одном неосуществленном желании. – Я мечтала завести с тобой детей, Сэм.
– Проклятие, Лолли! Я ведь говорил тебе, что я не герой романа. Я не могу ответить тебе тем же.
– Я люблю тебя, Сэм! – закричала она, перекрывая рев воды.
Сэм молчал.
– Скажи что-нибудь, прошу тебя! Мы сейчас умрем! – завопила Лолли.
Сэм набрал побольше воздуха и закричал во все горло:
– Я потерял глаз, когда попал в плен в Анголе во время восстания! Мне было двадцать пять, и я был послан армией в эту страну. Меня пытали, чтобы узнать, где находится лидер восставших, на чьей стороне было правительство США. Я отказался говорить. Они лишили меня глаза, прежде чем я был вызволен из плена. Никто не знал, что Соединенные Штаты в этом участвуют. Меня выручил Джим, нарушив все приказы. – Он не смотрел на Лолли.
– И все равно я люблю тебя, Сэм!
– Черт возьми... – Он разозлился. Посмотрев на Лолли, он произнес с обреченным вздохом: – Я бы тоже завел с тобой детей.
– Что?
– Я сказал, что тоже завел бы с тобой детей! – Он пододвинулся к ней и дотронулся до ее щеки.
– Я хотела, чтобы ты меня снова любил, – призналась Лолли, – как той ночью в пещере.
На его лице появилась ленивая улыбка.
– И я хотел... еще.
– О, Сэм, – она положила ладони на его руку, – я хотела засыпая видеть твое лицо и просыпаться каждое утро в твоих объятиях.
– Иди сюда! – прокричал он, раскрывая объятия.
Лолли тут же прильнула к нему.
– Ты мой герой.
– А ты... вот черт, – пробормотал он.
– Что?
Он посмотрел на нее:
– Я чуть не сказал: «Ты мое сердце».
– А это так?
– Да.
Она оторвала взгляд от его лица и посмотрела в сторону порога, до которого оставалось каких-то двадцать футов.
– Иди ко мне, Лоллипоп. – Он положил руку ей на затылок и притянул к себе, так что ее губы оказались возле его губ. – Если я сейчас умру, то по крайней мере так, как хочу умереть.
Он крепко поцеловал ее, и они взмыли над порогом.
Лолли почувствовала холод, леденящий холод. Руки Сэма больше не обнимали ее, не защищали. Тут на нее накатила жаркая волна, которая обожгла ей спину и плечи. Что-то тяжелое, возможно, сама смерть, надавливало на нее снова и снова.
– Дыши, черт возьми! Дыши!
Откуда-то издалека до нее донесся голос Сэма:
– Борись! Проклятие! Ты же боролась за меня! Вот и теперь поборись за меня! Дыши!
Она должна дышать... кто-то перевернул ее на спину. Теперь тепло обожгло грудь. Какая-то тяжесть навалилась ей на живот. Затем она услышала Сэма, на этот раз совсем близко:
– Дыши, безмозглая чертовка!
Ее губ коснулось его дыхание. Сэм... ее Сэм. Лолли закашлялась, подавилась, из ее рта хлынула вода, словно в груди забил фонтан. Кто-то перевернул ее на живот, пока она откашливалась. К мокрому лицу прилип песок. Она повернула голову и услышала голос Сэма:
– Бог все-таки есть.
Лолли несколько раз медленно вдохнула полной грудью. Каждый ее мускул был как мертвый, высушенный. Она все еще не открывала глаз, но прежняя тьма исчезла, сквозь веки пробивался свет. Теплая волна, опалившая ее, оказалась солнцем. Теперь она его почувствовала. А еще она ощутила мокрую ткань своей одежды, песок под собой и присутствие Сэма, который сидел рядом с ней на коленях.
– Я говорила, чтобы ты не называл меня так, проклятый янки, – с трудом прохрипела она.
