Мы находились в новом доме, когда набежали с улицы ребятишки, закричали:
— Дядя Юра едет!
Обгоняя друг друга, побежали мы на дорогу.
— Вот он, в первой машине.
Легковые машины остановились у ограды. Федоренко, который вместе с другими руководителями района был в это время у нас, схватился за голову.
— Эх, и встретить не успели как нужно!.. И митинг, митинг-то на четыре часа назначили...
Юра расцеловался с родителями, обнялся с секретарем.
— Не грусти, Николай Григорьевич, это мой звонок подвел тебя — мне и отвечать. Митинг, раз уж назначили, непременно проведем. А что приехал я раньше — так это маленькая военная хитрость.
Двор был забит так, что яблоку негде упасть. Пришли товарищи Юры. С барабанным боем и горном, под знаменем примаршировал пионерский отряд, с букетами красивых цветов появилась стайка нарядно одетых девчат.
— Хоть здесь митинг затевай,— сказал Федоренко.
Знакомые спешили поздороваться с Юрой, девушкам непременно хотелось сфотографироваться и заполучить автограф, пионеры приглашали на свой сбор.
— А вы из какой школы? — спросил Юра.
— Из вашей, где вы учились.
— Обязательно приду...
Наверно, нет смысла подробно рассказывать здесь о том, какую волнующую встречу устроил Гжатск своему земляку — об этом в свое время было очень много написано. Я остановлюсь лишь на отдельных, особо примечательных моментах.
Диспут о боге
Чуть схлынул людской поток — мама пригласила Юру и приехавших с ним товарищей отобедать.
— Надо подкрепиться перед митингом,— уговаривала она.
Но не тут-то было. Едва сели за стол, пришел Борис.
— Юра,— сообщил он,— там к тебе делегация божьих старушек препожаловала.
Юра подошел к окну. У ограды в самом деле стояли старухи — десятка полтора их было. В темных шалях, несмотря на жару, сгорбленные, опираясь на палки, стояли и смотрели они на стены дома, и стены, казалось, вот-вот раздвинутся, разойдутся в стороны под пронзительными взглядами их выцветших глаз. Было какое-то странное несоответствие между этим ликующим, солнечным днем и черными, похожими на тени, старухами.
