то, что он увидел, обратило его гнев в беспокойство. Это был Ссаланган, выбивший грубо сделанную дверь лачуги и глядевший, согнувшись, в проем.
— Где Саммастер? — зарычал белый.
— Я не знаю, — ответил Грайгел чуть дрогнувшим голосом. — Он ушел, не предупредив, куда. Уверен, он вернется, как только сможет.
— Не слишком полагайся на это, — произнес Ссаланган. — Мы, драконы, считаем, что он сбежал, оставив вас, рабов, страдать от нашего гнева. Что с тобой и произойдет. Но мы обязательно найдем его и тоже накажем. У нас достаточно претензий, чтобы достать его из под земли.
— О чем ты?
— О бешенстве, конечно. Оно покинуло наш разум два дня назад, но мы подождали, чтобы точно убедиться. Так и есть. Несмотря на то, что вы, рабы, клялись, будто оно никогда не закончится само собой. Ты лгал, чтобы напугать нас и заставить принять трансформацию.
— Нет! — возразил Грайгел. — Если то, что ты сказал, правда, Первый Толкователь обманул и культистов.
Ссаланган усмехнулся:
— Думаю, что могу тебе поверить. Но это не имеет никакого значения. Я в плохом настроении, да еще и голодный.
Белый бросился вперед, и из-за того, что дверной проем был рассчитан на рост человека, стена рухнула, освобождая ему дорогу. Где-то за стеной зарычали драконы и завопили их почитатели.
Настороженно следя за призрачными драконами и другими опасностями, Тамаранд, Нексус, Ажак и другие таскали камни, чтобы возвести пирамиды для своих павших друзей. Магия облегчила бы задание, но казалось правильнее трудиться при помощи крыльев и когтей.
Тамаранд вцепился в склон горы, стараясь вырвать очередную глыбу гранита. Драконы тартара кормились здесь, подточив камень, но тот все равно не поддавался. Нексус приземлился, чтобы помочь.
— Это была великая победа, — произнес маг. — Мы скорбим о павших, но позволительно и отпраздновать.
Тамаранд крякнул.
— По сути, — настойчиво продолжил Нексус, — это была победа, достойная короля.
— Я уже говорил тебе, я не буду Королем Справедливости.
— Потому что ты не простишь себе гибель Ларета. Но ты должен был убить его, чтобы сохранить всю нашу расу, может, весь Фаэрун, и мы сделали это.
— Это не извиняет предательства.
— А я говорю, извиняет, и доказывает преимущества руководящей позиции.
— Под руководством Ларета мы все были бы обречены, если бы Карасендриэт и ее неуправляемые не бросили ему вызов.
Нексус вздохнул, согревая ледяной арктический воздух и наполняя его ароматом ладана:
— Во имя неба и камня, ты упрям. Просто подумай над этим, хорошо?
Тамаранд поколебался.
— Я подумаю.
Когда Ажак наваливал камни поверх тела Хаварлан, он заметил свежие шрамы на лапах и ступнях. Их было так же много, как и старых, рассекавших шкуру женщины.
Хотя многие люди и считали его высокомерным, даже по драконьим меркам, он не был настолько тщеславным, чтобы представлять, будто бы теперь он может сравняться с Хаварлан. Однако, возможно, он был достаточно серебряным для того, чтобы не позволить ее мечте умереть вместе с ней. В том или ином виде, Когти Правосудия будут жить.
Кара подумала, что, в некоторой степени, их великое стремление, начавшееся в корчме, заканчивается там же. Эта комната, однако, была частной, по случаю сдававшейся в аренду, и без крыс- оборотней.
— В начале, — сказала она, — я наняла некоторых из вас для помощи. Очевидно, с тех пор мы проделали долгий путь, вышедший за рамки понятий оплаты и службы. Но я еще хочу поделиться тем, чем имею, сделать подарок на память о моей благодарности и любви.
Она перевернула мешочек, и по столу зазвенели сокровища. Монеты, драгоценные камни и ювелирные изделия горели в свете трескучего пламени камина.
Уилл поднялся на цыпочки, чтобы хорошенько рассмотреть, затем, к ее удивлению, взял единственный золотой обруч с рубином.
— Я возьму его в качестве памятного подарка. Я захватил много чего на обратном пути через пещеру Бримстоуна. Вы можете отдать остаток моей доли храму Латандера.
Его лицо исказилось, и он заморгал.
Рэрун положил руку на плечо полурослику:
— Он был лучшим среди нас, — сказал следопыт.
— Он был бесполезным шарлатаном! — отрезал Уилл. — Но мне его не хватает. Совсем чуть- чуть.
Рэрун, повернувшись к кучке, взял горсть золота и браслет из истинного серебра, украшенный изумрудами.
— Мне не нужно много там, куда я направляюсь. Но чуть-чуть возьму.
— Ты собираешься куда-то? — спросил Дорн, развалившись на кушетке с чашей бренди в сохранившейся руке.
— Назад, на Великий Ледник. Там Джойлин, и никого из родни нет, чтобы позаботиться о ней. Я должен проследить, чтобы с ней все было в порядке. Еще нужно вновь увидеть свое племя, теперь, после их предательства. Я не хочу мстить, только поговорить с ними, если я намереваюсь когда-нибудь простить их.
— Я с тобой, — сказал Уилл, — если позволишь, конечно. Мне тоже хочется что-то сделать.
— Второе путешествие по льду меня не прельщает, — произнес Тэган, элегантный в своем новом голубом с алым костюме, сшитом на заказ портным, который, после соответствующей оплаты, трудился день и ночь.
— Особенно в это время года. Что касается меня, зимой я собираюсь наслаждаться роскошью Лирабара и продолжу путешествие в дикие земли по приходу весны.
— И куда потом? — спросила Кара.
— Вернусь в родное племя в Земляном Лесу, а затем в поселения других авариэлей, если смогу найти их. Я, наконец, понял, почему мы скрываемся от мира. Короче говоря, в этом нет ничего постыдного, но прошли тысячелетия с тех пор, как цветные драконы бросили все попытки истребить нас, и в этом больше нет необходимости. Кто-то должен поговорить с ними и разъяснить все преимущества возвращения к цивилизации.
Расположившись на каминной полке и свесив хвост, Дживекс усмехнулся:
— Полагаю, это означает, что Серый Лес теперь долго будет обходиться без меня. Ясно же, что без меня ты беззащитен. Теперь моя очередь выбирать.
Взмахнув крыльями, он пересек комнату и приземлился среди груды драгоценных камней и металлов.
— Если ты помнишь, — протянул Тэган, — мы с тобой никогда не были работниками леди Кары.
— Это неважно, — улыбнулась она. — Вы оба, берите все, что хотите.
После раздела сокровищ были лучший стол, какой только могла предложить кухня, прекраснейшие вина и тосты Павлу, Шатулио, Горстагу, Игану, Мадислаку, Дригору и всем, кто пожертвовал жизнью, чтобы покончить с бешенством. Компания обменивалась воспоминаниями о погибших товарищах, и, после недолгих уговоров, Кара в первый раз спела балладу, описывавшую путь в Северную Крепость. Все нашли ее песню великолепной, хотя для ее уха она была всего лишь сырой и неотшлифованной.
