сравнивает его с Моисеем при дворе фараона; из этого мы можем заключить, что Константин сознавал важность опыта, который он приобрел при дворе, однако чувствовал себя там не слишком уютно… Нам неизвестно, что было тому причиной. Между отцом и сыном всегда существовала теплая привязанность и определенная духовная близость, выражавшаяся в общности взглядов. Возможно, оказавшись при дворе, Константин с необычайной ясностью увидел различие между принципами, в которых он был воспитан, и теми, которые преобладали в Никомедии. Если так, то он был достаточно умен, чтобы не высказывать своего мнения вслух.
Очевидно, Иовий был доволен тем, что молодой человек находился при нем. По тем же соображениям, которые заставили его заключить брачные союзы, связавшие его коллег, он был рад, что находится среди детей своих соратников. Это создавало ощущение надежности и безопасности. Одновременно он обучал молодого человека, который (учитывая также его родственные связи с Констанцием) мог впоследствии рассчитывать на роль цезаря. Диоклетиан приблизил к себе также Максенция, сына старого Геркулия, однако тот оказался человеком своевольным и взбалмошным. Жизнь и служба Константина при дворе ни разу не была омрачена холодностью со стороны императора. Она длилась около 12 лет, и, возможно, успехи и неудачи Константина в последующие годы приоткрывают нам особенности императорского двора, при котором он проходил долгую школу ученичества.
Констанций стал цезарем в марте. Предполагалось, что он будет заниматься Британией и Галлией, в то время как Италия, Африка и Испания оставались в руках Максимиана. Констанцию предстояло решить проблемы, связанные с ситуацией на Рейне и в Северном море.
Прежде всего следовало отвоевать у Карауза его форпост в Булони. Должно быть, вся подготовительная работа была проведена еще до того, как Констанций взял руководство операцией в свои руки. Летом он окружил город и начал блокаду порта, возведя дамбу, перекрывавшую вход в гавань. Очевидно, Карауза захватили врасплох, поскольку он позволил запереть в гавани большую часть своего флота, а падение города после упорного сопротивления означало, что британский император лишился основы своего могущества.
За падением Булони последовало наступление через Шельду на север против франков. Карауз не мог прийти франкам на помощь, и ему оставалось только наблюдать за тем, как Констанций занял земли франков и фризов меду Маасом и устьем Рейна, территорию древней Нижней Германии, где с успехом проводил свою завоевательную политику. Во времена анархии римляне утратили власть над этими землями. Насколько важную роль в событиях последних лет играли франки и фризы и насколько незначительной была роль саксов, можно понять, увидев, к каким переменам привели действия Констанция. Теперь британское олово не имело рынка сбыта. В свое время, с приходом к власти Карауза и установлением монополии фризов в британской торговле, набеги пиратов прекратились. Теперь не было ни пиратских набегов, ни монополии, и британские торговцы могли тешить свое самолюбие, запасая товары для будущих галльских посредников (только вряд ли они могли себе это позволить).
Следующие несколько лет Констанций наводил порядок в землях, которые теперь фигурировали в списках провинций империи под названием Вторая Германия (Германия Секунда). Одновременно он начал строить флот. Его достижения могли считаться прочными только после подчинения Британии. Самая трудная задача была еще впереди.
Нигде так не оценили успехи Констанция, как в Британии. Первым видимым результатом стало падение Карауза. Права на разработку рудников принадлежали императору, и, поскольку власть Карауза базировалась на доходах от торговли оловом, прекращение ее означало практически политическое банкротство Карауза. Карауз был убит в результате заговора, во главе которого стоял его ближайший помощник, Аллект, который и занял его место.
Все происходившее в других частях империи непосредственно касалось и Британии. Пока Констанций трудился в Галлии, Диоклетиан решил лично вмешаться в события на Востоке. Он покинул Никомедию в марте 295 года. Проблема, с которой ему пришлось столкнуться, была, по сути, подобна той, решением которой в Галлии занимался Констанций. В одном случае исходной точкой была изменившаяся конъюнктура в торговле оловом; в другом – причина коренилась в упадке и почти полном прекращении торговли с Индией. Между этими двумя событиями имелась связь, поскольку олово было одним из немногих товаров, которые Индия была готова принять в обмен на свои богатства. Теперь не было ни золота, ни олова: и Александрия, и египетские города, равно как и африканские города на всем пути до Испании, находились в состоянии брожения, необъяснимого и непрекращающегося, которое возникает в результате экономических неурядиц. Людям надо было обратить в действие силу, которую им придавало праведное негодование, и энергию, рождавшуюся вследствие полного незнания, как решить свои проблемы…
В Александрии и Карфагене к власти пришли два не очень-то выдающихся человека – Ахиллий и Юлиан. У них не было ни реального могущества, чтобы удержаться у власти, ни собственной политической программы. Ничего полезного от них ждать не приходилось. Оставалось только победить их.
Диоклетиан подошел к Александрии в июле. Огромный город, самый большой и самый населенный в мире, оправдывал свою репутацию самого упорного и беспокойного. Он сопротивлялся Иовию и всей мощи империи больше восьми месяцев. Иовий отрезал город от источников воды и наконец взял Александрию штурмом. Города Бусирис и Коптос также были подвергнуты суровому наказанию. Последний город был основным рынком индийских товаров. Один из шагов Диоклетиана наглядно иллюстрирует, какого рода стремления зрели в сердцах египтян. Он собрал все книги по алхимии, в которых говорилось о превращениях металлов, и сжег их…
Египту нужно было золото, и, будучи не в состоянии накопить его обычным путем, египтяне проводили опыты по его искусственному получению.
Александрия пала ранней весной. Оставив Максимиана разбираться с ситуацией в Карфагене и на западе Африки, Диоклетиан в начале апреля двинулся к Антиохии.
Максимиан провел в Африке три года. За это время ему удалось победить Юлиана отбить нашествие кочевников и навести порядок в стране. У Диоклетиана поначалу дела складывались не так удачно. Он отозвал Галерия с Дуная, чтобы тот возглавил борьбу с персами. Хотя Галерий был способным полководцем, он тем не менее никогда не умел приспосабливаться к обстоятельствам. В результате он попал в засаду персидских конных лучников, как в свое время Красе, и его армия понесла тяжелые потери. Последовавший за этим эпизод вошел в легенды. Диоклетиан не был снисходителен к подчиненным, потерпевшим поражение. Когда он выехал навстречу возвращающейся армии, он выразил свое неудовольствие тем, что заставил Галерия идти пешком перед его повозкой больше мили. Галерий подчинился, но, вероятно, этого унижения он никогда не забыл.
Однако случившееся заставило Галерия понять, что обстоятельства следует побеждать, а не подчиняться им. Во второй персидской кампании он проявил в полной мере военные таланты, которые в свое время позволили ему сделать успешную карьеру. Начав поход из Армении, он столкнулся с мощным войском персидского царя. Галерий ночью обратил в бегство персидскую конницу; и последовавшее за этим поражение всей персидской армии вынудило царя царей начать переговоры. Диоклетиан прибыл в Нисибис, чтобы выразить восхищение победой Галерия и несколько обуздать его порывы.
Присутствие Диоклетиана в этой ситуации действительно требовалось. Галерий был склонен впадать в неоправданный оптимизм и потому нуждался в контроле со стороны более здравомыслящего человека. Персидский царь был искусным государственным деятелем и сумел настолько затянуть переговоры, что успел за это время собрать новую армию. Затем он решительно отверг самые важные из требований Диоклетиана. Его не устраивало, чтобы Нисибис стал главным центром торговли в Месопотамии. Без сомнения, он находился в выигрышном положении, поскольку контролировал все сухопутные торговые пути, ведущие в Индию, а следовательно, и всю торговлю. Сдержанность и здравомыслие Диоклетиана помогли ему добиться значительного успеха в совершенно безнадежной, казалось бы, ситуации. Персидский царь был готов скорее уступить территории, чем единоличное право на торговлю. Таким образом, Диоклетиан получил в свое распоряжение пять провинций. Таков был итог персидской кампании.
Во время этих событий Константин находился рядом с Диоклетианом и, возможно, знал о них больше, чем рассказывал своему биографу. Едва ли Галерий стал после этого лучше относиться к нему. Дело в том, что, пока Галерий терпел поражения от персов и переживал оскорбление, нанесенное ему Иовием, Констанций не только открыл для Рима старые торговые пути на Западе, но и совершил самое
