проблемы необъяснимого появления крови на определенных мучных изделиях был подытожен автором статьи в «Центральблатт фюр Бактериологи» в 1904 году:
«Частота, с которой определенные красные хромогенные бактерии появляются на пищевых продуктах, была известна на протяжении многих столетий. В одном из диалогов Лукиана *10 Пифагор *11 объясняет свой запрет ученикам есть бобы тем, что вареные белые бобы, выставленные на лунный свет, превращаются в кровь. Так как запрет употребления в пищу бобов характерен для разных древних религий (например, он существовал у египетских жрецов и зороастрийцев, от которых Пифагор, несомненно, позаимствовал его), очевидно, что люди обратили внимание на этот феномен еще в глубокой древности. В 332 году до н. э. так называемое `кровавое чудо` помогло Александру Македонскому овладеть Тиром *12. Его воины, осаждавшие Тир, обнаружили, что их хлеб был красным внутри; однако жрецы успокоили их, истолковав знамение как предвестие гибели Тира: так как `кровь` была внутри хлеба, гибель должна была постигнуть тех, кто внутри, а не вне города (Курций Руф *13, `История Александра`, IV.2). Столь часто принимавшаяся в средние века за чудо `кровоточащая гостия` объясняется теми же причинами. Хлеб, выпекавшийся для причащения, содержал много крахмала и мало кислот и был превосходной питательной средой для schizomycetes; однако в народе это явление объяснялось тем, что неверные евреи прокололи гостию. Число казней и убийств, связанных с этим суеверием, было столь велико, что, намекая на них, Шёрлен замечает, что 'этот сапрофит погубил больше людей, чем какая-либо другая патогенная бактерия'».
Дополнительные сведения об этой, как теперь доказано, безвредной бацилле получены из Израиля. Исследователь из института научных исследований Шифа в Реховоте *14 пишет (июль 1948):
«Тот, кто однажды видел красного „клопа“, растущего в благоприятных условиях на крахмалистых пищевых продуктах, вряд ли забудет это явление. Это и впрямь устрашающее зрелище. Я наблюдал это явление, когда прошлым летом меня пригласили в кухню одного ресторана осмотреть большую кастрюлю картофеля, ставшего „кровавым“; толстая сочащаяся пленка „крови“ была не чем иным, как влажными наростами этой безвредной красной бактерии. Этот организм известен под несколькими названиями, из которых наиболее популярны два: Serratia marcescens Bizio и Bacterium prodigiosum Ehrenberg. В 1819 году Бизио впервые опубликовал описание этого организма и дал ему название; соответственно, это название обладает приоритетом… однако данное Эренбергом в 1824 году название Bacillus prodigiosus, или „чудотворная бактерия“, приобрело более широкую известность, поскольку сильнее действует на воображение как более выразительное название для организма с таким историческим послужным списком. Любопытно отметить, что молодое поколение израильских бактериологов называет этот организм Serratia marcescens, что, несомненно, научно более правильно, однако возможно, что также и потому, что они стремятся избежать неприятных ассоциаций, вызываемых Эренберговым названием. Этот организм широко распространен; у меня есть две культуры, выращенные на воде и на масле, однако обычно он хорошо развивается на влажных крахмальных пищевых продуктах, которые вдобавок содержат определенное количество протеина». Связь между появлением Serratia marcescens на освященной гостий, хранящейся в церковном сосуде, и средневековым обвинением в осквернении гостий не столь логична, как это может показаться на первый взгляд. Рост бактерии не мог быть частым феноменом, и это должно было чаще случаться с неосвященными облатками, которые скорее, чем освященные, могли храниться во влажном месте. Средневековый священник, обнаруживший красную бациллу на освященной гостий, легко мог истолковать это событие как чудо, ниспосланное Богом для укрепления веры в доктрину пресуществления, официально определенную церковью на Четвертом латеранском соборе в 1215 году. Но это истолкование зиждется на ошибке. Дело в том, что католическое учение ясно утверждает, что в то время как «субстанция» — сущность освященного хлеба — претворяется в субстанцию тела Христова, составляющие вещества, то есть его «акцидентальные физические свойства», не изменяются. Кровь не является «акцидентальным свойством» хлеба. Поэтому рост красных бактерий или даже появление настоящей крови на освященной гостий не имеет отношения к доктрине пресуществления. Это должен был понимать образованный средневековый церковник. Однако массы верующих могли и не принимать этого умозаключения. Весь христианский мир в средние века соглашался, что не только возможно, но даже и вероятно, что Бог мог явить кровь на гостий, чтобы укрепить веру или обличить неверие. Из такой предпосылки некритичный ум естественно мог вывести заключение, что «чудо» служит свидетельством божественного гнева на еврейское упрямство.
Но подобное суеверие не дает полного объяснения многовековой трагедии. Рациональное и религиозное оправдание гонения евреев заключалось в убеждении, что они не имеют права жить благополучно. Всегда ли алчность была основной причиной обвинений против них, не имеет значения; результат всегда был одним и тем же: властитель и священник, которые вместе сжигали их на костре, вместе извлекали (первый — прямо, второй — косвенно) из этого денежную выгоду.
Когда евреев изгнали из Германии, их сначала радушно приняли светские власти Польши. Казимир Великий (1333 — 1370) ценил ту пользу, которую его страна извлекала из трудолюбия евреев. Но вскоре после смерти этого короля они стали жертвами зависти конкурентов. В конце 14 века познанский архиепископ организовал процесс по обвинению евреев в краже трех гостий из доминиканской церкви. Познанского раввина, тринадцать членов местной общины и христианскую женщину привязали к столбам и поджарили на медленном огне (56, 1, 55). Доминиканцы же заработали на оставшихся в живых: они обязали еврейскую общину вечно платить им ежегодный штраф, взимавшийся до конца 19 века. После энергичной кампании крещения, проведенной в 1453 году Св. Иоанном из Капистрано *15 в Бреславле, несколько евреев были обвинены в краже освященной гостий. «Еврейку разорвали на куски раскаленными щипцами. За этим последовало обвинение в ритуальном убийстве, по которому сожгли 41 еврея». Основным мотивом этих варварских действий была алчность. «Многие христиане, — писал современник, — разбогатели благодаря награбленным у евреев деньгам». Такие жестокости продолжали позорить имя Польши еще долго после того, как в Западной Европе подобное зло было уже забыто. Всего два столетия тому назад с евреев, обвиненных в убийстве детей и использовании их крови в синагогах, заживо содрали кожу.
Хотя тенденция смягчать историю польской юдофобии характерна для некоторых английских авторов, никто из них не обнаружил большей изобретательности, чем Хилари Беллок, утверждавший, что полякам присущи особое терпение, терпимость и милосердие на протяжении длительного периода мученичества, которое, по его мнению, они приняли от евреев. «Поляки, — писал он, — превратив свою страну в убежище для всех преследуемых в христианском мире евреев, стали жертвами собственного великодушия и еще и сегодня страдают от него» (21, 109). Однако на протяжении всей польской истории не известно ни одного случая, чтобы евреи заживо сжигали поляков; если бы такое событие было зафиксировано, Хилари Беллок, несомненно, упомянул бы о нем.
Большинство англичан не обратило внимания на историю еврейских страданий, рассказанную С.М.Дубновым в его «Истории евреев в России и Польше», хотя английский перевод этой книги вышел в свет в 1916 году. Большинство людей предпочитают думать, что эти средневековые ужасы принадлежат невозвратному времени невежества и предрассудков. Наука и современное образование якобы положили им конец. Дубнов не был столь оптимистичен. Он заканчивает свою книгу вопросом, который евреи задавали на протяжении веков: 'Народ-мученик стоял на пороге нового царства с застывшим на губах вопросом:
'Что на очереди?''. Сорок лет спустя Дубнов, которому тогда было за восемьдесят, был убит нацистами.
Одной из причин, почему немцы избрали Польшу главным «еврейским крематорием» Европы, было подкрепленное фактами убеждение в том, что любые злодения против евреев оставят безразличным общественное мнение этой страны, что население может быть готово даже к сотрудничеству. Многие поляки отказывались сотрудничать и помогали евреям бежать или прятали их у себя; католические священники с риском для жизни убеждали в проповедях свою паству не выдавать евреев нацистам. Однако даже эти героические проповедники не могли изменить вековую традицию, и неудивительно, что люди, которых не научили любить своих еврейских соседей в мирное время, не всегда были готовы на жертвы, когда наступил кризис.
Представление, что на самом деле евреев вовсе не преследовали или преследовали так же, как другие меньшинства, является следствием невежества. Этот аргумент часто используют люди, втайне одобряющие притеснение евреев. В Англии человек может быть хорошо образован в области истории и даже иметь научную степень и при этом практически ничего не знать об истории евреев в Европе. Во многих
