Клаус. Закрыв лицо руками, Лина заплакала от счастья. Как на крыльях, она полетела навстречу своим деткам, которые бежали к ней через двор с радостным криком, здоровые, целые, живые. Немного испачкались, напугались, но это все ерунда. Все пройдет…
Наконец прибыли эсэсовцы. Послышались слова команд, забряцали затворы автоматов. Топот солдатских сапог и шум работающих моторов поглотили все звуки вокруг. Эсэсовцы бросились прочесывать сад в поисках злоумышленников, взорвавших бомбу. «Да за это время они могли не только уйти из Паненске Брецани, – подумала Лина со злой иронией, – но добраться до Лондона». Часть солдат принялась тушить пожар. Оберштурмбанфюрер Кранц подбежал к фрау Гейдрих.
– У вас все в порядке? – спросил он, поприветствовав ее, – мы задержались, – добавил, извиняясь, – моторы остыли за ночь, было невозможно завести.
– Зато здесь было жарко, – язвительно ответила Лина, – здесь бы и погрелись. Впрочем, – она презрительно махнула рукой, – могли бы и вовсе не приезжать. Толку от вас.. Я сообщу обо всем рейхсфюреру, обязательно. Сколько раз я предупреждала вас, – она демонстративно отвернулась от оберштурмбанфюрера. Ей не хотелось препираться с ним. Пусть получит выговор от Гиммлера, впредь будет расторопней. Ей сейчас не до него. Она не могла налюбоваться на своих детей, обнимала их, целовала, прижимала к груди.
– Пташки мои, чуть-чуть я вас не потеряла…
– А где фрау Райч? – спросил вдруг озабоченно Кранц, оглядываясь, – вы не видели ее, фрау? Она направилась в замок.
– Фрау Райч? – Лина поморщилась. Конечно, это была она. Вопрос эсэсовца только утвердил ее в догадке. Но правда, куда она пропала? Разве она не последовала за детьми?
– Та женщина, которая спасла вас, – обратилась Лина к детям, – она выбралась вместе с вами?
– Нет, мама, – ответил Клаус, – фрау Хелене осталась там, в доме.
«Фрау Хелене…» Лину как обухом по голове ударило.
– Откуда ты ее знаешь? – сердито спросила она Клауса.
– Я видел ее с папой, когда папа был жив, – ответил Клаус виновато. Он не понимал, почему мама сердится.
– Почему ты мне ничего не сказал? – набросилась она на него.
– Папа не велел говорить.
– Папа не велел…
– Послушайте, – прервал ее Кранц, – о чем вы говорите? Где фрау Райч? В доме? Ее здесь капитан ищет. По поручению самого рейхсмаршала, – он махнул рукой куда-то в сторону. Лина обернулась. От головной машины к ним подбежал молодой летчик.
– Капитан Хартман, фрау, – представился он, – где Хелене Райч?
Подняв Гайдера наверх, Хелене снова спрыгнула на горячий пол в комнату. Все? Никого больше не осталось? Вдруг сверху что-то упало, раздался треск. Хелене обернулась: горящая деревянная балка, застряв в окне, перегородила ей выход. Она оказалась внутри огненного котла. Огонь подступал со всех сторон. Разглядев дверь, ведущую в соседнюю комнату, Хелене бросилась к ней. Распахнула ее – там все уже пылало, занялась обшивка на стенах. Дышать становилось все тяжелее. Глаза слезились. Хелене закашлялась. Вдруг мелькнула, казалось бы, посторонняя мысль: «Что это за комната?» Что-то очень знакомое. С окном, выходящим на озеро. К окну уже не подойти, но сквозь пляшущие языки пламени она видит, видит все. Конечно, здесь была библиотека и второй кабинет Рейнхардта. Он любил его даже больше, чем тот, основной, официальный, в главной части здания. Потом Лина все здесь переместила, поселила сюда детей. При жизни Рейнхардта детские комнаты располагались в другом флигеле. Конечно, как она могла не узнать? По этим комнатам она бежала, счастливая, ему навстречу в тот ласковый, осенний день! Он ждал ее, стоя у этого стола, а потом, пройдя через боковой выход, они пошли к озеру… Нет, это не должно сгореть. Неужели все теперь останется только в ее памяти? Книги… Почему никто не спасает их? Она бросилась к стеллажам. Задыхаясь, схватила один том, другой… Он любил эти книги. Неужели все должно кануть в небытие? Вдруг между книг она увидела спрятанное фото. Дрожащей рукой взяла его. Уголки фотографии оплавились и загнулись. На фото она увидела себя – не в летной форме, не при орденах, а полуобнаженную, с растрепанными ветром волосами. Она прижала фотографию к сердцу. Огонь подступил совсем близко. Она уже чувствовала, какой горячей стала на ней одежда. Еще несколько мгновений – и мундир вспыхнет, она погибнет…Что ж, она всегда была готова к такому концу. Смерть в огне, в горящей машине – обычная участь летчиков. Спасения нет, бежать некуда – огонь сзади, огонь впереди, везде огонь. Пусть так. Она сама поразилась охватившему ее спокойствию. Хоть какая-то определенность. Мысли уже путаются в голове, она вот-вот потеряет сознание. Перед глазами мелькают красочные картины: мать, детство, игры с сестрой Эльзой, голодное детство в двадцатых. Летная школа, первые полеты. Гейдрих… Поворот на Холесовичи, искореженный бомбой «мерседес». Странно, она не видела разбитой машины, а теперь словно видит воочию. Наверное, это и к лучшему, что приходит смерть. Она оборвет страдания. Пусть будет страшно больно, когда вспыхнет живая кожа, но это недолго потерпеть – все быстро кончится. Неужели ей придется умереть здесь, в комнате, в которой они были счастливы вдвоем? Умереть, как и ему, от взрыва партизанской бомбы? Хелене покачнулась. Сознание ускользнуло от нее. Последнее, что она слышала, падая в огонь, странный крик, который она не узнала, уже не могла узнать:
– Хелене!
– Господин офицер, куда вы?! – Лина крикнула летчику, который бежал к дому, – вы с ума сошли?
– Да помолчите вы, – одернул ее зло Кранц, – вы знаете, что нас ждет, если фрау Райч погибнет? Воду, воду давайте, – кричал он эсэсовцам. – Да поживее там!
Облившись водой, Эрих Хартман поднялся по стене на второй этаж, цепляясь за выступы камней. Каждое мгновение он рисковал сорваться в огонь. Оставшиеся внизу солдаты СС, слуги замка, сама Лина с детьми, затаив дыхание, следили за ним. Не выдержав, Лина зажмурилась. Сам он не думал о риске. Не позволял себе думать. Главное, там, внутри, была Хелене, и ее жизнь была в опасности. Внизу его пытались подстраховать, но сорвись он, ему уже никто бы не помог. Узнав о случившемся, в Паненске Брецани из Праги примчался сам гауляйтор Франк с многочисленной охраной. Пожар затихал, его тушили. И только в тех комнатах, где находилась Хелене, загоревшихся позже, он бушевал в полную силу. Медленно, но неуклонно Эрих приближался к пылающему окну. По приказу Франка эсэсовцы поливали весь этаж из пожарных шлангов, стараясь не задеть карабкающегося по стене человека. Про себя Эрих проклинал их: от их усердия камни становились скользкими, и он едва держался на них. А огонь все полыхал. Гауляйтор Франк осведомился о здоровье Лины и детей. Но все его помыслы были сосредоточены на спасении Райч. Он даже сник лицом от напряжения. «Еще бы, – подумала про себя Лина, – за Райч ему придется отвечать перед Герингом и перед фюрером…» Прижимая к себе детей, она наблюдала за отважным молодым летчиком, и сама не знала, желала она Райч спасения или нет. Не случись того, что произошло сегодня, она бы однозначно сказала – пусть исчезнет с лица Земли. Так продиктовало бы самолюбие оставленной жены, ненависть, копившаяся годами. Но сегодня Хелене Райч спасла ее детей. Как странно, что это оказалась именно она, проклятая ею, разбившая ее жизнь, обрекшая на позор после развода, который не состоялся, – Лина знала наверняка, – только потому, что Рейнхардт погиб. Нет, сегодня благодарность матери явно пересилила переживания обманутой жены. Она хотела, чтобы Райч спаслась. Она хотела бы взглянуть на нее вблизи. Что было в ней такого, ради чего Рейнхардт был готов бросить семью? И конечно, она хотела поблагодарить ее за спасение детей.
Добравшись наконец до окна детской спальни, где должна была находиться Хелене, Эрих выбил ногой перегородившую ему путь балку и спрыгнул в комнату. Здесь уже горели стены и паркет. Он оглянулся, ища взглядом Хелене. Ее не было. Дверь в соседнюю комнату была распахнута, и Эриху показалось, что он услышал доносящийся оттуда стон. Перепрыгивая через очаги пламени, он подбежал к двери, рискуя провалиться на первый этаж. Языки огня дохнули ему жаром в лицо, едва он переступил порог соседней комнаты. Сквозь дым он увидел Хелене. Закрыв глаза и задыхаясь, она стояла, схватившись одной рукой за тлеющий дубовый стол, другой – что-то прижимая к груди. Еще мгновение – и она упадет в пламя.
– Хелене! – забыв об опасности, он бросился к ней сквозь огонь. Не чувствуя ожогов, подхватил на руки и закрывая собой, вынес из пламени. Теперь – к окну, на подоконник. Тем же путем, которым она выводила детей. Хорошо, что хоть не убрали лестницу. Только бы не поскользнуться и не сорваться. Еще несколько ступеней… Крепкие руки солдат, посланных Кранцем, подхватили их обоих и вытащили на крышу.
