неразберихи.
Наполеон всегда учитывал качества и характеристики высшего руководства армии противника, но такого не мог предположить даже его гений. Усилия многих сотен тысяч людей, всего государства народа по отражению агрессии, могли пойти прахом из-за очередной глупости императора Александра I, назначавшего людей на высшие должности не по знаниям, мастерству и опыту, а по собственному, как обычно, недалекому желанию. Бенигсен сам хотел стать главнокомандующим, он не ладил с Кутузовым. То, что в итоге из-за этой глупости погибнут тысячи, и даже десятки тысяч людей, Александра I не интересовало, и уж тем более совсем не волновало. Офицер Главного штаба Кутузова и участник Бородинского сражения Щербинин писал:
«Третий корпус и московское ополчение были поставлены в засаде. Товарищу моему Траскину было велено начертить план всей позиции. На плане этом подписано над Третьим корпусом: «Расположение скрытно». План был напечатан в нескольких экземплярах, один из которых достался мне. Под вечер 25 августа приближался я к левому флангу князя Багратиона. Меня догнали Бенигсен и граф Ожаровский. Они ехали в крытых дрожках. Я последовал за ними. Командир егерского полка на конце левого фланга Вуич подошел к Беннигсену и с большим жаром объяснил ему, что бригада его поставлена на жертву, что пространство, разделяющее левый фланг от Третьего корпуса столь велико, что неприятель в него бросится массами и истребит егерей. Беннигсен поехал к отряду Тучкова и велел ему двинуться, чтобы стать ближе к левому флангу Багратиона. Тучков возражал, что пространство, которое ему предстояло занять, составляет отклон горы, с вершины которой неприятелю легко разбить его. О назначении же оставаться скрытно от неприятеля он не сказал Бенигсену, вероятно потому, что сам не знал плана главнокомандующего. Бенигсен с досадой повторил приказание. Тучков тотчас начал выдвигать Третий корпус. Я не мог и вообразить, чтобы Бенигсену, начальнику главного штаба при Кутузове, не было известно о плане, о котором знал я, офицер свиты. Я полагал, что Кутузов отменил прежний план. Можно представить себе, как во время Бородинского сражения Кутузов, полагавший Тучкова в скрытом месте, был удивлен известием, что Тучков сделался предметом и скорой жертвой первого натиска французов. На бедного Тучкова даже пало подозрение в главной квартире, что он не умел держаться. Никто не знал, что на этом месте, вследствие легкомыслия Бенингсена ему указанное, физически защищать было невозможно. Тучкову судьба оправдаться не представила шанс. Он пал при первых выстрелах. План Кутузова, приведенный в ничто Беннингсеном, мог иметь важные, вероятно весьма выгодные для нас, последствия. По перехваченным во время бегства Наполеона бумагам Бертье корпусам Понятовского, Нея и Даву надлежало атаковать левый фланг Багратиона, упиравшийся в укрепленное село Семеновское. Весь этот натиск был бы выдержан нами и без содействия Тучкова, ибо его корпус, поставленный Беннигсеном в место, где было невозможно сражаться, сделался совершенно бесполезен. Село Семеновское было удержано нами до самой ночи. Появление при окончании битвы этого скрытого отряда во фланге и тылу Наполеона было бы для него гибельно. Этому воспрепятствовало непростительное распоряжение Бенигсена».
Замысел засады Кутузова был сорван. Весь план битвы Кутузов строил, уверенный в возможности нанести скрытый удар свежими силами. Во всем был обвинен невиновный, яростно сражающийся и погибший Тучков. Правда стала известна в российском обществе зимой 1812 года, что обычно случается совсем нечасто.
22 августа во французской армии была проведена перекличка. В строю было сто пять тысяч пехотинцев и более тридцати тысяч кавалеристов при почти шестистах орудиях. Перед самой перекличкой Наполеон отправил целую дивизию к Витебску для борьбы с белорусскими партизанами, перекрывавшими коммуникации великой армии. Наполеон вышел из Гжатска и двинулся к Бородино.
По старой Смоленской дороге шел корпус Понятовского. По главной Смоленской дороге двигалась кавалерия Мюрата, за ней корпуса Даву, Нея и Жюно, Старая и Молодая гвардия и вся артиллерия. Левее шла колонна Богарне. 23 августа у Гриднево авангард Мюрата опять оттеснил арьергард Коновницына, которого справа обходил Богарне. Все повторилось 24 августа в бою у Колоцкого монастыря. Коновницын отошел к главной армии и занял свое место по диспозиции. Великая армия шла за ним по пятам и остановилась перед Шевардинским редутом, за которым была развернута русская армия. Наполеон приказал взять редут с ходу. Шевардино атаковали три дивизии корпуса Даву, кавалерия Мюрата и часть корпуса Понятовского. Неоконченное укрепление с двенадцатью орудиями защищала группа Горчакова и Двадцать седьмой дивизии, гренадерских и кирасирских полков, которых прикрывали егеря и драгуны.
В два часа дня французские дивизии пошли на Шевардинский редут. Русских егерей оттеснили, и начался артиллерийский обстрел укрепления. Более сотни орудий засыпали русских гранатами и ядрами. Наводил сам император. Затем французы сомкнутыми колоннами пошли в атаку. Они ворвались в редут, но их тут же выбили русские гренадеры, перед которыми шли с крестами в руках священники в полном облачении. На бой смотрел Наполеон и атаки французов стали непрерывными. Два раза они врывались в редут и два раза их отбрасывали. Справа и слева от укрепления части корпуса Понятовского пытались прорваться вперед. Русский офицер – участник боя писал:
«Самая кровавая схватка завязалась у деревни Шевардино. Здесь мне представилась ужасная картина обоюдного ожесточения, которой впоследствии нигде не встречал. Сражавшиеся русские и французские батальоны с растянутым фронтом, разделенные только крутым, но узким оврагом, который не позволял им действовать холодным оружием, подходили на самое близкое расстояние друг к другу и открывали беглый огонь. Эта убийственная перестрелка продолжалась до тех пор, пока смерть не разметала рядов с обеих
