уверенно шли советские войска – плотные колонны пехоты в касках и защитного цвета плащах, вереницы грузовиков, а краем дороги, обгоняя пеших и автомобили, пылили танки с красными звездами на броне. Танкист в черном шлеме, по пояс высунувшийся из башенного люка, приветственно помахал Вадиму. По башне шла белая надпись: «НА БЕРЛИН!»
Ширился, разгорался рассвет. Могучее солнце заливало весь мир золотым сиянием. Водная гладь реки вспыхнула слепящим зеркалом, рябь утренних волн заиграла искрящимися, радужными бликами, заставляя смыкаться усталые глаза. И медленно исчезали, удаляясь и растворяясь в торжественном свете, поезд, дорога с идущими по ней войсками, танки… Только глубокая даль, ясный свет, покой и счастье!
Вадим шел через реку по автомобильному мосту навстречу утреннему солнцу, порой поглядывая на него с прищуром и улыбкой. Машины проносились с шумом, обдавая его быстро тающими струями полупрозрачных газов и легчайшей пыли. Выглядел Вадим не слишком парадно – неровно надетая черная вязаная шапка в серых пятнах пыли, слева над бровью красновато-бурая корка на засохшей ране, ссадина на скуле и коричневатые тени усталости на веках, комбез охранника, дубинка у пояса… Но глаза, когда Вадим не улыбался, смотрели твердо и спокойно, а осанка была ровной и уверенной. Он как будто вырос, стал выше и стройней. По тротуару шагал солдат, вернувшийся домой с победой.
Так же, с гордо вскинутой головой, вошел он на остановке в автобус. Молодая кондукторша с именным бейджем, приглядевшись к нему с опаской, все же подошла и неуверенно сказала:
– Вошедшие, оплачиваем проезд.
Кивнув с довольным лицом, Вадим нашарил в кармане десятку и вложил в ладонь девушки. Вручив ему билет, она участливо спросила:
– Вам помочь? у водителя есть аптечка…
– Не надо, – широким жестом отмахнулся Вадим. – Все в порядке, я вам точно говорю. Враг будет разбит, победа будет за нами. Раз и навсегда.
В глухой сепиевой дымке по широкой, разбитой дороге, мимо покосившихся телеграфных столбов и воронок, оставшихся после бомбежки, мимо чадящего гарью поля недавнего боя плелась унылая колонна пленных – грязных, оборванных, порой без шапок, иногда в засохших кровью бинтах.
Конвоиры с ППШ и трехлинейками, в пилотках и шинелях, шли по обеим сторонам колонны побежденных, сурово и неприязненно поглядывая на своих подопечных, а те отвечали безжизненными, пустыми взглядами.
Среди бредущих в плен топал, неловко хромая, молодой человек в штатском – запачканное, местами порванное длинное пальто, измятые брюки, взлохмаченные волосы, ободранное и отекшее лицо. Это был Серый. Кутаясь в пальто и потерянно озираясь, он тихо спросил соседа по колонне:
– Какой сейчас год?
– Нихт ферштейн, – огрызнулся тот.
– Год? – не унимаясь, повернулся Серый к другому. – Где мы? Куда нас ведут?
Тот, кого он спрашивал, в отчаянии помотал склоненной головой:
– Энде… энде… этто крах… Гитлер капут…
– Год?! – уже громче, ощерившись, настаивал Серый. Не ответив, пленный скривился и беззвучно заплакал.
– Нет. Нет, – опускаясь на колени и подергивая головой, повторял Серый, потом зажал уши и стал раскачиваться взад-вперед, выкрикивая все громче, переходя на исступленный вопль, а лицо его стало безобразной, злобной гримасой ненависти: – Нет! Не-е-е-ет!!..
Люди в колонне брезгливо отодвигались от кликуши, с перекошенным лицом бьющего поклоны так, словно он хотел разбить лоб о землю.
Рассветный ветер разогнал туман; в просвет среди облачной пелены ворвались косые лучи восходящего солнца.
Визгливый крик Серого становился все мельче, тоньше. Величественная гармония света и звука заглушила и смяла его, как ничтожный писк. Солнце поднималось над полем; колонна выглядела темным штрихом на извилинах дороги, и становились видны силуэты боевых самолетов, клиньями плывущие на запад, вереницы танков и громадные множества людей, ровными порядками движущиеся в одном направлении – к победе.
Владимир Контровский
Всплеск волны
– Кирпич ни с того ни с сего, – внушительно перебил неизвестный, – никому и никогда на голову не свалится.
«Идти тридцатиузловым ходом в темноте по этим опасным водам – сущее безумие! – думал командир японского эскадренного миноносца «Амагири», напряженно всматриваясь в густую тьму тропической ночи. – Да еще этот ветер—корабль то и дело дергается под ударами волн. Но что поделаешь, война…»
– Неопознанный объект прямо по курсу! – закричал матрос-сигнальщик, но командир и сам уже различил небольшое темное пятно. Здесь действуют катера янки – маленькие, но смертельно опасные кораблики. Это может быть один из них!
Опытный офицер Императорского флота действовал быстро и безошибочно. Эсминец подвернул, добавил ходу – турбины взвыли от нагрузки – и таранил темный силуэт. В момент удара набежавшая волна подбросила нос корабля, и стальной форштевень надвое разрезал торпедный катер «PT-109», развалив его боевую рубку. При столкновении погибли четыре американских моряка, в том числе командир катера – лейтенант резерва ВМС США Джон Кеннеди.
16
– Господин президент, данные аэрофотосъемки неоспоримы: на Кубе находятся русские ракеты среднего радиуса действия, способные нести водородные боеголовки. Правда, на снимках не зафиксированы сами ракеты, однако, судя по тому, что мы обнаружили – подъездные пути, вспомогательное оборудование, стартовые площадки, – они там, господин президент. Вся инфраструктура присутствует – до такой степени не блефуют. Соединенные Штаты Америки находятся перед лицом самой страшной угрозы своему существованию со времен провозглашения Декларации Независимости, господин президент.
Костистое лицо человека по имени Барри Голдуотер медленно наливалось краской.
– Этот неотесанный фермер, – процедил он сквозь зубы, – слишком много себе позволяет. Занимался бы своей кукурузой вместо того, чтобы лезть в большую политику! Он осмеливается грозить своим грязным ботинком первой стране мира!
– У этого ботинка теперь ядерный каблук, господин президент.
– Вот именно! Вы знаете, что было в Хиросиме? Нет? Спросите Пола Тиббетса и тех парней, которые были на борту «Энолы Гей»! А еще лучше посмотрите отчеты наших специалистов, посетивших эти радиоактивные развалины. На мосту Айой остались тени – люди сгорели, не успев упасть! Я не хочу, чтобы такие негативы появились на мостовых Нью-Йорка или Бостона. Предъявим красным ультиматум – пусть немедленно убирают свое ракетное барахло из-под задницы Фиделя! В противном случае… Всем вооруженным силам – полная боевая готовность! И еще: мы объявляем блокаду Кубы – любое судно, следующее на остров, должно быть досмотрено. В случае неподчинения – открыть огонь!
– Но, господин президент, – заметил госсекретарь, – официальное объявление блокады автоматически переводит нас в состояние войны с Советским Союзом! Может, разумнее использовать более осторожное понятие «карантин»?
– Мне плевать на эти юридические тонкости! – Бешеный Барри закусил удила. – Если бы во время войны в Корее мы пустили в ход наше атомное оружие, сегодняшнего позора Америки – русских ракет на Кубе – не было бы! У Эйзенхауэра – тоже мне, боевой генерал, – не хватило решимости, видите ли! А у меня – у меня хватит решимости на все! Да, чуть не забыл: военному флоту необходимо перекрыть русским субмаринам дорогу в Карибское море. Преследовать обнаруженные подводные лодки Советов и не останавливаться перед применением оружия! Хватит болтовни – пора показать им нашу силу!
Человек по имени Барри Голдуотер принадлежал к тем, кого называли «ястребами». Многие в США с опаской относились к возможности появления такой личности на посту президента ядерной державы, но на
