давал жертве хорошую возможность улизнуть.
Путешественник чувствовал нетерпеливое ожидание других и не обращал на это никакого внимания. Хороший охотник никогда не торопиться с убийством. Он подкрадывался к эрдланду медленно и осторожно. Не торопясь, он сокращал расстояние между ним и огромной птицей. Она была полных четырнадцать футов в высоту, с длинной змееподобной шеей и большим округлым телом, из которого, как ходули, торчали две могучие ноги. Ее чешуйчатый воротник, который птица распушала во время атаки, чтобы ее голова казалось больше и страшнее, сейчас был сложен и спокойно лежал, пока эрдланд не торопясь шел, обследуя окружающую землю в поисках еды. Путешественник пригнулся совсем низко и терпеливо стал кружить вокруг птицы, стараясь не издавать ни единого звука. Он по-прежнему игнорировал напряжение остальных, не желая, чтобы что-нибудь отвлекало его. Его движения стали мягкими и похожими на кошачьи, он двигался на четвереньках, постоянно останавливаясь и нюхая ветер, чтобы быть уверенным, что не сбился с пути.
Для этого требовалось все его терпение и осторожность, так как малейший звук мог насторожить его добычу — легкий треск сухой веточки о низко-растуший пустынный кустарник; легчайший скрип его ноги по какому-нибудь камню; внезапное изменение направления ветра… Птица мгновенно узнает о его присутствии и либо попытается убежать, либо повернется и нападет. А эрдланд крайне опасен в бою один на один.
По прежнему медленно Путешественник двигался вперед, непрерывно сокращая расстояние между собой и своей жертвой. Птица даже не подозревала о его присутствии, хотя до нее оставалось не больше пятнадцати футов. Он был уже почти на нужном расстоянии, но не совсем. Он хотел быть уверен.
Теперь восемь или девять футов. Если птица обернется, она точно увидит его. Он хорошо заметен на фоне залитой лунным светом пустыни, и пока она не видит его только потому, что находится прямо за ней, только поэтому он сумел приблизиться так близко.
Птица внезапно остановилась и, встревоженная, вытянула шею.
Пора, и в то же мгновение Путешественник напал на нее.
Со скоростью, с которой движутся только эльфы, он поднялся с четверенек, пробежал три шага, разделявшие их и прыгнул. Пока птица пыталась понять, что происходит, он приземлился на ее спине, охватив своими ногами ее тело, а обеими руками ухватил ее за шею.
Птица издала ужасный крик и прыгнула вперед, высоко задирая свои могучие ноги в попытке сбросить его, ее воротник широко распушился, а ее сильная, мускулистая шея извивалась в его руках. Путешественник, однако, держал ее мертвой хваткой, пока птица пыталась вывернуть свою шею так, чтобы клюнуть его своим клювом. Один удар ее могучего клинообразного клюва мог раздробить его череп. Поэтому Путешественник вцепился в шею изо всех сил, стараясь помешать ей повернуть свою голову к нему. Он держался на ней напрягая мышцы ног, пока эрдланд подпрыгивал, пытаясь сбросить его со своей спины.
Птица испытала все, стараясь освободиться от его хватки. Она резко дернула своей шеей вперед, стараясь вывести его из равновесия, чтобы он слетел с нее, но Путешественник держал ее крепко и потянул ее шею обратно, не давая птице вытянуть шею на полную длину. Какое-то время эрдланд сражался с его усилием, а потом внезапно поддался и откинул шею назад. Путешественник чуть не потерял равновесие, но сумел удержаться.
Тогда птица начала прыгать с одной ноги на другую, старясь сбросить его со спины, и Путешественник почувствовал, что его мышцы буквально горят от напряжения, стараясь удержать захват. Затем птица резко дернула головой направо и тут же налево, и опять Путешественник не ослабил хватку. Когда же птица в очередной раз выгнула шею назад, стараясь сбросить его, он воспользовался ее движением и его руки быстро скользнули под распушенный воротник эрдланда, в то место, где череп соединялся с шеей.
Птица хрипло закричала, когда почувствовала, что он медленно прижимает ее голову прямо к спине. Ее прыжки удвоились, но Путешественник держался. Она снова попыталась вытянуть свою шею, но он продолжал давить, напрягая все свои мышцы, до тех пор, пока ее голова почти не прижалась к спине, а клюв смотрел прямо в небо. Она бесполезно щелкала своим клювом и визжала, пока он давил все дальше и дальше, мускулы его рук напряглись как канаты. И, наконец, ее шея сломалась.
Птица рухнула на землю как камень, тяжело сотрясая почву, Путешественник скатился с нее, сильно ударившись, и побыстрее откатился подальше от ее ног, которые дернулись еще несколько раз и только потом замерли. Все остальные радостно затрепетали, предвкушая удовольствие. Путешественник встал на ноги и вынул из ножен свои охотничий нож. Он склонился над птицей, поднял одну из ее длинных ног и и разрезал ее в самом мягком месте. Кровь хлынула рекой и ее запах заставил кружиться его голову. Путешественник запрокинул голову и издал радостный крик победы. Остальные вбирали в себя его радость и чувство удовлетворения, достижания цели. Они праздновали вместе с ним. Потом они начали есть.
Путешественник не торопился, когда шел назад к тому месту, где они разбили лагерь. Они набили живот до предела, и еще оставили столько мяса, что хватит целой стае хищников. Ничего не пропадет. Только кости огромной птицы останутся белеть на песке к тому времени, когда темное солнце медленно встанет из-за горизонта. Ее чешуйки высохнут и ветер унесет их. После удачной охоты Путешественник любил побродить и почувствовать ночь, послушать звуки и запахи пустыни, открыть свое сознание ее широте и необъятности.
В отличии от лесов Поющих Гор, где он наслаждался шатром из листьев, натянутым над ним и чувствовал близость деревьев, пустые земли были широки и открыты, просто бесконечная равнина, простиравшаяся во всех направлениях настолько далеко, насколько глаз мог увидеть. Путешественник чувствовал сильную привязанность к лесу, это был и всегда будет его дом, но и пустыня облада своей собственной, нежной и одновременно дикой красотой. У него было такое чувство, как если бы он старается распространиться вдоль нее, старается, хотя и безуспешно, наполнить ее всю собой. В лесу было уютно и комфортно, зато здесь было много воздуха и света. В пустых землях одиночество было какое-то другое, совершенно не похожее на одиночество в лесу. Оно наполняло его чувством огромности, необъятности того тяжелого мира, в котором он жил, чувством его величия. При всей своей внешней безжизненности в ней было какое-то спокойствие, которое наполняло его чувством покоя и мира. Это было жестокое, смертельно опасное и не прощающее ошибок место, где неосторожного путника мгновенно поражала жестокая смерть, но для того, кто не сражался с ней, но принимал ее такой, какая она есть, это было возвышенное и преображающее место.
Первоначальный Ребенок почти умер в пустыне тогда, много лет назад. Вместо него на свет явилось племя, теперь оно вернулось в пустыню и научилось выживать в ней. И в пустых землях Атхаса, умение выживать было необходимой частью сушествования. Такие мысли посещали Путешественника, пока он неторопливо шел обратно к лагерю.
Потом он внезапно остановился. Все его чувства обострились и напряглись. Мгновением позже он уже знал, что взволновало его, и он побежал, на полной скорости, по направлению к лагерю.
Риана быстро схватила свой арбалет, но в то мгновение, когда она отвела взгляд, тень исчезла. Она быстро встала на колени и достала арбалетный болт из колчана. Держа лук перед собой и готовая вскинуть его в любой момент, она медленно обшаривала взглядом местность вокруг себя. Возможно ей только что-то показалось, но она была уверена, что видела какое-то движение. Чем бы ни была эта тень, она, похоже, скользнула обратно в ночь.
Риана облизала губы, которые внезапно пересохли. Как бы она хотела, чтобы Сорак вернулся. Она оставалась совершенно неподвижная, настороженная, лук был наготове, слух напряжен, она старалась услышать малейшие звуки. Где-то далеко раздался крик какой-то твари. Кто-то убил, или его убили. Но это было очень далеко. Ей хотелось подбросить немного дерева в костер, который почти погас, но ей очень не хотелось выпускать из рук арбалет. Не может ли быть так, что это просто обман зрения, вызванный лунным светом? Ночной холодный ветер шевелил ее длинные волосы, пока она сидела, пригнувшись, ждала и внимательно слушала. Кто-то там движется, или или это просто ветер, шуршащий среди низкого кустарника?
Как ей казалось очень долго Риана оставалась совершенно неподвижной, держа свой арбалет наготове. Не было даже малейшего знака, что кто-то движется за пределами их лагеря, она не слышала ничего кроме завываний ветра, шевелившего сухую траву пустыни и игравшего ветвями дерева пагафа над ее головой. Костер уже практически погас. Она выдохнула, внезапно сообразив, что все это время не
