— Тогда — туши свет, — сказал он.
— Именно… Бывали примеры — трикотин в них провозили. А недавно один деятель, это не у вас, в Балтийском пароходстве было, десять джинсов сюда запихал. И как только умудрился втиснуть? Держите!
Ткаченко неожиданно бросил огнетушитель Свирьину. Подшкипер поймал его, только вот удержать не сумел. Огнетушитель ударил о палубу, выбросив пенную струю. Она яростно хлестнула по стеллажам с красками, и Аполлон Борисович самоотверженно бросился на обезумевший огнетушитель, накрыв его телом.
XLIX
В первые сутки пребывания на теплоходе «Калининград» Владимир Ткаченко бегло осмотрел почти все помещения, которые так или иначе находились в заведывании членов экипажа. Ему хотелось как можно скорее обозначить свой интерес для команды, среди которой скрывался пособник иностранной разведки, известный теперь чекистам под псевдонимом — седельный мастер, шорник.
И повсюду его сопровождал подшкипер Свирьин.
Аполлон Борисович несколько успокоился, он понял, что судя по всему мнимый «пожарник» не подозревает, кого удружил ему в проводники старший помощник капитана, хотя и понимал: Ткаченко ищет именно спрятанное им, Шорником. Он уже улучил минутку и позвонил герру Краузе в каюту, намереваясь договориться о встрече, но того не оказалось на месте.
Пришлось дождаться утра. По условному звонку Гельмут Вальдорф выбрался на палубу, чтобы встретиться с подшкипером.
— Ну, — спросил он, — что еще стряслось? Предстоит заход в Севастополь или Батуми?
— Хуже, — сказал Свирьин.
Он коротко объяснил сложившуюся ситуацию. «Влипли, — подумал гауптштурмфюрер. — Этот тип возник здесь неслучайно. Но что произошло? Раскололся Конрад?»
Подшкиперу он ответил спокойно и рассудительно.
— Давайте без паники, Шорник… Появление на борту теплохода чекиста еще не повод к беспокойству. Не сомневаюсь, что он находится здесь с обычной профилактической целью, и его задачи никак не связаны с нашей операцией. Иначе к нему не приставили бы именно вас.
— Вот и я считаю, — вклинился Свирьин.
— Считаю здесь только я, — жестко оборвал его Гельмут Вальдорф. — Успокойтесь и помогайте товарищу осматривать судно. У вас он уже был?
— Так точно! У меня все в порядке…
— Тогда о чем вам беспокоиться? Вот только глаз с него не спускайте и в случае осложнения обстановки немедленно докладывайте. Где он сейчас?
— Собирается завтракать в кают-компании. Потом пойдем с ним вместе в обход.
— Отлично! Часов в одиннадцать, когда вы утомитесь, пригласите «инспектора» в бар на чашку кофе. Я буду там тоже. Вы мне его покажете, этого чекиста, Шорник.
О сообщении Свирьина гауптштурмфюрер немедленно рассказал Биг Джону и Раулю.
— Вы действовали правильно, герр Краузе, — сказал Биг Джон. — Успокоили Шорника, поручили ему следить за подсевшим в Ялте чекистом, скоро подшкипер вам его покажет, мы тоже будем знать этого человека…
— Знать! — фыркнул Рауль. — Может быть, еще и на брудершафт с ним пить? Убирать его надо… И немедленно! Мы слишком наследили в России! Вот вам и первый привет от русской контрразведки…
— Хорошая мысль, Рауль, — спокойно сказал Биг Джон. — Я о брудершафте… Надо будет выпить с ним сегодня. В первый и… последний раз. Вы поняли мою мысль?
— Естественно, — проворчал, успокаиваясь, Рауль. — А если он здесь не один?
— Герр Краузе будет следить за чекистом независимо от Шорника. Самому же подшкиперу надо поручить выяснить: встречается ли этот «пожарник» еще с кем-либо, кроме членов экипажа. Так мы установим его сообщников.
Владимир Ткаченко не возражал против чашечки кофе, предложенной Свирьиным после более чем двухчасового обхода судовых помещений. В этот момент они находились в районе бытового комплекса лайнера, где были расположены прачечная, гладильня, мастерская по ремонту белья и другие подобного рода службы.
Оттуда майор позвонил Алисе.
— Хочу угостить тебя кофе, — сказал он. — Теперь моя очередь. Приходи в бар «Синяя птица».
Они с подшкипером сидели уже за столиком, когда в бар вошла Алиса.
Свирьин аж расплылся весь, увидев молодую женщину, мгновенно поднялся и замахал рукою, приглашая Алису.
— Милости прошу, — слащавым голосом начал он, — милости прошу к нашему шалашу. Кофе, оранджюс, мартини?
Алиса улыбнулась Владимиру и строго взглянула на подшкипера.
— Только кофе, Свирьин, — сказала она. — Сейчас ведь рабочий день, кажется…
— Именно, Алиса Петровна! — воскликнул Аполлон Борисович. — Я мигом…
Алиса присела рядом с Владимиром.
— Сурово ты обошлась с Аполлоном… Такое позволительно лишь Афине Палладе, — шутливо сказал он.
— Знаешь, этот Свирьин… Есть в нем нечто… Сама не могу сказать, что именно, а только настораживает он меня.
— А на мой взгляд — толковый парень, — не согласился с Алисой майор Ткаченко. — Хороший специалист, старпом его хвалит, хотя ваш Ларионов явно не из тех, кто щедр на комплименты. А за тобой наш Аполлон не ухаживает часом?
— Ревнуешь? — усмехнулась Алиса. — Если и ухаживает, то своеобразно. С помощью Папы Хэма.
— Не понял… Объясни.
Но тут к столику подошел Свирьин с чашкой кофе и тарелкой, на которой лежали пирожные. Разговор о нем, естественно, прекратился.
— До обеда вы свободны, Аполлон Борисович, — сказал Владимир, когда с кофе и пирожными было покончено. — Я поброжу по судну один. Потолкаюсь среди пассажиров, посмотрю, как они противопожарно воспитаны.
— Вообще-то они, эти, которые из загнивающего мира, правила не нарушают, — сообщил подшкипер. — Написано ежели — «No smoking!» — так никто цигарку не запалит. А если, сказано «No passage! — проход запрещен!», значит, никто сюда не полезет. А вы, Алиса Петровна, в читалке будете?
— Нет, я с Владимиром Николаевичем прогуляюсь… До обеда у меня в работе окошко.
«Судя по всему — они давние приятели, — с тревогой подумал Свирьин. — А что, если и эта библиотекарша тоже? Конечно! Они работают в паре… Как я это сразу не сообразил! Сообщить этому херру? Нет, подожду еще… Зачем девку прежде срока ставить под удар. Необходимо понаблюдать за ними».
— Как ваш Хемингуэй, Аполлон Борисович? — спросила Алиса. — Осваиваете?
— «По ком звонит колокол» читаю, — ответил подшкипер. — Толковая вещь, но багаж у меня маловат, практики недостаточно. Мне бы вот еще «Английскую поэзию в русских переводах», Алиса Петровна… Интересуюсь стихами Джона Донна. «И не спрашивай, по ком звонит колокол, он звонит по тебе…»
— Браво, Аполлон Борисович! — воскликнул Владимир.
— Хочу в концерте выступить, — смущенно улыбаясь, сказал Свирьин, — в самодеятельности… Стихи буду читать на английском.
