племени Мамутои.
— Мы с ней родственники, — сказала Толи. — Близкие.
— Я узнал об этом позже, когда мы жили в Львином стойбище, но она по-доброму отнеслась к нам, еще не зная, что мы родственники. Это позволило Тонолану пойти на север и посетить другие стоянки Мамутои. Он мечтал поохотиться на мамонтов. Я пытался отговорить его, хотел убедить его пойти со мной обратно. Мы дошли до конца реки Великой Матери, и он говорил, что вот так далеко он и хотел уйти. — Джондалар закрыл глаза и покачал головой, как бы отрицая случившееся.
Люди ждали продолжения рассказа, сочувствуя его боли.
— Но причиной были не Мамутои, — наконец заговорил он. — Это была просто отговорка. Он не мог пережить смерть Джетамио. Все, чего он хотел, — это последовать за ней в другой мир. Он говорил, что будет идти до тех пор, пока Мать не призовет его к себе. Он говорил, что готов к этому, но он был не просто готов к смерти. Он использовал любой шанс, чтобы покинуть этот мир. Вот почему он умер. Было глупо с моей стороны пойти за ним, когда он начал преследовать львицу, укравшую его добычу. Если бы не Эйла, я бы погиб вместе с ним.
Последние фразы глубоко взволновали всех, но никто не задавал вопросов, поскольку это могло лишь усилить его горе. Тишину нарушила Толи:
— Как ты познакомился с Эйлой? Ты был возле Львиного стойбища?
Джондалар посмотрел на Толи и затем на Эйлу. Поскольку он говорил на языке Шарамудои, то не был уверен, что Эйла понимала его. Как ему хотелось, чтобы она смогла сама поведать о себе на этом языке. Ему было трудно рассказать все так, чтобы люди полностью поверили в эту историю. Чем больше проходило времени, тем менее реальным все это казалось. Вот если бы Эйла рассказала!
— Нет. Мы еще не знали о Львином стойбище. Эйла жила одна в Долине, что в нескольких днях пути от Львиного стойбища.
— Одна? — спросила Рошарио.
— Ну, не совсем одна. С ней в пещере были животные.
— Еще один волк?
— Нет. Волка тогда не было. Он появился, когда мы жили в Львином стойбище. У нее была Уинни.
— Уинни?
— Уинни — это лошадь.
— Лошадь? У нее была лошадь?
— Да. Вот та, которая справа. — Джондалар указал на лошадей, чьи силуэты четко виднелись на фоне заката.
Рошарио широко раскрыла глаза от удивления, что вызвало у всех улыбку. Они уже свыклись с лошадьми, а она слышала об этом впервые.
— Рядом с Эйлой жили эти лошади?
— Не совсем так. Жеребенок родился позже. А перед этим она жила вместе с Уинни и… пещерным львом, — закончил Джондалар не переводя дыхание.
— С кем? — переспросила Рошарио, слегка коверкая язык Мамутои. — Эйла, ты должна сама рассказывать дальше. Джондалар что-то путает. А Толи пусть переводит.
Эйла улавливала кое-какие слова и понятия, но не все, и ждала, когда Джондалар переведет слова Рошарио. Он с облегчением сказал:
— Боюсь, что я объяснил им не слишком ясно. Рошарио хочет услышать историю от тебя. Почему бы тебе самой не рассказать о жизни в Долине с Уинни и Бэби и о том, как ты обнаружила меня?
— И почему ты жила одна в Долине? — добавила Толи.
— Это долгая история. — Эйла глубоко вздохнула. Окружающие поощрительно улыбнулись. Было ясно, что им не терпится услышать интересную длинную историю. Она глотнула чаю, обдумывая, с чего начать. — Я уже говорила Толи, что не знаю, из какого я племени. Все погибли во время землетрясения. Я была еще ребенком. Меня подобрали люди из Клана. Иза, которая нашла меня, была целительницей, она начала учить меня целительству, когда я была еще маленькой.
Доландо подумал, что это помогает объяснить, почему эта молодая женщина обладает таким опытом лечения.
— Я жила у Изы и ее брата Креба. Ее друг погиб во время того самого землетрясения. Креб был кем- то вроде хозяина Дома. Он помог сестре воспитать меня. Она умерла несколько лет назад. Перед смертью Иза велела мне уходить из Клана и искать свой народ. Я не могла уйти…
Эйла смутилась, пытаясь решить, стоит ли рассказывать все.
— Тогда… потом, когда Креб умер… я должна была уйти.
Эйла замолчала и глотнула еще чаю, пока Толи переводила, спотыкаясь о странные имена. Рассказ сильно взволновал саму Эйлу, она как бы перенеслась в прошлое…
— Я пыталась найти мой народ, но не знала, где искать. С ранней весны до конца лета я разыскивала кого-нибудь из моего племени, но не встретила никого. Да и было ли это вообще возможно? К тому же я устала. Вот тогда я и наткнулась на маленькую зеленую долину среди степей. По ней текла река, и там нашлась прекрасная пещера. В общем, там было все, в чем я нуждалась… кроме людей. Наступала зима, и надо было подготовиться к ней, иначе бы мне не выжить. Я решила остаться там до следующей весны.
Слушатели настолько прониклись рассказом Эйлы, что начали подавать реплики, кивать в знак согласия: она права, это было единственное, что она могла сделать.
Эйла рассказала, как она загнала лошадь в яму-ловушку и потом обнаружила неподалеку жеребенка, за которым охотилась стая гиен.
— Я не могла удержаться. Это был совсем крохотный жеребенок и такой беспомощный. Я отогнала гиен и забрала жеребенка в свою пещеру. И рада, что так поступила. Это облегчило мое одиночество, у меня появился друг.
По крайней мере женщинам не надо было объяснять, что можно привязаться к беспомощному малышу, даже если это жеребенок. Все стало понятно, хотя никому еще не приходилось слышать, чтобы люди «усыновляли» животных. Но не только женщины глядели на Эйлу с участием. Джондалар заметил, что и мужчины слушали внимательно. Да, Эйла была хорошая рассказчица. Даже он сам слушал с интересом, хотя уже знал эту историю. Джондалар присмотрелся к Эйле, пытаясь понять, почему так завораживает ее рассказ, и увидел, что она активно использует жесты.
Трудно сказать, было ли это бессознательно или делалось с определенной целью. Эйла выросла среди Клана с его языком жестов, и было естественным, что она использовала этот язык. Но когда она стала воспроизводить птичье пение, ржание лошадей, то слушатели удивились. За время одинокой жизни в Долине, общаясь лишь с животным миром, она в совершенстве научилась имитировать звуки. После первого удивления слушатели с еще большим интересом стали внимать рассказу.
По мере развертывания событий, особенно когда Эйла начала рассказывать, как она стала ездить на лошади и приучать ее слушаться приказов, Толи захотелось переводить быстрее, чтобы узнать продолжение. Молодая женщина отлично владела обоими языками, хоть и не умела воспроизводить звуки животных, но это и не было нужно. Речь Эйлы была понятна и благодаря сходству языков, и главным образом благодаря жестам. А звукоподражание вообще не требовало перевода, так что Толи должна была лишь уточнять сказанное Эйлой.
Эйла тоже прислушивалась к переводу, но по другой причине. Джондалар с некоторым трепетом наблюдал, как легко она усваивала другие языки. Это стало очевидным еще тогда, когда он учил ее своему языку. Ему было интересно, как это она достигает таких результатов. Он не знал, что ее способность к языкам — результат необычных обстоятельств. Чтобы выжить среди тех, кто, родившись, уже обладал мудростью своих предков, у которых знания, вложенные в их мозг, становились своего рода инстинктом, девочке из племени Других пришлось развивать свои способности самостоятельно. Это было необходимо делать быстро, чтобы не выглядеть глупой по сравнению с людьми Клана.
Она была нормальной разговорчивой девочкой, прежде чем попала в Клан. И хотя она почти забыла свой язык, когда начала говорить на языке Клана, все же какие-то воспоминания сохранились. Стремление быстро заново научиться разговорной речи, чтобы общаться с Джондаларом, стало добавочным стимулом
