называют «освящение воды», и воспроизводит обряд крещения нашего Спасителя Св. Иоанном. По обычаю, государь находится во главе войск, которые выстраиваются в этот день на льду. Несчастная хорошенькая избранница императора должна была в тот день показаться народу. Она проехала мимо моего дома с гвардией и свитой — такой пышной, какую только можно себе представить. Она сидела одна в открытых санях, одетая так же, как на церемонии обручения, а император (в соответствии с обычаем этой страны) стоял позади ее саней. Не припомню другого столь холодного дня, и я с ужасом думала о том, что нужно ехать на обед ко двору, куда все были приглашены и собирались для встречи юных государя и государыни при возвращении. Они пробыли среди войск на льду четыре часа. Как только они вошли в зал, император пожаловался на головную боль. Сначала причиной сочли воздействие холода, но после нескольких повторных жалоб призвали его доктора, который сказал, что император должен лечь в постель, так как он очень болен. Поэтому все разошлись. Княжна весь день была задумчива и осталась такою же при этом случае. Она попрощалась со своими знакомыми, как и принимала их, с серьезной любезностью (если можно так выразиться). На следующий день у императора появилась оспа, а 19-го, в день, назначенный для его женитьбы, около трех часов утра он умер. Я полагаю, большинство людей в городе бодрствовали в ту ночь; мы по крайней мере не спали, поскольку еще с вечера стало известно, как он плох, и никто не мог сказать, каковы будут последствия, так как были возможны большие разногласия относительно престолонаследия.
Около девяти утра императрицей была провозглашена вдовствующая герцогиня Курляндская[63]. Она — вторая дочь царя Ивана, старшего брата Петра I. Этот царь Иван оставил трех дочерей. Старшая замужем за герцогом Мекленбургским, и когда его изгнали из его владений, она вернулась сюда, где и находится со своей единственной дочерью. Вторая была замужем за покойным герцогом Курляндским, который прожил не более шести недель после своей женитьбы; она остается вдовой. Третья — до сих пор здесь, незамужем. Так как род Петра I по мужской линии пресекся, обратились к наследницам его старшего брата. Причиной, по которой обошли старшую сестру, явилось то, что у нее есть супруг, к тому же беспокойный. Новая императрица находится в Курляндии, но скоро ее ожидают здесь. Я думаю, Ваше доброе сердце обеспокоено судьбой юной бедняжки, которую разлучили с любимым человеком, а теперь она лишена даже слабой награды — величия. Мне говорят, что она переносит это героически. Она говорит, что скорбит о потере как подданная империи, но как частное лицо радуется, поскольку кончина императора избавила ее от больших мук, чем могли бы выдумать величайший деспот или самая изобретательная жестокость. К своей будущей судьбе она вполне безразлична. Ей представляется, что, преодолев свое увлечение, она с легкостью вынесет все телесные страдания.
Джентльмен, видевшийся с нею, сообщил мне следующее о своем разговоре с княжной. Он сказал, что нашел ее совершенно покинутой, при ней были только горничная и лакей, которые ходили за нею с детства; когда мой собеседник выразил свое возмущение этим, она сказала: «Сэр, вы не знаете нашей страны». К тому, что я уже описала, она добавила, что ее молодость и невинность, а также всем известная доброта новой императрицы вселяют в нее надежду, что она не подвергнется никакому публичному оскорблению, а бедность для нее ничего не значит, ибо ее душа занята единственным предметом, с которым ей будет приятна любая уединенная жизнь. Заметив, что собеседник мог подумать, будто под словами «единственный предмет» она подразумевала своего прежнего возлюбленного, княжна поспешно добавила, что запретила себе думать о нем с той минуты, когда эти мысли стали преступными для нее, но что теперь она имела в виду свою семью, действия которой, как она чувствовала, осудят. Она же не в состоянии преодолеть в себе естественную привязанность, хотя они принесли ее в жертву тому, что теперь их погубит.
Вы, мадам, судите всегда столь справедливо и не нуждаетесь в подобном для размышлений о суетности всех наших земных стремлений; о том, что каждый час нашей жизни свидетельствует, сколь преходящи и незначительны наши радости; в наших разочарованиях нас должна утешать мысль о недолговечности всего сущего. Хорошо, что мне пришли сказать об ожидающем курьере, не то, продолжай я в том же духе, я наскучу Вам. Поэтому добавлю лишь: ничто сейчас не угрожает ни нашей жизни, ни нашему имуществу, а когда такое с нами (по крайней мере со мной) бывало, я вела себя с большей решимостью, чем Вы могли ожидать, зная трусихой Вашу, и проч.
Мадам,
благодарю Вас за стулья. Они очень милы, и я вся в работе. Но поскольку Вы требуете этого, я продолжу писать Вам длинные письма, хотя меня и удивляет, как Вы можете желать более двух строк, получив столь многочисленные утомительные эпистолы, которые, мне кажется, должны напоминать писания Габриэля Джона, где есть предисловие и постскриптум и очень немногое между ними, так что основная часть книги идет как бы между прочим.
Вы спрашиваете, как я провожу время. Я приведу Вам дневник одного дня. Случаев же, вносящих разнообразие, так мало, что по нему Вы можете судить, чем я занималась с тех пор, как покинула общество друзей.
Поднимаюсь в шесть часов — вот какой я сделалась простолюдинкой, — чтобы, осмотревшись и распорядившись по дому, к восьми выйти к завтраку. Покончив с этим, занимаюсь с учителем французским в продолжение часа; затем удаляюсь в свою комнату и либо рукодельничаю, либо читаю до двенадцати и одеваюсь к обеду, который у нас в час. После обеда мы недолго болтаем, а затем снова работаю или читаю до шести, когда мы отправляемся подышать воздухом — в карете или пешком — до восьми часов. В этот час мы всегда ужинаем, а спать ложимся в десять. Так постоянно проходит почти каждый день. Разве что иногда между семью и восемью мы отправляемся в собрание, уже упомянутое мною в одном из писем.
Окрестности этого города прекрасны; леса, вода, нивы образуют приятный пейзаж. Поскольку у мужчин гораздо больше дел, чем у женщин, они обыкновенно заняты; так что я часто выезжаю одна, но это всего лишь видимость, ибо в таких случаях моей постоянной спутницей является Ваша милость.
Во время одной из таких бесцельных поездок мы обнаружили дом, принадлежавший прежде князю Меншикову, ныне же необитаемый. Он расположен на прекрасной поляне, с большим прудом перед ним и другим — позади; поляну окружает густой лес, через который не проложено ни одной регулярной дорожки. Но, следуя нескольким совершенно естественным поворотам, просто оказываешься на этой поляне. Здесь мы часто выходим из кареты и гуляем, но лишь одно омрачает мне удовольствие: множество лягушек. Вы восклицаете: «Какое жеманство! Бояться бедной лягушки!»— но рассудите, что я могу победить свое отвращение к ним не более, чем Вы — Ваше к назойливому поклоннику, хотя я, право же, полагаю, ни тот, ни другая не намерены причинить нам вред.
Вокруг этого города на расстоянии трех, четырех, пяти миль много монастырей; они очень старые, но некрасивые. Некоторым придает великолепие лишь то, что их шпили и башни снаружи позолочены. Должно быть, это стоило очень дорого, и в часовнях монастырей обычно хранятся большие богатства. Я посетила настоятеля одного из монастырей, который очень любезно угощал нас кофе, чаем, сластями. Наконец он сказал, что должен попотчевать нас по обычаю своей страны, и тогда стол уставили горохом, бобами, репой, морковью и пр. — все в сыром виде, подали также медовый напиток, пиво, водку; короче, месье аббат оказался веселым добродушным человеком, и мы очень приятно провели день. Милях в трех оттуда расположен женский монастырь для высокопоставленных особ, где сейчас находится вдовствующая императрица, как ее теперь называют, но я имею в виду первую супругу Петра I. Как только ее внук взошел на престол, она покинула тот монастырь, где столь долго прожила в заточении, и переехала в этот, где как вдовствующая государыня имеет настоящий двор. Она и все монашки выходят, когда хотят, но в своих одеяниях.
Я ожидаю описания приятного местопребывания, где, как полагаю, застанет Вас это мое письмо. Мне ведь столько раз не удавалось увидеть его, хотя и получала весьма любезные приглашения от великодушного хозяина, которому, как и Вам, мадам, остаюсь, и проч.
