сказать, листа. Нет, с чистого холста.
— Это хорошо, — обрадовано говорит Зося. — Вы поэт, Яков Савельевич. По-моему, вы с Серафимой Евгеньевной отличная пара.
— Как-как?
— Яков Савельевич, неужели вам нравится эта Виолетта?
— Да как сказать…
— Какой же вы неуверенный в себе человек!
— Это есть, — соглашается Кучеренко. — Неуверенный. Оттого и жизнь свою загубил. Уверенности не хватало. Не в том ее искал. Видишь ли… — Он снова мнется, оглядывается по сторонам, потом шепчет: — С женщинами у меня проблемы. Тебе скажу, ты вроде как и не… женщина.
— Я не обижаюсь.
— Застенчивый я. Когда разговоры, то да се, вроде бы нормальный человек. Но как до дела доходит… Конечно, Серафима — женщина приятная и мне во всем подходящая, но Вета просто-таки оторва. Я ж ей не то что в папаши, в деды гожусь. У меня сыны старше.
— Ну, так скажите ей!
— Видишь ли… — Кучеренко снова беспомощно оглядывается. — Как сказать-то?
— Мол, ничего не будет, я лю… симпатизирую Серафиме Евгеньевне.
— Эх, молодежь! Все у вас просто!
— Это у меня просто?! Да я боролась за свою любовь! Я через такое прошла!
— Оно конечно, — кисло говорит Кучеренко.
— Объяснитесь с Серафимой Евгеньевной.
— Как объясниться-то?
— Ну, поцелуйте ее.
— Так все ж видят!
— Яков Савельевич, вы два миллиона хотите?
— Не понимаю. А ты?
— И я хочу.
— А советы даешь.
— Надо понимать друг друга. Быть добрее друг к другу.
— Откуда ты такая… э-э-э…
— Несовременная? А это? Это? — Зося трогает короткий ежик волос, касается синей татуировки на плече.
— Ну-у-у… — тянет Кучеренко.
— Как же вы при такой застенчивости прошли отборочные туры и попали в «Игру»?
— До сих пор не понимаю. Сказать по правде, никуда я не отбирался. И не о какой «Игре» не знал. Мне кто-то по телефону позвонил, и…
— Позвонили?!
— Ну да. Мол, компьютер меня вычислил. Как вычислил-то? Не понимаю. Это все из-за картин. Согласился, потому что под конец жизни взыграло ретивое. Славы захотелось. Э-эх! Дурак! Ладно, прорвемся, придумается что-нибудь.
— Не придумается, а…
В комнату без стука заходит Виолетта:
— О! Какие люди в Голливуде! Чего это ты здесь делаешь?
— Сижу и буду сидеть, — говорит Зося и поудобнее располагается в кресле.
— Ну и пожалуйста! А мы пойдем ко мне в комнату. Яков Савельевич, вы мне картинку дорисуете?
— Да как сказать… — мнется Кучеренко.
— Тогда идемте.
Виолетта решительно тянет его за рукав. Кучеренко послушно тащится за ней. В дверях блондинка показывает Зосе язык:
— А ты оставайся. Можешь Лешечке своему пожаловаться!
Зося еще несколько минут неподвижно сидит в кресле и о чем-то думает. Дверь Кучеренко за собой даже не закрыл. Потом девушка встает и выходит в коридор. Камера показывает кухню, где Люська возится у плиты. Сегодня она варит борщ, сопровождая процесс комментариями для любительниц готовить вкусную и здоровую пищу:
— Свеклу надо порезать соломкой и тушить отдельно, с добавлением, уксуса. Тогда ваш борщ будет иметь насыщенный красный цвет.
— Пахнет вкусно, — замечает появившаяся в кухне Зося.
— А… Это ты? С Кучеренко разговаривала?
— По-моему, у него проблемы.
— А у кого их сейчас нет? — замечает Люська, вываливая в кастрюлю то, что тушила на сковородке. — Замечательно! А теперь надо пассировать морковь и лук. Многие делают это на растительном масле, но я так не люблю. На сливочном вкуснее.
— Придумай что-нибудь.
— Например?
— Ты находчивая.
— Что, опять по очереди в дверь к ним стучаться?
— Не пойдет.
— Слушай, да пусть делают что хотят, а? Тебе-то что за дело?
— Разве ты не враждуешь с Виолеттой? Тебе не хочется ей насолить?
— Кстати, о соли, — спохватывается Люська. — Можно добавить одну из этих замечательных приправ.
— Тебе что-нибудь интересно, кроме этих кастрюль?
— Ох, как же вы мне надоели! Ну, не понимаю я ничего в этих компьютерах! Все только и твердят: это наше будущее, как можно этого не знать! Ну не знаю. И что, переселившись в виртуальный мир, люди вкусно есть перестанут? Виртуальную еду придумают? Таблетки? Ну, если человек этого не принимает, надо ему насильно в глотку, что ли, запихивать?
— Я вообще-то не о компьютерах. Придумай, как избавить Якова Савельевича от Виолетты.
— Подсунь блондинке своего Лешу, — говорит Люська, облизывая ложку. — Вкусно!
— Почему это моего?
— Вы с Градовым все время шепчетесь. А о чем? Уж не о любви ли?
— Нет, — резко говорит Зося. — Не о любви.
— Ну и подсунь его Виолетте.
— Как это подсунь?
— О, господи! Пусть улыбнется ей, танцы вечером устроит. Она же красавица!
— Ну не нравится она ему! Не нравится!
— Прям! Знаю я мужиков! Знаешь, сколько у меня их было? Мужей? Сама уже не помню. Мигнешь, моргнешь — и вот он уже рядышком, в постельке. Им много не надо. А у этой девки, между прочим, ноги от ушей растут. А ты на меня посмотри. Ну посмотри!
Люська с ложкой в руке вальяжно проходится по кухне. Грудь вперед, спина прямая, плечи расправлены.
— У тебя характер легкий. Мужчинам с тобой легко.
— Ага, — соглашается Люська. — И бросать меня тоже легко. Ко всем моим прелестям только денег больших не хватает. Ладно, хватит трепаться. Борщ готов, давай на стол накрывать. Не переживай: все утрясется. Сегодня уже среда. Кто знает, может, либо Кучеренко, либо этой Виолетты в понедельник здесь уже не будет?
— Или вообще не будет, — негромко говорит Зося.
— Что ты имеешь в виду?
— Ничего. Что в гостиную нести?
