– Ну… судя по зубам и некоторым другим признакам, нашему приятелю было лет сорок, когда ему всадили в спину кинжал. Это был очень крупный мужчина, ростом выше шести футов и весом стоунов примерно в двадцать пять[28].
– Действительно, здоровяк, – согласился виконт.
– Из состояния его внутренних органов явствует, что джентльмен не ограничивал себя ни в еде, ни в выпивке.
– Ничего необычного.
– К сожалению. Он сохранил большинство собственных зубов, но вот левое предплечье, похоже, некогда было сломано и неправильно срослось. Видишь?
Себастьян внимательно осмотрел заметное искривление на левой руке мертвеца, чуть ниже локтя.
– Из одежды ничего интересного?
– Ничего, что помогло бы выяснить имя убитого. В жилете лежали превосходные золотые часы, но, к сожалению, без гравировки. На брелоке изображение вставшего на задние лапы льва, а не фамильный герб. А в кошельке всего несколько банкнот, выпущенных между 1778 и 1781 годами. Я отправил вещи на Боу-стрит.
– 1781 год? По крайней мере, это несколько сужает временные рамки, – вгляделся виконт в темное, иссохшее лицо трупа. – Никаких повреждений, кроме ножевой раны в спине?
– Сам посмотри, – перевернув тело на бок, Гибсон указал на разрез как раз под левой лопаткой. – Вот здесь я обнаружил кинжал. Но жертву ударили еще вот сюда, – ткнул хирург немного левее, – и сюда.
– Три удара. И все в спину.
– Первые две раны не такие глубокие, – доктор снова уложил труп ровно. – Может, я еще какие-то пропустил, принимая во внимание состояние тела.
– И никаких зацепок, кто мог убить этого человека и почему?
– Извини.
– А где епископ? – окинул Девлин быстрым взглядом небольшое промозглое помещение.
– При полном параде лежит в Лондон-хаусе.
– Ах, да. А когда похороны?
– Где-то через неделю.
– Через неделю?!
Гибсон пожал плечами:
– Церковь должна дать возможность всем скорбящим заказать надлежащие траурные одеяния.
– По крайней мере, торговцы трупами из могил к тому времени вряд ли заинтересуются телом.
Ирландец насмешливо скривился:
– Да, в такую погоду вряд ли.
Внимание Себастьяна вернулось к потемневшей от времени мумии.
– Ничего, что могло бы связать эти два убийства?
– Боюсь, нет, – хирург прислонился к скамье, скрестив руки на груди. – Знаешь, ведь то, что оба трупа нашли в одном месте, может оказаться обычным совпадением. Прескотт поспешил в Танфилд-Хилл, чтобы разобраться с обнаруженным священником телом, и был убит либо спугнутым в крипте грабителем, либо следившим за епископом недоброжелателем, который воспользовался темнотой и шарахнул святого отца по голове.
– Не люблю я совпадения, – костяшкой пальца потер нос Девлин.
– Тем не менее, они случаются.
– Случаются, – виконт наклонился, изучая искаженное, ссохшееся лицо мертвеца: зияющий рот, сморщенные ноздри и пустые глазницы. – Как по-твоему, мог бы кто-нибудь, знавший этого мужчину тридцать лет назад, опознать его сейчас?
– Если одним словом – нет.
– Так я и думал, – выпрямился Себастьян. – Говоришь, все вещи переданы на Боу-стрит?
– Да, а что?
– Мне пришло в голову, что если нашего приятеля невозможно опознать по лицу, то могут припомнить его одежду. Или часы с брелоком.
– По прошествии стольких лет?
– Если бы дорогой тебе человек внезапно пропал, думаешь, ты не вспомнил бы, во что он был одет перед исчезновением – даже через тридцать или сорок лет?
– Пожалуй, ты прав, – немного поразмыслив, признал доктор.
Себастьян обошел вокруг каменной плиты, разглядывая сморщенный труп со всех сторон. Но с какой стороны ни смотри, смысла больше не становилось.
– Если уж на то пошло, – заметил Гибсон, – мне кажется, есть две основные версии. Либо наш приятель из восемнадцатого века был убит кем-то, не имеющим никакого отношения к смерти епископа, либо они оба пали от одной и той же руки.
– С какой стати убийце ждать три с лишним десятилетия, чтобы прикончить вторую жертву? – поднял глаза виконт.
– Понятия не имею. Это ведь ты у нас знаток по убийцам. Я всего лишь читаю по лишенным жизни телам.
– Существует еще одна возможность, – медленно произнес Себастьян.
– Какая? – нахмурился хирург.
– Что нашего древнего джентльмена убил Прескотт. А затем некто убил за это самого епископа – из мести.
* * * * *
В час дня в четверг, когда бумаги из Лондон-хауса по-прежнему не поступили, Геро сама отправилась на Сент-Джеймс-сквер, в собственной карете и в сопровождении многострадальной служанки.
– Дорогая мисс Джарвис, – воскликнул лучащийся благожелательностью капеллан епископа, принимая даму в своем кабинете. – А я как раз собирался послать запрошенные вами сведения на Беркли- сквер. Нижайше прошу простить меня за задержку, но секретарь только что закончил изготовление требуемых копий.
– Благодарю вас, – посетительница спрятала полученный пакет в ридикюль.
– Вы, разумеется, слышали, что архиепископ Мур обратился за помощью в расследовании смерти его преосвященства к виконту Девлину? – Саймон Эшли произнес имя виконта тем же тоном, какой церковники обычно приберегают для слов «Иезавель»[29], «геенна» или «сатана». По-видимому, Девлин не снискал расположения милейшего капеллана. А, может, просто недобрая слава виконта его опередила?
– Слышала, – подтвердила мисс Джарвис, всем своим видом выказывая сочувствие. – Как огорчительно для вас.
– Так и есть, так и есть, – с воодушевлением закивал капеллан. – Но если того желает сам архиепископ, разумеется, нам остается только оказывать всяческое содействие.
– Полагаю, лорд Девлин захотел получить сведения о вечерних событиях в четверг.
– Да, действительно. Я обо всем рассказал, начиная с визита отца Эрншоу и заканчивая поспешным отъездом его преосвященства.
– Обо всем? – с усмешкой переспросила дама.
Доктор Эшли задумчиво пожевал щеку, по-видимому, принимая решение.
– Ну, – подался он вперед, понижая голос до шепота, – я умолчал о паре незначительных событий понедельника.
Геро выслушала признание капеллана с выражением бесстрастной заинтересованности. Но в душе она была далека от спокойствия.
Когда собеседник умолк, баронская дочь заметила:
– Уверена, вы совершенно правильно поступили, оставив эти … м-м-м… подробности при себе. Не вижу необходимости лорду Девлину вникать в каждую мелочь.
Отклонившись, капеллан с облегчением выдохнул, хотя с виду все еще казался немного
