встречаться с Президентом Республики Финляндии Урхо Кекконеном, многими государственными и общественными деятелями, рабочими, крестьянами, моряками, военными, писателями и журналистами.
Большое впечатление на всех нас, участников этой поездки, произвёл традиционный ежегодно проводимый в Финляндии летний праздник советско-финской дружбы. На этот раз он был организован в Кеми — крупном промышленном центре северной Финляндии. В приморском парке, разбитом на берегу Ботнического залива, собрались тысячи людей. Они приехали сюда поездами, автобусами и автомашинами, прилетели на самолётах. В толпе можно было увидеть колоритные фигуры лапландских оленеводов, одетых в яркие национальные костюмы. Сюда приехала и молодёжь из международного туристического лагеря, в котором находились шведские, норвежские и советские студенты.
На празднике дружбы в Кеми губернатор Лапландской губернии Мартти Миеттунен, председатель общества «Финляндия — Советский Союз» С. К. Кильпи и другие ораторы высказали много тёплых слов как в мой адрес, так и в адрес советских учёных, инженеров и рабочих, создавших космический корабль «Восток», обеспечивших его полет по орбите вокруг Земли. Выступал, конечно, и я. Рассказал о полёте «Востока», о том, какой гигантской мощностью — 20 000 000 лошадиных сил — располагали шесть двигателей ракеты- носителя, выведшей его на орбиту; о встречах с Главным Конструктором и Теоретиком Космонавтики, о товарищах космонавтах. Буря аплодисментов поднялась в парке, когда я сообщил о том, что Никита Сергеевич Хрущёв, которого хорошо знают по его приездам в Финляндию миллионы наших финских друзей, за развитие советской космонавтики награждён орденом Ленина и третьей золотой медалью «Серп и Молот».
На следующее утро после праздника дружбы мы самолётом вылетели в Хельсинки и здесь перед отъездом в Турку провели пресс-конференцию с финскими и аккредитованными в Финляндии иностранными журналистами. Признаться, я в душе немного волновался — как-никак, а ведь это было моё первое официальное выступление перед представителями печати в капиталистической стране. Не стушуюсь ли я при каком-нибудь особенно «остром» вопросе, на которые, как предупреждали товарищи из общества «Финляндия — Советский Союз», довольно падки иные из финских корреспондентов.
Пресс-конференция состоялась в просторном холле на девятом этаже одного из лучших отелей Хельсинки — «Ваакуна», в котором расположилась наша делегация. Меня усадили за низенький столик. Принесли кофе в маленьких чашечках. Все собравшиеся, человек пятьдесят — шестьдесят, задымили сигаретами, и «атака» началась. Её возглавила корреспондентка американского агентства Ассошиэйтед Пресс.
— Мистер Гагарин, — спросила она на ломаном русском языке, — скажите, какие марки вин и коньяков вы предпочитаете?
Вопрос этот, видимо, был задан с той целью, чтобы с первых же минут увести беседу с главного русла — о достижениях советской науки и техники, разменять её на мелочи, касающиеся моей личной жизни. Отвечая американке, я постарался как можно тактичнее пояснить, что мы, советские космонавты, занимаемся столь важным делом, что позволить себе излишнее увлечение спиртным никак не можем и что для детального изучения марок вин, как это, может быть, делает кто-либо из присутствующих, просто- напросто не располагаем временем. Ответ вызвал общий смех.
Однако кое-кто из друзей американской журналистки всё же пытался «сражаться» до конца. Эти корреспонденты, прикидываясь малосведущими в космонавтике, старались вынудить меня к таким ответам на вопросы, касающиеся устройства космического корабля и советских ракет-носителей, в которых бы проскользнули сведения, до поры до времени не подлежащие разглашению. Один из журналистов — представитель редакции газеты довольно реакционного толка — затеял даже нечто вроде спора о достоинствах и недостатках американских и советских ракет.
— Если Советский Союз, — пришлось сказать ему, — своими ракетами может выводить в космос корабли весом в шесть тонн, тогда как американские ракеты пока что поднимают только полторы — две тонны груза, то всем ясно: советские ракеты обладают гораздо большей мощностью.
Надо сказать, что в те дни во многих финских газетах появились пространные сообщения о готовящемся в США полёте в космос. В то же время, ссылаясь на «авторитетные» западногерманские источники, некоторые газеты опубликовали некий «радиоперехват» с советского космодрома, из которого якобы явствовало, что новый полёт в космос вот-вот состоится в СССР. Естественно, что вопрос об этом был задан и мне.
— Ну что же, — сказал я, — возможно, что прыжок в космос, подобный недавнему прыжку американского астронавта Алана Шепарда, будет вновь совершён в США. Но мы, советские космонавты, глубоко уверены: следующий полёт человека в космос, подготовленный в нашей стране, будет куда серьёзнее и принесёт, несомненно, больше научной пользы…
Забегая вперёд, скажу, что в первых числах августа, публикуя сообщения о полёте Германа Титова, комментируя эти сообщения, многие финские журналисты припомнили мои слова и приводили их в своих статьях и корреспонденциях, посвящённых рейсу «Востока-2».
Никогда не забудутся те волнующие часы, которые довелось пережить в Финляндии, когда в помещение советского посольства в Хельсинки пришли делегации рабочих промышленных предприятий города. Многие приходили сюда прямо из цехов и с судостроительных верфей, вручали памятные подарки. Юношеская самодеятельная концертная бригада одного из заводов прямо в зале, где происходила эта встреча, исполнила песню, сложенную в честь строителей космических кораблей. Подарков было так много, что для них из соседних комнат пришлось принести столики. Вернувшись на Родину, я отдал эти подарки в Центральный музей Советской Армии и другие наши музеи.
До глубины сердца меня тронуло внимание финских коммунистов. От имени Центрального Комитета Коммунистической партии Финляндии вице-председатель партии И. Мурто прикрепил к моему военному кителю Золотой значок партии. Мы крепко обнялись и расцеловались с товарищем Мурто. Искренне поблагодарив его, я сказал, что отношу этот дорогой знак внимания финских коммунистов прежде всего к Коммунистической партии Советского Союза, которой я, простой человек, обязан всем, чего достиг, и что ради её священного дела не пожалею ни сил, ни самой жизни.
Незадолго до отъезда из Финляндии мне довелось повидаться с известным финским писателем Мартти Ларни, чьё острое сатирическое перо смело бичует язвы и пороки капиталистического общества.
— Вы, Гагарин, — сказал мне Мартти Ларни с присущим ему юмором, — воочию убедились, что Земля кругла, как шар, в чём я всегда несколько сомневался, так как допускал, что политики могли превратить её в блин. Вы видели, что земной шар прекрасен, в чём у меня были тоже сомнения, потому что некоторые люди хотели уничтожить нашу планету…
Улетая из Хельсинки на Родину, я был полон впечатлений о красивой, хотя и суровой, природе Финляндии, с её хвойными лесами, гладью озёр, скалистой землёй, которую прекрасно возделывает трудолюбивый финский народ. Но самыми лучшими впечатлениями были многочисленные встречи с жителями городов и селении, встречи дружественные, преисполненные живейшего интереса финских трудящихся к Советскому Союзу, их искреннего желания крепить добрососедские отношения с советским народом, вместе бороться за мир.
Подобные чувства вместе со своими товарищами по поездкам испытал я и при посещении других стран. Июль был целиком заполнен такими поездками. Едва успев возвратиться из Финляндии и побывать на традиционном празднике Дня Воздушного Флота, мы рейсовым «Ту-104» вылетели в Англию. Лондонцы устроили нам радушную встречу как на самом аэродроме, так и на всём более чем двадцатикилометровом пути до здания советского посольства, находящегося в центре города, неподалёку от Гайд-парка.
Пять дней, проведённых в Англии, признаться, значительно изменили моё прежнее представление о британском народе, почерпнутое главным образом из художественной литературы. Куда делись описанные в ней чопорность и строгость людей? И в Лондоне, и в Манчестере, куда мы летали на турбовинтовом «Вайнкаунте», всюду: на официальных ли приёмах в Букингэмском дворце у королевы Елизаветы Второй или в здании Адмиралтейства у премьер-министра Гарольда Макмиллана; на заводском ли дворе крупнейшего машиностроительного предприятия фирмы «Метро-Виккерс» или в залах «Эрлз-Корт» — огромного многоэтажного помещения, где была открыта советская промышленная выставка; на пресс-конференциях, в крепости-музее Тауэр, в Королевском обществе (Британской академии наук), — словом, где бы мы только ни
