беспокоиться, но тут вспомнила, что он никак не может увидеть те ягоды: они находились на пути в желудок.
Лолли продолжала улыбаться. Сэм тоже улыбнулся и, пройдя мимо, вежливо придержал длинные ветви.
Следующие несколько часов они продирались сквозь джунгли. Пересекли два мелких ручья, вода в которых не доходила ей выше пояса. Ползком преодолевали заросли, такие густые, что за полчаса они, казалось, продвинулись всего на сто футов. Впрочем, Лолли не очень переживала. Пока Сэм трудился изо всех сил, расчищая тропу, она умудрилась набрать ягод вдоволь.
Они опять вышли в пальмово-бамбуковый лес, и Лолли, чувствуя, что подкрепилась как следует, попросила Сэма дать ей поработать мачете. Сэм замер на месте, обернулся и посмотрел на нее так, как обычно смотрят мужчины, когда хотят сказать: «Ты сошла с ума».
– Нет.
– Не понимаю почему, – пожаловалась она, ткнувшись носом ему в грудь от того, что он так внезапно остановился. – Мне абсолютно нечего делать, разве что... вдыхать наши ароматы. – Она сморщила носик.
– Ну, ты тоже не цветок персика.
– Я же сказала – наши! – Она сердито посмотрела на него, подбоченившись. – Ты ничего не позволяешь мне делать. Разговаривать нельзя. Петь нельзя. Даже без слов напевать и то нельзя! Я изнываю от скуки и грязи, и мне нужно чем-то занять свои мысли.
Сэм прихлопнул на шее москита и протянул ей:
– Вот тебе хорошее занятие.
Она прищурилась, подражая самому сердитому взгляду мадам Деверо. Но Сэм по- прежнему выглядел очень довольным собой.
– Ты, наверное, думаешь, что я не справлюсь?
Сэм сложил руки на груди и вообще не соизволил ответить.
– Ну так вот, к твоему сведению, я уже несколько дней наблюдаю, как ты размахиваешь этим ножом. Взмах – удар, взмах – удар. Каждый так может, и я тоже.
Она ждала, примет ли он ее вызов. Сэм передал ей нож, хитро и высокомерно улыбаясь, а сам прислонился к дереву, словно ему предстояло долгое, очень долгое ожидание.
Что ж, она покажет, как быстро справится. Лолли наносила удары по толстым пальмовым веткам. Нож даже не надрезал их. С любопытством уставившись на лезвие, она пыталась понять, что сделала не так. Потом снова размахнулась и ударила. Ветви согнулись, но не сломались, не треснули, не упали на землю, как у Сэма.
– Каждый так может, да?
Лолли вся напряглась от язвительного замечания, но не обернулась – не доставила ему такого удовольствия. Вместо этого она схватила ветку одной рукой, нож покрепче другой и ударяла до тех пор, пока наконец не удалось отделить ветку от ствола.
На это ушло минут пять.
– Отличная работа, Лоллипоп. С такой скоростью мы доберемся до лагеря... скажем... к концу августа.
Она сердито смотрела на него, сдувая с глаз пряди спутанных, мокрых волос. Ну, это уж слишком! Лолли снова повернулась к пальмам, крепко держа нож в правой руке, точно как Сэм. Потом высоко занесла мачете над головой, сделала глубокий вдох, зажмурилась и прочертила в воздухе дугу, совсем как Сэм, только ей пришлось вложить в этот взмах всю силу. Она крутанулась вместе с ножом. Мачете выскользнуло из руки. Глаза сразу раскрылись.
Она с ужасом посмотрела на Сэма, потом проследила за его взглядом вверх, вверх, вверх...
Нож пролетел по воздуху, как парящий орел, затем куда-то рухнул. Сэм пулей пронесся мимо нее, разметая заросли, в направлении, где скрылось их единственное мачете. Лолли кинулась за ним.
К тому времени как она выбралась на маленькую опушку, Сэм стоял посреди нее неподвижно, как дерево в безветренный день. Его шея, однако, была багрового оттенка, и он все время сжимал и разжимал кулаки. Взгляд его был устремлен ввысь. Лолли тоже подняла голову. И увидела нож. Он застрял в грозди зеленых кокосовых орехов. Пальма была высотой добрых тридцать футов. Сэм медленно обернулся.
– «Каждый так может», – передразнил он, зловеще улыбаясь, словно хотел разорвать ее на кусочки.
– С виду это было так легко, – прошептала Лолли, отступая назад, – в самом деле.
– Ты хоть понимаешь, что это было наше единственное мачете?
Лолли кивнула, раздумывая, не пуститься ли ей в бега. Потом решила извиниться.
– Мне очень жаль. – Лолли взглянула на оставшиеся два ножа у него на поясе. Они были гораздо меньше, один почти как столовый нож. – А ты не мог бы воспользоваться одним из этих? – Она показала на ножи.
Сэм с трудом перевел дух.
– Они не годятся для зарослей бамбука. – Он многозначительно помолчал. – Впрочем, вполне подойдут для твоей одежды. А этот, – его рука легла на самый маленький клинок, –
