Да, подумала она, это я умею делать. Но в конце концов и это иллюзия, жалкая замена той реальности, которой о на никогда не знала и о которой мечтала.
Она думала, что в Алтаруке все будет по-другому. Да, дом удовольствий был побольше и публика была более солидной. Да, ей платили получше, а чаевые была намного больше. И, да, условия работы были намного лучше, комнаты были больше, комфортабельнее, всегда были наготове помощницы, чтобы помочь одеться и накраситься. Но во всех остальных отношениях не изменилось ничего: то же самое давление, чтобы быть «поласковее» с клиентами, постоянные сексуальные притязания посетителей и персонала, грубые шуточки клиентов, постоянные щипки, пошлепывания, касания… В конце концов изменилось только место. Даже рожи были одни и те же.
Крикет подобрала свое платье и пошла за сцену, к комнате для переодевания. В коридоре, когда она одевала платье, она ощутила себя пустой и ущербной: красивая, сексуальная и чувственная оболочка вместе с глубокой внутренней меланхолией. Она нашла новую работу и новое место, но, в остальном, не изменилось ничего. Она точно так же движется по жизни, и точно так же не может найти его.
И какой смысл держаться за свой идеал, которого не существует? Что за радость, ждать своего героя, ведь в конце концов все гороические рассказы приведут к одному и тому же, основному инстинкту. Для чего верить в добродетель, любовь и честь — они просто маски для амбиций, наслаждения и беспринципности. Если мужчины врут ей на каждом шагу, быть может и ей лучше продать свои иллюзии? Что останавливает ее? Почему не покончить с этим раз и навсегда?
Войдя в комнату для переодевания, она резко остановилась, ее глаза удивленно расширились. Все остальные танцовщицы были снаружи, с клиентами, но она был не одна. Эдрик, скрестив ноги, развалился в кресле прямо перед ней. Его руки играли с кинжалом.
— Крикет, почему бы тебе не поздороваться со старым другом?
Она сердито поджала губы. — Ты подонок, — сказала она. — Ты никогда не был моим другом. Ты лгал мне, обманывал меня каждым своим словом.
— Ну да, во многом, возможно, но не во всем. Я сказал, что ты прекрасна, так оно и есть. Я сказал, что ты можешь свести любого мужчину с ума, и ты действительно можешь. Я сказал, что та же самая эльфийская кровь течет в наших венах, и она действительно течет. Я также сказал, что я из племени, и не соврал.
— Про мальчика-человека, да, это я выдумал. Это была часть роли, которую я играл. Мои настоящие вкусы лежат совсем в другом направлении.
— Я не могу поверить, что у тебя хватило наглости явиться сюда после всего, что ты сделал, — сказала Кикет. — Чего ты хочешь?
— Тебя, — сказал Эдрик.
— Меня? Да ты, наверное, шутишь!
— На самом деле у меня были совсем другие планы, когда я прискакал в Алтарук, но мне не повезло, дела пошли совсем не так, как надо. Вообще в последнее время счастье изменило мне. Так что сейчас я должен бежать из этого города, и чем быстрее, тем лучше, но мне пришло в голову взять заложника, это улучшит мои шансы.
Крикет повернулась и бросилась к двери, но Эрик двигался намного быстрее и настиг ее в то мгновение, когда она выбежала в большой зал дома удовольствия. Он схватил ее руку и вывернул ее за спину, одновременно прижав кинжал сзади к ее шее. — Не глупи, — сказал он. — Эта жизнь не для тебя. Ты кончишь как все эти шлюхи. Но ты не похожа на них. Когда-то ты была в племени. И можешь стать снова, стать Леди Теней, свободной и гордой, не принадлежащей ни одному мужчине.
— За исключением тебя? — презрительно фыркнула она. — Ну просто невозможно сопротивляться такому очаровательному предложению. Кинжал у горла леди — безусловно верх галантности.
— Готов согласиться, что я не слишком галантен, — сказал Эдрик. — Но, конечно, и ты не слишком леди. Нет сомнений, начало нашей романтической связи не слишком впечатляет, но хотя ты и не можешь оценить этого сейчас, я делаю тебе лучше, вытаскивая отсюда. У тебя слишком много возможностей потерять саму себя, деградировать, стать как они все в этом доме удовольствий.
— А стать твоей женщиной означает для меня еще большую деградацию, — резко сказала Крикет.
Один из огромных, мускулистых охранников появился перед ними. — Что здесь происходит?
— Прочь с дороги, пустоголовый амбал, — скомандовал Эдрик, — иначе я разрежу ей горло от уха до уха.
Глаза охранника расширились, когда он заметил кинжал у шеи Крикет. Он отступил на несколько шагов назад, а потом отошел в сторону, чтобы дать им пройти. Когда Эдрик проходил мимо охранника, он внезапно толкнул Крикет на него, охранник отшатнулся и замер, ударившись спиной о стену. Эдрик мгновенным, четким движением прыгнул к нему, всадил кинжал ему в бок, а потом дернул Крикет обрано к себе, пока здоровенный мужчина сползал по стенке.
— Зачем? — с отвращением спросила Крикет.
— Чтобы быть увернным, что он не сделает какую-нибудь глупость, а заодно предметный урок для тебя, дорогая, — сказал Эдрик. — То же самое случится с любым, который попытается помешать мне, так что имей это в виду, если хочешь избежать лишней крови. Сейчас мы с тобой вместе, спокойно, пойдем к двери. Если кто-нибудь попытается остановить нас или заговорить с тобой, быстро избавься от него, иначе это сделаю я.
Он заставил ее войти в главную комнату, где взгляды всех мужчин были прикованы к главной сцене, на которой танцевала одна из танцовщиц. Они шли близко к стене, проталкиваясь через толпу народа по направлению к главной двери, Эдрик шел за ее спиной, используя ее тело, как щит, чтобы скрыть кинжал.
Они были почти у двери, когда она открылась и вошел Сорак.
Эдрик остановился, негромко выругавшись. Крикет увидела, как взгляд Сорака шарит по залу, а потом остановился на них. Он выхватил меч. Несколько охранников бросилось к нему, но тут Крикет закричала, — Нет!
Все глаза повернулись к ним. Эдрик схватил ее руку и болезненно заломил ее за спину, одновременно прижав лезвие кинжала к подбородку.
Все разговоры тут же прекратились. Мгновением позже и музыканты перестали играть. Все очень быстро ушли с его дороги, за исключением охранников, которые стояли, напряженно глядя на них обоих и не понимая, что надо делать.
Сорак бросил на них быстрый взгляд. — Не вмешивайтесь, — сказал он им. — Он мой.
— Прочь с дороги, Кочевник, — сказал Эдрик, заставляя Крикет идти вперед. — Назад, если не хочешь, чтобы эта девчонка умерла.
— А если ты убъешь ее, что с того? — спросил Сорак, подходя ближе и пристально глядя на Эдрика.
— А то, что тогда на твоей совести будет еще одна смерть, — сказал Эдрик. — Из-за тебя уже умерла монахиня. Ты хочешь, чтобы и эта молодая жизнь тоже прекратилась из-за тебя?
— Единственный, кто сейчас умрет, это ты, — спокойно сказал Сорак, идя к ним.
— Стоять! — крикнул Эдрик, — еще один шаг, эльфлинг, и я перережу ей горло!
— Давай, — сказал Сорак, идя вперед. — Пробуй.
Эдрик попытался надавить на клинок сильнее, чтобы пошла кровь и показать Сораку, что он не кидается своими словами, но внезапно сообразил, что рука не реагирует. Он опять попробовал, напрягая все мышцы, рука аж затряслась, но победить невидимую силу, сковавшую руку не сумел. У него появилось ощущение, что его собственные мускулы сопротивляются ему.
А Сорак все это время просто стоял, сконцентрировавшись и глядя на него, и только тут Эдрик осознал, что проиходит. Кочевник использовал против него псионику, будь она проклята.
Страх ударил его, когда он осознал, что не в силах сопротивляться. Он зарычал, сражаясь так, как он никогда не сражался в многочисленных схватках, и Крикет затаила дыхание, увидев, как кинжал трепещет около ее горла, прямо под подбородком. Но, тем не менее, клинок отдвинулся в сторону, хотя и медленно.
Эдрик не выдержал, его запястье повернулось, клинок уставился прямо в его горло. Понимая, что
