помощь туристы выглядели почти разочарованными. Убедившись, что в помощи никто не нуждается, они опять разбрелись по своим палаткам и, думаю, немедленно заснули. Все, кроме меня: я еще долго не находил себе места, ворочался, да так и не смог сомкнуть глаз. Как социального психолога, приученного верить данным науки, меня всю ночь мучила головоломка: почему мои собратья-туристы в данном случае повели себя совсем не так, как испытуемые в экспериментах Дарли-Лэтэнэ?
Действительно, почему? В чем именно ситуация с туристами отличалась от той, что создали экспериментаторы? В нашем палаточном лагере наличествовали по крайней мере два фактора, которых либо совсем не было в ранее описанных ситуациях, либо они присутствовали в них в самой малой степени.
На один из них я уже указал выше, употребив словосочетание ‹мои собратья-туристы›. Говоря конкретно, чувство общей судьбы, или общности, может возникнуть у людей, связанных одними и теми же интересами, радостями, испытаниями и замкнутой средой обитания (такой, как палаточный городок), причем подобное чувство общности оказывается сильнее того, что связывает просто проживающих вместе в одной стране, в одном графстве или в одном городе.
Вторым фактором, определенным образом связанным с только что описанным, была невозможность уклониться от столкновения с ситуацией лицом к лицу.
Наблюдавшие за убийством Дженовезе могли отойти от своих окон и почувствовать себя под относительной защитой родных стен, то есть и в относительной изоляции от происходившего за ними. А прохожие на нью-йоркской Пятой авеню могли быстро покинуть место, где лежала беспомощная женщина, иначе говоря, покинуть данную среду. Наконец, отношениями лицом к лицу с жертвой не были связаны и испытуемые в экспериментах Дарли-Лэтэнэ, а кроме того, они знали, что через очень короткое время смогут покинуть данное место. А в палаточном лагере события происходили в среде относительно замкнутой: какие бы испытания ни выпали туристам в ту самую ночь, на следующее утро им все равно пришлось бы разбираться с ночным происшествием! Итак, оказывается, что в подобных обстоятельствах индивиды с гораздо большей охотой принимают на себя ответственность друг за друга.
Конечно, все это не больше чем рассуждения. Поведение туристов в Иосемитском парке, стимулирующее наши рассуждения, не может ничего доказать, потому что оно не было частью контролируемого эксперимента.
Одна из главных проблем, связанных с данными подобных эмпирических наблюдений, состоит в том, что наблюдающий совершенно не владеет информацией относительно людей, оказавшихся в изучаемой ситуации. Поэтому различия между людьми всегда маячат на горизонте в качестве возможного объяснения различий в их поведении. К примеру, кто-то может выдвинуть такой аргумент: туристы, бродящие с рюкзаками за плечами, по своей природе или ввиду приобретенного опыта добрее, мягче, вдумчивее и гуманнее жителей Нью-Йорка. Возможно, в детстве они были скаутами - отсюда их интерес к палаточной жизни! - и именно тогда их научили помогать другим.
Одной из причин, заставляющих нас проводить экспериментальные исследования, является необходимость контроля за подобными неопределенностями. Эксперимент, поставленный Ирвингом Пилявиным и его сотрудниками [48] в одном из вагонов нью- йоркского метро, как раз подкрепляет мои умозрительные рассуждения о собственном туристском опыте.
В данном эксперименте подставной помощник экспериментаторов внезапно как бы испытывал головокружение и падал на пол вагона прямо на глазах присутствующих, после чего оставался неподвижно лежать, уставившись в потолок. Сцена была повторена 103 раза в разных условиях, и самым впечатляющим результатом было то, что в большом числе случаев люди были готовы поспешить на помощь упавшему. Особенно отчетливо эта тенденция проявилась в ситуации, когда жертве придавали действительно болезненный вид: более чем в 95% случаев кто-то предлагал помощь немедленно. Даже когда в руке упавшего оказывалась бутылка и от него явно пахло спиртным, он все равно получал немедленную помощь в 50% случаев.
В отличие от поведения испытуемых, с которыми имели дело Дарли и Лэтэнэ, уровень отзывчивости пассажиров метро не зависел от количества свидетелей. Люди предлагали помощь в переполненных поездах, где могло иметь место ‹распыление› ответственности, столь же часто и быстро, как и в полупустых. Хотя пассажиры метро были жителями Нью-Йорка (как и в случае с Дженовезе, с Брэдли и с испытуемыми в эксперименте Дарли-Лэтэнэ), они находились в определенной среде. Хотя она и мало напоминала Иосемитский национальный парк, но все же два обстоятельства делали ее похожей на палаточный лагерь: 1) пассажирами метро владело то же ощущение ‹общей судьбы›; 2) они оказались лицом к лицу с жертвой, и из этой ситуации нельзя было выйти немедленно.
Как можно усилить стремление помочь другим? Давайте зададим вопросы, которые придут на ум, окажись вы в критической ситуации: ‹Она действительно так серьезна? Это требует моего личного вмешательства? Будет ли оказание помощи трудным для меня? Потребует ли оно больших затрат? Принесет ли мое вмешательство пользу жертве? Могу ли я легко исчезнуть с места происшествия?› Ваша реакция на ситуацию будет зависеть от ответов на каждый из этих вопросов.
Первое необходимое условие оказания помощи - быть убежденным в том, что ситуация- критическая,чрезвычайная.Мы уже видели, как само присутствие невмешивающихся свидетелей служит своеобразным ‹знаком› для других наблюдателей считать сложившуюся ситуацию именно нечрезвычайной. Однако отношение свидетелей может таким образом повлиять на ее восприятие испытуемыми, что они будут, наоборот, проявлять активность.
В эксперименте Леонарда Бикмана [49] студентки, находившиеся в специальных экспериментальных отсеках, по внутренней радиосвязи слышали скрежет, звуки удара, крик жертвы, а также непосредственную реакцию свидетеля на то, что выглядело как несчастный случай. Когда испытуемые слышали, что свидетель интерпретировал событие как нечто чрезвычайное, они спешили на помощь чаще и быстрее, чем в случаях, когда интерпретация события свидетелем была неопределенной или когда свидетель квалифицировал событие как нечрезвычайное. Чем меньше была неясность по поводу чрезвычайности происходящего, тем выше была вероятность оказания помощи.
Определение ситуации как чрезвычайной - это первый шаг. Следующим шагом должно стать принятие персональной ответственности за вмешательство. Наблюдатели с большей вероятностью придут на помощь, когда не смогут приглушить свое чувство ответственности ожиданием помощи со стороны кого-то другого. Я уже описывал эксперимент Дарли и Лэтэнэ, продемонстрировавший, что люди охотнее идут на помощь, когда убеждены, что только они знают о чрезвычайной ситуации. И хотя в экспериментах Бикмана испытуемые полагали, что о ситуации знают и другие, экспериментаторы все же заставили некоторых из них поверить, что эти другие все слышат, но вмешаться не в состоянии. Это было сделано следующим образом. Одним участницам эксперимента сообщили, что другие его участницы, голоса которых они слышат по внутренней связи, находятся в близлежащих отсеках, другим же сказали, что один из голосов (оказавшийся голосом ‹жертвы›) также доносится из близлежащего отсека, а голос еще одной участницы - из соседнего здания. В случае, когда испытуемые полагали, что свидетельница, находящаяся в другом здании, не сможет вмешаться, они реагировали на чрезвычайную ситуацию значительно быстрее. Те испытуемые, которые не могли распылить свою ответственность на других, вмешивались фактически так же быстро, как и те, которые были убеждены, что никто, кроме них, не знает о происходящем.
Далее, хотя событие может показаться действительно чрезвычайным и требующим вмешательства, люди все-таки помогают меньше, если цена такого вмешательства высока. В видоизмененном эксперименте Пилявина [50] ‹жертва›, падая на пол, успевала незаметно раздавить во рту капсулу с красной краской, отчего создавалось впечатление, что у нее изо рта сочится кровь. Хотя наличие этого обстоятельства придавало ситуации еще большую серьезность, к истекающим кровью ‹жертвам› приходили на помощь реже, чем к тем, у кого ее не наблюдалось. Очевидно, потенциальные помощники испытывали испуг при виде крови, или этот вид их просто отталкивал, снижая готовность прийти на помощь.
Люди учитывают издержки своего вмешательства, включая те, которые кажутся тривиальными. Это искусно продемонстрировали Джон Дарли и Дэ-ниэл Бэтсон [51]. Они привлекли группу студентов-богословов из Прин-стонской теологической семинарии якобы с целью
