собственными принципами и его герпетическая инфекция — результат случайного секса. Так выясняется, что Хаус был абсолютно прав — с точки зрения каждого участника ситуации, с самого начала отказавшись принимать вопросы веры в расчет.
Важно заметить, что Хаус отнюдь не руководствуется подходом «цель оправдывает средства». Такой подход мог бы навести, например, на мысль, что дурное обращение с пациентами и манипулирование ими обоснованны, так как способствуют излечению. Но для Хауса оправдание не в этом. Он вообще, как правило, не оправдывается.
Для Хауса действие настолько важнее мысли, что его вообще мало заботит смысл, — и это сильно напоминает дзенскую риторику. В классических притчах дзен-буддизма наставники учат учеников открыться миру «как он есть» и понимать его по-своему. Чтобы добиться этого, учитель может отказаться реагировать на вопросы или отвечать бессмыслицей, давать противоречивые советы в сходных ситуациях, бить ученика, бросать в него обувью, лаять по-собачьи и предпринимать бесчисленное множество других нелогичных и даже оскорбительных действий.
Наставник не передает ученикам информацию в чистом виде, поскольку сатори, или просветление, не может быть достигнуто через приобретение чужих знаний (как алгебра или геометрия). Просветление возможно, только если человек меняет свое восприятие мира и переоценивает свое место в нем.
Хаусовское раздражающее поведение имеет сходный эффект. Цель Хауса не вылечить пациента, а разгадать, в чем проблема. Даже если его действия приводят к излечению, это второстепенный, побочный результат — и для его целей, как он в таких случаях сетует, неудовлетворительный. Он не знает и не может знать, к чему в конечном счете придет. Изначально он не имеет ни малейшего представления, почему пациенты заболели. Обманывая их, запугивая или подвергая опасным медицинским процедурам, он еще не знает, что произойдет. Хаус разрушает ожидания (его собственные, пациентов, коллег и т. д.). Он переворачивает принятые в обществе установки вверх дном не для того, чтобы добиться конкретного результата, но чтобы дать болезни (или проблеме) проявить себя «как она есть».
Хаус использует эту методику до тех пор, пока кто-нибудь (как правило, он сам, но иногда другие врачи) не проникнет в суть проблемы. Его подход состоит в том, чтобы «раскачивать» ситуацию до тех пор, пока не откроется ее подлинный смысл. Стоит этого добиться, как наши обычные стандарты «этичного» и «правильного» снова включаются и начинают работать в новом контексте. Вот почему мы по-прежнему воспринимаем Хауса как грубого и неадекватного, не вписывающегося и в эту новую ситуацию. Хаус остается верен себе и вновь возвращается к тому, что понимал под смыслом до того, как дестабилизировал ситуацию. Другими словами, он всегда руководствуется нашими обычными, повседневными стандартами смысла и адекватности. Значит, отбрасывая эти стандарты, Хаус и дзен-буддисты заботятся об их же сохранении.
И потому, возможно, самое удивительное и в Хаусе, и в учителях дзен — то, что при всей их странности они при этом остаются абсолютно нормальными и предстают в каком-то смысле мастерами абсурда. Как сказал по этому поводу учитель Сюнрю Судзуки: «[Вы спрашиваете,] нравится ли мне дзадзен?{22} Спросите лучше, нравится ли мне бурый рис. Дза-дзен — слишком большая тема. Бурый рис — это хорошо. Собственно, особой разницы нет».[80]
Выходит, что дзен и поведение Хауса вовсе не странные. Этот парадокс объясняется такими дзенскими понятиями, как «сознание начинающего» или «повседневный разум» {23} — то есть разум, который просто делает то, что делает, и затем принимает новое знание, оставаясь открытым и не отягощенным предвзятыми мнениями. Дзенская практика сосредоточена на еде, сне, ходьбе, медитации и разрешении проблем по мере их возникновения. Практикующие дзен утверждают, что, обращая внимание на простые, будничные вещи, человек может в результате понять вещи очень важные или трудные.
Подведем итоги: Хаус обнаруживает верный путь действия, потому что лишен предвзятых мнений, пустых ожиданий и даже самого знания цели. Так хаусовская безответственная риторика оказывается способом жить нравственно.
Установление близости
[Практика дзен] означает возвращение в чистое, нормальное человеческое состояние. Это состояние — отнюдь не привилегия великих учителей и святых, в нем нет ничего таинственного, оно легко доступно каждому. [Практиковать дзен] означает узнавать самого себя и обретать внутреннюю гармонию.
Результатов достигает не сам Хаус, а его риторика. Хаус подчиняется ее воздействию так же, как и окружающие. Согласно дзен, нет активного «субъекта», контролирующего пассивные «объекты» и манипулирующего ими, но есть «хэппенинг», или «путь», с которым «субъекты» и «объекты» неразрывно связаны. Хаус добивается успеха не потому, что он гений, а потому, что использует дзенскую риторику, которая приводит его к ответу независимо от того, насколько осознанно Хаус ее применяет. Процесс постановки диагноза связывает врача, пациента, болезнь, обстоятельства и смысл, который они все потенциально производят, в единое событие, или «хэппенинг». В результате мы могли бы сказать, что Хаус — всего лишь один из инструментов, использующихся этим процессом. Другими словами, Хаус «внутри» риторики, он элемент спектакля.
Своей жесткостью и показным безразличием к пациентам Хаус делает себя уязвимым для критики, лишаясь защиты, которую дает соблюдение традиционных приличий. То же происходит и с близкими ему людьми. В результате его отношения с друзьями и коллегами лишены скрытых мотивов, и соединяет их сама связь в чистом виде. Когда профессиональный этикет, светская обходительность и даже благопристойность отброшены, остается лишь голая риторика — способ, путь добраться до сути, пролегающий сквозь переживания всех и каждого, — врачей, пациентов и т. д.
Хаус не кукловод, он не контролирует ситуацию. Более того, он развенчивает иллюзию контроля у остальных, подталкивая их тем самым к глубокому и очень личному взаимодействию. Таким образом его риторика устанавливает прочные межличностные связи, способствует сближению людей.
Риторика = путь к истине = метод врачевания
Мастер искусства жизни не делает различий между работой и игрой, трудом и расслаблением, разумом и телом, учением и отдыхом, любовью и религией. Он всегда следует своему представлению о совершенстве, оставляя другим решать, работает он или играет. Сам же всегда делает и то и это одновременно.
Поскольку риторика Хауса разрушает ожидания и предвзятые мнения, она являет собой прямой путь к истине. Кроме того, стиль работы Хауса — еще и путь индивида к себе подлинному, поскольку, как мы увидели, он обнажает истинную суть человека и его отношений с другими.
Странным и любопытным образом стиль Хауса проявляется в том, как он постоянно отвергает гипотезы членов своей команды (при этом требуя других взамен!) и как вечно прерывает поток их мыслей, дурашливо перескакивая с одной темы на другую. Он демонстративно их не слушает и таким манером отметает собственные ожидания и ломает привычные приемы мышления, открывая для себя (и часто для самих обескураженных собеседников) возможность уловить скрытые смыслы, о существовании которых
