— Чем это я вас так допек, Исидор Матвеевич, что вы на меня с ножом, а? — спросил Леденев.
— Шустрый вы оказались парень, — спокойно проговорил дед Еремей, неторопливо поднимаясь в свете электрических фонариков с земли и отряхивая руками колени, — Видно, «бормотушка» моя пошла вам на пользу.
— Видимо, так, — сказал Юрий Алексеевич. — За «бормотушку» я все еще перед вами в долгу, господин Крафт.
Быть бычку на веревочке
Приехав из села Крутихи в Трубеж Сергей Сергеевич заходить в гостиницу «Серебряное копытце» не стал. К чему лишний раз светиться перед окошком администратора и оставлять отметку о своем пребывании в книге приезжих? Задание Дэйва он почти выполнил. Резидент его разыскал сам; вступил в контакт, поначалу в односторонний, через почтовый ящик в доме номер восемь по улице Сосновой, затем сумел устроить так, что он, Буратино, передал Красюку под видом столичного телефона номер шкафа в автоматической камере хранения и цифровой код. Необходимые документы уже лежат в его портфеле, недаром резидент сказал, что ждет его в пятницу, значит, он уже позаботился обо всем.
Новехонький «Икарус» по добротной асфальтированной дороге быстро примчал Малахова из Крутихи в Трубеж, и прямо с автобусной станции Сергей Сергеевич направился на железнодорожный вокзал.
Сейчас он не очень заботился об установлении наличия наблюдения за собой, так как считал, что, ежели раньше он его не обнаружил, теперь и вовсе не было никаких причин пришивать ему «хвост», его бы он в той же Крутихе заметил.
Буратино было невдомек, что вели его еще с той самой минуты, когда он, приземлившись на Шереметьевском аэродроме, прошел пограничный контрольно-пропускной пункт. Вначале это было обычное профилактическое мероприятие, так как соответствующие советские ведомства получили извещение из-за рубежа о том, что в составе группы швейцарских туристов будет находиться профессиональный разведчик.
Не прошла незамеченной и встреча Буратино с Дэйвом, правда, о чем они говорили друг с другом, установить не удалось.
Но вот Буратино, сменив обличье и документы, выезжает в Трубеж. Это уже настораживало, свидетельствовало о причастности «туриста» к делу Марины Бойко.
Теперь Буратино опекали накрепко, но так, чтоб он, этот специалист высшей квалификации, ни о чем не мог догадаться. И Сергею Сергеевичу в голову не пришло, что симпатичная Валюта, проводница, скорого поезда Москва — Трубеж, поившая его в очередь со сменщицей вкусным чаем, является сотрудником управления, возглавляемого Василием Пименовичем Бирюковым.
— Ну вот, можно и брать его прямо сейчас, — сказал Корда, показывая Леденеву на экран.
На экране было видно, как Сергей Сергеевич открывает шкаф номер сто двадцать девять и достает оттуда свой портфель.
— У нас есть пленка с записью, на которой Ковров кладет в этот же портфель сверток и достает деньги. И коробку пустую из озера выудили тоже. Все улики их связи между собой налицо.
— Не спорю, — сказал Леденев. — Но для нас не менее важно выйти с такими же уликами на Дэйва. Его кипучей деятельности в Москве давно пора положить конец. Поэтому-то Василий Пименович дал команду аккуратно проводить этого «корреспондента» обратно в столицу.
— Так, — сказал Корда, — это мне все понятно… Смотри, смотри, он что-то оставляет в шкафу!
— Газета, кажется, — произнес Леденев. — И ящик закрывает. Ставит на код… Видимо, это сигнал резиденту, что, все, мол, в порядке, товар получен, отбываю восвояси.
— Но господину Крафту уже не придется сюда больше заглянуть, — заметил Корда. — Голова не болит, Юра?
— Все прошло. Крепко он меня обошел вчера. Я иду по его следам, а он по моим. Говорят, тигры применяют к своим преследователям подобный приемчик.
— А он и есть тигр, — сказал Корда. — И еще какой тигр! Так и не промолвил до сих пор ни слова…
— Жалко, что мы взяли его вчера, — посетовал Юрий Алексеевич. — Глядишь, сегодня он вышел бы на связь с этим «корреспондентом» и где-то еще по части новых улик прокололся.
— Что же, прикажешь ждать, пока он тебя освежует? — сердито буркнул Корда. — И так был на волоске от смерти.
— Да, Володе я жизнью обязан. Вовремя подоспел.
— Говорит четвертый, — произнес динамик. — «Корреспондент» заходит на почту.
— Шестому пройти за ним, — распорядился Корда, — а пятому быть наготове изъять любую корреспонденцию, которую подаст объект. Сразу же доложите, пятый, что он отправляет.
— Либо сообщение об окончании операции, — сказал Леденев. — Либо сами «материалы».
Вскоре Корде доложили, что отправлена заказная бандероль по-адресу: гор. Каменогорск, Главпочтамт, до востребования, Конторовскому Демиду Францевичу.
— Еще одна птичка в наших сетях, — заметил Корда, — хотя это может быть и непосвященный человек.
— Надо послать туда кого-нибудь для связи с каменогорцами, — сказал Леденев.
— Распорядитесь, — обратился Корда к заместителю.
Тот кивнул и вышел из спецмашины.
— «Корреспондент» возвращается на вокзал, — сообщил динамик.
— Хорошо. Пусть возвращается, — сказал Корда и, обращаясь к Леденеву, добавил: — Занимайтесь им сами, товарищи москвичи.
— Там есть кому заняться, — отозвался Юрий Алексеевич. — Твой работник готов выехать следом?
— С утра ждет команды.
Сообщили, что «корреспондент» взял билет на фирменный поезд до Москвы.
— Отправление через сорок минут. Дождемся, Юра?
— Да уж проводим. Можно и на перрон выйти, поглядеть на гражданина Малахова, так сказать, в натуре.
— Останьтесь здесь, — сказал Корда вернувшемуся заместителю, — руководите операцией, а мы с Юрием Алексеевичем прогуляемся на перрон.
«По существу заданных мне вопросов могу сообщить следующее: с полгода тому назад я был на товарищеской вечеринке, устроенной режиссером народного театра М. Бойко по случаю премьеры. Находясь в состоянии опьянения, я высказывал некоторые мысли, которые свидетельствовали о моем недовольстве своим положением, говорил о желании иметь много денег, чтобы жить настоящей жизнью. Как оказалось впоследствии, эти мои слова были записаны незаметным для меня образом на магнитофонную пленку. Спустя несколько дней я получил от Бойко приглашение навестить ее. Надо сказать, что я этому несколько удивился, так как не подозревал о ее интересе ко мне, счел этот вопрос чисто женским, мне было лестно получить такое приглашение, и я, не задумываясь, принял его. У себя на квартире Бойко приняла меня весьма приветливо, угощала французским коньяком, хотя я и принес с собой хорошее вино и конфеты. Затем она начала разговор о том, что я живу ниже своих возможностей, а имеется случай разом вырваться из этого полунищенского существования. Я сказал, что готов на все, если за это хорошо заплатят. Тогда без всяких предисловий Бойко предложила мне достать материалы, излагающие суть открытия инженера Кравченко. Я знал о том, что лаборатория АЦ уже работает над этой темой, но ответил Бойко отказом. Тогда она дала мне прослушать запись моих высказываний, а затем показала листок бумаги, в котором говорилось, что я даю обязательство сотрудничать с «ними» и стояла моя собственная подпись. Одновременно она назвала сумму гонорара за мою услугу, и я согласился, тем более что Бойко убедила меня, что это не обычный шпионаж, а промышленный, никакого ущерба, мол, своим я не принесу. Таким образом, я стал работать на Марину Бойко, вернее, на тех, кто стоял за нею. Мне же она определила кличку Умник и пароль,
