пересекать друг другу дорогу, каждый раз придется садиться за стол переговоров.
[ПХ]Мир, который вы там заключили, оказался прочным?
[Х-АН]Да. Прочным оказался. На много лет. То есть то, что было заключено тогда, сыграло свою роль, положительную роль. А потом уже…
Воры же тоже не однородная масса. Я хочу сказать, что да, общий язык надолго получился. Но потом все равно через несколько лет, когда государственные структуры уже стали специально преследовать чеченцев, они поднимали любые силы, которые можно было противопоставить чеченцам. Среди воров они нашли таких, которые начали пропагандировать, что надо идти против чеченцев… В общем, государству удалось эту машину поднять против чеченцев. То есть если вначале была одна война, потом развернулась более мощная атака. Все вместе против чеченцев пошли.
Вот как описывает этот период Николай Модестов в своей книге:
«Чеченцы начали активно проповедовать теорию захвата территорий. Они обложили налогом „на охрану“ значительную часть столичного криминального бизнеса и только появившиеся в огромном количестве кооперативы. Вез борьбы с уже поделившими между собой Москву группировками – солнцевской, люберецкой, подольской, балашихинской – обойтись было нельзя. Эти обстоятельства способствовали объединению по национальному признаку разрозненных и редко контактировавших чеченских кланов. Атлан-гериев, Нухаев и привлеченные к сотрудничеству Сулейманов, Алти-миров и Таларов (ставший впоследствии уважаемым казначеем общины) создали единую систему боевых групп, опекавших конкретные районы города и способных быстро собраться вместе по сигналу тревоги.
В течение 1988–1989 годов объединенные силы общины провели около двадцати сражений с московскими бандформированиями и разрозненными малочисленными группировками. Община выставляла от 20 до 80 боевиков, в зависимости от серьезности противника».
[ПХ]Какое столкновение между чеченской общиной и славянскими группировками в Москве было самым серьезным, помимо кафе «Аист»?
[Х-АН]Таких столкновений было очень много – и в Южном порту, и в центре города, и в ресторане «Узбекистан»…
Раз мы взяли очень большую колонну и проехали буквально по всем ресторанам. Это вначале еще, когда нужно было утверждаться. Мы по всему городу вылавливали эти группировки разные типа бауманских, которых мы полностью разбили. То есть большая операция, серьезная.
[ПХ]Большая колонна – это сколько человек?
[Х-АН]Так трудно сказать. Ну, четыреста человек, пятьсот человек. Это был один раз, когда мы такую большую колонну выставили. На самом деле непосредственно работали две машины, то есть шесть-восемь человек, которые заходили в рестораны, где находились противники, и очень дерзко решали вопросы.
А остальные были в поддержку. Колонна ездила и искала. Это, скорее, была демонстрация войск. Надо было показать, что здесь серьезно, что здесь не нужно шутить. Машины орудовали очень аккуратно, четко, чтобы толпы не было, чтобы не пострадали невинные люди, чтобы коснулось это только тех, которых все знали как уголовных авторитетов. Касаться другого мы не хотели, потому что, если еще толпу заводить, все может совсем плохо закончиться.
Так что непосредственно по ресторанам орудовали две машины, а третья на подстраховке была, и все.
[ПХ]И какие вопросы решались в ресторанах?
[Х-АН]Операция была связана с бауманской группировкой и побочно с люберецкой. Это касалось не всей группировки, а отдельных личностей. Разговоров с этими авторитетами не было. Мы знали, где они заседают, в каких местах, И там не разговоры шли, а сразу расправа. Я сейчас не помню, но в этот вечер мы пять-шесть ресторанов прошли. Потом и в другие места заходили, но уже демонстративно, чтобы показать, что мы их ищем, больше уже никто ничего не делал.
А колонну сопровождали комитетские машины. Они за ней смотрели – кто что там делает. Они могли нас только уговаривать не допускать беспорядков. Они понимали, что такое большое движение невозможно остановить, и пытались вести переговоры. Они смотрели за колонной, а на самом деле эти две-три машины, о которых я говорил, уже делали свое дело. То есть органы смотрели, что здесь все правильно, а то, что там где-то что-то случилось, они это не могли увязать с этим движением. А потом, когда слух пошел и это увязалось с колонной, уже прицепиться не к чему было. То есть их задача была выполнена, с юридической стороны все в порядке. Они доложили то, что видели, что чеченцы «демонстративно проехали, на кого-то обижены были, кого-то искали, ну и разъехались». Больше, естественно, доложить не могли.
А наша операция сработала. Это как раз тогда мы бауманскую группировку разбили. Она после этого долго не показывалась. В общем, результат был.
СОТРУДНИК РУБОПа. Почему чеченцы смогпи завоевать Москву? Депо не в силе характера, не в сипе води ипи силе их ценностей. Они попапи в Москву в тот период – перестройка, – когда их мапо кто знап, мало кто о них думал, свободная зона появилась, и они ее заполонипи.
Чеченцев бояписъ топько коммерсанты. Бандиты их не бо-япись. Здесь уже были достаточно сильные группировки, которые могли бы их просто задавить. Здесь быпи и воровские традиции укоренившиеся. К чеченцам мог прийти вор в законе, один, и сказать:
– Ребята, вы здесь на нашей территории, не беспредепьничайте.
Что делапи чеченцы? Они выступали стаей, как шакалы. Они его кучей избивали и сматывапись. Они могпи на месяц ипи поптора совсем исчезнуть. Они действовали методом набега. Вот сидит в Москве чеченский авторитет и говорит: мне этих коммерсантов нужно подобрать под себя. Он вызывает своих родственников ипи друзей из Чечни: ну-ка наежайте вот сюда, сюда и сюда, а я вас потом защищу. Наехали, нагро-хапи, зарезали кого-то и уехали. А нам-то (милиции. – П.Х.) кого искать? Кого мы сможем вытащить из Чечни? Никого. И народ это осознает.
Но храбрость чеченцев проявляпасъ, топько когда их много. Когда чеченец показывает, что он на коне, ведет себя жестоко и грубо, значит – за ним кто-то стоит. И тот, кто за ним стоит, может повлиять на сотрудников милиции, на прокуратуру, на кого угодно, чтобы этого бандита не трогали, несмотря на то что есть все основания для ареста, для заведения дела. Вот откуда все геройство чеченцев.
Наш сотрудник РУБОПа забывает о другой важной причине успеха чеченских бандитов в конце 1980-х – начале 1990-х годов: милиция крайне плохо работала. Процветала безумная погоня за статистикой. Каждый милицейский начальник стремился показать, что на его участке серьезной преступности нет или, во всяком
