страха.
— Что вы делаете?
Хант схватил чулок и располосовал надвое.
— Жгут, — коротко бросил он.
— В-вы всегда носите с собой нож?
Недаром она находила в нем что-то от пирата! Теперь, с засученными рукавами и с ножом в руках, он казался настоящим разбойником!
Усевшись рядом, Хант опустил ее юбку до колен и стал затягивать импровизированный жгут.
— Почти всегда, — сухо сообщил он, сосредоточившись на работе. — Как сын мясника, я обречен на вечную любовь к ножам.
— Мне в голову не приходило…
Аннабел осеклась и вскрикнула от боли. Хант мучительно поморщился.
— Простите, — прошептал он, осторожно захлестывая другую половину чулка чуть ниже места укуса. Теперь он старался говорить громче, чтобы немного отвлечь ее от страданий. — Вот что получается, когда надеваешь на прогулки такую хлипкую обувь. Вы, должно быть, наступили на гадюку, мирно гревшуюся на солнышке… Увидев столь хорошенькую щиколотку, она не смогла устоять перед искушением ее попробовать. — И, немного помолчав, он пробормотал что-то вроде «Не могу сказать, что осуждаю ее».
Нога пульсировала и горела так, что на глаза выступили слезы. Стараясь не заплакать, Аннабел вцепилась ногтями в покрывало.
— Но почему нога разболелась сейчас, если укусили меня днем?
— Яд действует только через несколько часов, — вздохнул Хант. — Мисс Боумен, найдите слугу и скажите, что нам необходим отвар листьев подмаренника. Немедленно.
— А что такое подмаренник? — с подозрением осведомилась Дейзи.
— Такое растение. Экономка держит запас сухих листьев в чулане с тех пор, как в прошлом году главного садовника укусила гадюка.
Дейзи помчалась исполнять приказ, оставив их наедине.
— А что случилось с садовником? — выдавила Аннабел, выбивая зубами дробь. Озноб был таким сильным, словно ее окунули в ледяную воду. — Он умер?
Лицо Ханта не изменилось, но она почувствовала, что вопрос его испугал.
— Нет, — мягко сказал он, придвинувшись еще ближе. — Нет, милая…
Взяв ее дрожащую руку в свою, он стал греть похолодевшие пальцы.
— В гемпширских гадюках недостаточно яда, чтобы убить кого-то размером больше кошки или очень маленькой собаки. Не волнуйтесь, все обойдется. Конечно, следующие несколько дней придется помучиться, но потом станет легче.
Несмотря на боль, Аннабел чувствовала тепло его взгляда.
— Вы не пытаетесь меня утешить? — встревожено спросила она.
Хант, наклонившись, погладил ее по влажным волосам. Прикосновение было легким и ласкающим.
— Я никогда не лгу из сострадания, — поклялся он, улыбаясь. — Один из моих бесчисленных недостатков.
Дейзи, отдав распоряжения лакею, поспешила назад и, вскинув тонкие черные брови при виде Ханта, наклонившегося над Аннабел, сухо осведомилась:
— Может, стоит разрезать место укуса, чтобы выпустить яд?
Аннабел послала ей предостерегающий взгляд, прежде чем прохрипеть:
— Не подавай ему опасных идей, Дейзи!
Хант на миг поднял голову.
— Поздно, — вздохнул он и вновь повернулся к Аннабел, с тревогой замечая, как часто и тяжело она дышит. — Трудно дышать?
Аннабел кивнула, стараясь втянуть побольше воздуха в легкие, которые, казалось, ссохлись до трети прежнего размера. С каждым вздохом грудь все туже обхватывала невидимая стальная лента, пока она не испугалась, что ребра вот-вот треснут.
Хант легонько дотронулся до ее лица. Провел пальцем по пересохшим губам.
— Откройте рот, — велел он и, приглядевшись, объявил: — Язык еще не распух, так что все будет в порядке. Но корсет нужно снять. Повернитесь на живот.
Прежде чем Аннабел успела ответить, Дейзи негодующе запротестовала:
— Это я помогу Аннабел снять корсет. Выйдите, пожалуйста!
— Не поверите, но я и раньше видел женские корсеты, — саркастически сообщил он.
Дейзи закатила глаза.
— Не притворяйтесь бестолковее, чем есть на самом деле, — отрезала она. — Я не о вас беспокоюсь! Мужчинам неприлично снимать корсеты с женщин ни при каких обстоятельствах, за исключением угрожающих жизни, чего, как вы сами заверили, нет.
— Черт возьми, женщина…
— Ругайтесь сколько хотите, — неумолимо заявила Дейзи. — В этом моя старшая сестра в любое время даст вам сто очков вперед! — И с этими словами она гордо выпрямилась во все свои пять футов и сомнительный дюйм, произведя, к сожалению, весьма незначительное впечатление на Ханта. — Корсет мисс Пейтон останется на месте, пока вы не покинете комнату.
Хант глянул на Аннабел, которой уже было все равно, кто снимет корсет, лишь бы вдохнуть немного воздуха.
— Ради Бога! — нетерпеливо обронил он и, направившись к окну, повернулся к ним спиной. — Скорее. Я не смотрю.
Сообразив, что дальнейших уступок не дождется, Дейзи подбежала к кровати, сбросила фрак и подняла подол юбки Аннабел.
— Я развяжу шнуровку и стащу его, не снимая платья, — пообещала она, — так что ты останешься прикрытой.
Язык не слушался Аннабел, иначе она объяснила бы, что все соображения скромности бледнеют по сравнению с необходимостью дышать. Громко кашляя, она с трудом повернулась на бок и почувствовала, как пальцы Дейзи скользят по шелку бального платья. Легкие сводило спазмами, и перед глазами Аннабел все поплыло. Мучительно застонав, она схватилась за горло.
Дейзи выругалась, как портовый грузчик.
— Мистер Хант, боюсь, мне придется позаимствовать ваш нож: шнуровка запуталась, и я не могу… ой!
Не успела она оглянуться, как Хант метнулся к ним, бесцеремонно оттолкнул Дейзи и принялся возиться с корсетом. Несколько взмахов ножом, и немилосердное давление внезапно ослабло.
Хант сдернул сковавший ее корсет, оставив в качестве преграды между ее наготой и его взглядом всего лишь тонкую сорочку. В нынешнем состоянии Аннабел это мало беспокоило. Однако в глубине души она сознавала, что позже умрет от стыда.
Повернув Аннабел на спину легко, как тряпичную куклу, Хант нагнулся.
— Не старайтесь так усердно, милая. — Его ладонь легла на верхнюю часть ее груди. Глядя в ее испуганные глаза, он принялся легонько растирать кожу. — Медленно. Только сначала расслабьтесь.
Не в силах отвернуться, Аннабел старалась последовать его совету, но горло сжималось при каждой попытке вдохнуть воздух. Значит, ей суждено умереть от удушья.
Но Хант не собирался сдаваться.
— Все будет хорошо. Главное — дышать, как можно медленнее. Вот так.
Тяжесть руки на груди каким-то образом помогала ей выжить, словно он имел силу вернуть легким нормальный ритм работы.
— Сейчас самый страшный момент. Дальше будет легче, — пообещал он.
— Я рада, — попробовала съязвить она, но даже это слабое усилие заставило ее задохнуться и икнуть.
— Не разговаривайте. Просто дышите. Еще один длинный, медленный вздох, молодец.
Аннабел постепенно отдышалась, и паника улеглась. Он прав: лучше, когда она не прилагает
