биллиард.
— Какие силы у иранцев сосредоточены в районе Тегерана? — спросил он
Мотострелковая и танковая дивизии. Плюс в самом городе — силы полиции и САВАК, до тридцати — сорока тысяч человек. Не армия, но в уличные бои можно вляпаться.
— Солидно… — задумчиво сказал Маргелов — как быстро нам смогут перебросить подкрепление? Если предположить, что на аэропортах я оставлю дивизию, то на штурм Тегерана остается только одна дивизия. Этого мало.
— Если использовать возможности среднеазиатского и северо-кавказского аэродромных узлов — твердо сказал Кутахов — то за день я смогу перебросить две мотострелковые дивизии со всем вооружением. Это если задействовать всю имеющуюся военно-транспортную авиацию и если удастся захватить все три базы, не повредив взлетно-посадочные полосы. И столько же — на следующий день. Безопасность в воздухе мы тоже берем на себя, кроме того, мы сможем нанести ракетно-бомбовый удар по позициям иранцев в случае серьезного сопротивления. Подходит?
— Вполне — кивнул Маргелов — этого должно хватить. Но все зависит от предварительной подготовки. Вступать в бой с танками и вести затяжные уличные бои в городе не хотелось бы.
— Хорошо — жестко сказал Соколов, как бы подводя итог всему совещанию — предварительно план принимаем, начинаем детальную проработку. Через десять дней жду каждого из вас с докладом. Напоминаю, что сам факт планирования операции «Молот» и все что относится к ней, является государственной тайной. Вопросы по операции есть?
Вопросов не было…
Москва. Здание генеральной прокуратуры
29 августа 1978 года, вечер
— Здравствуйте, товарищи следователи… — в кабинет шумно ввалился подполковник милиции Константин Иванович Глазко, зам начальника отдела по расследованию убийств московского уголовного розыска. Настроение, судя по его виду, у него было хорошее. В отличие от нас…
— Здоровей видали… — мрачно ответил Калинин — присаживайся… [55]
— Чай есть?
— С утра в Бутырке чифирнули, какой чай… Вон вода, в шкафчике чай, завари себе…
— То дело…
Поставив кипятиться воду, Константин Иванович оседлал старый, разбитый стул для посетителей, испытующе глянул на нас.
— Ну, рассказывайте, друзья мои, что происходит. А то сначала с утра ваш звонок, через час и у нас свистопляска началась. Начальник наш с утреца с бодуна — так на меня матом орал, чуть не лопнул. Как будто я пистолет пропил или что-то в этом духе. А я — ни в лес, ни по дрова, вообще не знаю, что и к чему.
— В общем, суть дела в следующем… — начал шеф — взяли мы нескольких торгашей за вымя, накидали им там много чего — там тебе и девяносто вторая,[56] и сто семьдесят третья[57] и сто семьдесят четвертая.[58] И это только на первый взгляд. В том числе взяли Беляковского, директора горпищеторга. В доме, на даче у него — шаром покати, ничего нет. Зато две тысячи двести долларов — в книге дома, мало того еще и фальшивых.
— О как… Оказывается у нас директор горпищеторга валютчик и фальшивомонетчик. Однако…
— Слушай далее. Только мы начали его вертеть на предмет, куда он неправедно нажитое спрятал, супостат такой — как в СИЗО контролер ошибается дверью и заталкивает его в камеру к уголовникам, где ему мигом ласты склеили.[59] Начали мы этого парнишку, контролера колоть, кто его надоумил мирного валютного спекулянта в камеру к самым черным уголовникам засунуть. Тот и назвал Бриллианта, Петю — вора в законе. Самое главное — такую историю слезливую рассказал — что Петя Бриллиант лекарства для больной мамочки очень редкие пообещал достать. Вчера начали работать с Бриллиантом — а сегодня Петя с кичи подорвался, да так красиво! Приехали трое, на «волжане», с удостоверениями МУРовцев, с пистолетами, в машине автомат. С документами, оформленными как надо — комар носа не подточит. По документам, конечно, будет экспертиза, но на первый взгляд — шедевр просто. И теперь ищи — свищи Петю по всему Советскому союзу.
— А МУР то тут при чем оказался? — спросил Глазко, отключая кипятильник и заваривая чай
— Да ни при чем. Просто эти гаврики на Волге представились МУРовцами, удостоверения показали. Верней удостоверение только один показал — некий капитан Крестовский Николай Павлович из МУР. Вроде как приехал за подследственным нужно срочно вывезти Бриллианта на следственный эксеримент. Настолько срочно, что нельзя дождать пока автозак до МУРа пойдет, вам же подследственных централизованно привозят — отвозят?
— Вот ведь б… — выругался Глазко разливая чай, мало того, что за дело по башке дают — так теперь еще ни за что получим. Что за… Как ты говоришь этот, с удостоверением представился?
— Крестовский Николай Павлович.
— Как фамилия?
— Крестовский — повторил шеф — ты его знаешь, что ли…
В ответ Глазко расхохотался, едва не выпустив из рук стакан с обжигающим напитком…
— Ну, Бриллиант… Ну сука… Ну, вора… Ну, черт засиженный… Ведь мало того, что он над нами поглумился — он над нами еще с выдумкой поглумился, с фантазией… Ну, сволочь… Ведь это же надо так с СИЗО подорваться, кому рассказать — не поверят… А краснопогонные клювом прощелкали… Ну, Бриллиант…
— Ты это о чем… — мрачно спросил Александр Владимирович — чего ты смешного во всем этом дерьме увидел.
— Да вот что… — пояснил Глазко, приходя немного в себя и отхлебывая чай — фамилия эта — Крестовский — зуб даю, не случайно была выбрана… Ох, не случайно… В картах четыре масти — пики, черви, бубны и крести. Крести считаются исконно воровской мастью. Зуб даю, отсюда и фамилию они придумали и на ксиве нарисовали — Крестовский. Они как бы нам намекали, кто они такие… Ох, черти хитрожопые…
— Да, хреново… — сказал я
— Куда уж хреновей… сказал Калинин — а подполковник Глазко веселится, потому что не его отделу все это дерьмо с побегом расхлебывать. А у нас — в городе вооруженная автоматом банда. Да еще с удостоверениями сотрудников МУРа, которые даже в СИЗО не раскололи…
— Оно так — согласился Глазко — кто расследование вести будет?
— Я попросил истребовать дело — сказал Калинин — слишком много параллелей с делом Горпищеторга нарисовывается. И очень нехороших параллелей. Так что ты не веселись, свою долю поручений следователя тоже отхватишь, на спокойную жизнь не надейся…
— Покой нам только снится… — отозвался Глазко.
А мне вся эта история с побегом не нравилась все больше и больше. Отхлебывая чай, заваренный Константином Ивановичем, я находил в ней все больше и больше нестыковок…
— Александр Владимирович?
— Да? — шеф обернулся, посмотрел на меня.
— Покурить не желаете? — я кивнул головой в сторону туалета. Глазко ушел в противоположную сторону, вниз к лифтам и к машине.
