Когда она возвращалась обратно в отделение, у нее зазвонил телефон. Это был Йенс.
— Привет, папа, — сказала она.
— Привет, Анна, — запыхавшись, ответил Йенс. — Я в командировке. В Оденсе.
— Ага, — Анна шла по стеклянному коридору между музеем и кафедрой биологии.
— Слушай, Анна, мама только что звонила. Она очень расстроена.
— Ага, — повторила Анна.
— А что вообще случилось? — спросил Йенс. — Я понимаю, тебе сейчас тяжело, но ты же можешь хоть немного подумать о маме? Она же так тебе помогает, Анна, разве нет, малыш?
Анна почувствовала, что доведена до белого каления, и не сразу нашлась с ответом.
— Она сказала, что ты на нее наорала и бросила трубку. Что случилось? — Йенс казался расстроенным.
К Анне наконец-то вернулся дар речи.
— Объясни мне, пожалуйста, с каких пор мама стала такой хрупкой? — хрипло спросила Анна. — Она что, стеклянная? Нет, вот объясни мне, пожалуйста. Я с пеленок знала, что к маме нужно особое отношение. Всю мою чертову жизнь.
На противоположном конце трубки было совершенно тихо.
— Господи, — сказал наконец Йенс, — да успокойся ты.
— Я не собираюсь успокаиваться!
— Успокойся, тебе говорят! — рассерженно крикнул Йенс.
— Знаешь что? Передай маме привет и скажи, что Лили — моя дочь. И когда мама это осознает, пусть тогда и звонит. Черт возьми, папа, Сесилье ее стрижет и прокалывает ей уши, не спросив у меня разрешения!
В трубке снова стало тихо.
— Она же просто хочет помочь, — сказал Йенс.
— Мне не нужна ваша помощь, — ответила Анна. — Ни твоя, ни мамина.
В четыре часа она забрала Лили из детского сада.
Глава 8
Клайв проснулся у себя дома на острове Ванкувер и не мог поначалу понять, почему лежит на диване, но потом вспомнил, что накануне ударил Кэй. Он принял душ в гостевой ванной и побрился. Потом приготовил завтрак, поставил вариться яйца, поджарил бекон и сделал тосты. Все это Клайв водрузил на поднос и вынес в сад, где накрыл стол. Светило солнце, воздух был мягким и туманным. Кэй всегда покрывала стол скатертью, но Клайв не смог ее найти, поэтому вместо скатерти развернул и подложил под тарелки несколько бумажных салфеток. Потом он заварил чай и поднялся на второй этаж, чтобы позвать Кэй.
Дверь в спальню была открыта, и Клайв услышал шум воды в ванной. Он заглянул в спальню и увидел, что на кровати стоит чемодан Кэй. В ту же минуту она вышла из ванной и бросила на Клайва короткий взгляд. Во входной двери повернулся ключ.
— Мам, — прокричал Франц, — ты наверху?
Кэй спустилась по лестнице на первый этаж. Клайв слышал, как она негромко что-то говорит.
— Давай садись в машину, — сказал Франц.
Потом он поднялся наверх и, не останавливаясь, прошел мимо Клайва к чемодану. Франц был большим и загорелым, он много качался.
— Ты дурак, папа, — тихо сказал он, возвращаясь с чемоданом обратно.
— А ты маменькин сынок, — ответил Клайв.
Франц вздохнул и начал спускаться по лестнице, держа в одной руке чемодан. Клайв не мог понять, как он умудрился вырастить такого ничтожного и патетичного человека мужского пола. Накачанный бык, без малейшего намека на интеллект. Чуть позже он услышал, как Франц заводит машину и уезжает. На кухне в кастрюле, в которую Клайв забыл налить воду, остались лежать два почерневших яйца.
Первые три дня он провел окопавшись дома. Выдернул телефон из розетки, выключил мобильник и не проверял почту. На третий день он не выдержал и включил телефоны, но оказалось, что Кэй не писала и не звонила. Джек тоже не появлялся.
На кухне был погром. В первый день одиночества Клайв открыл все шкафы, чтобы узнать, где что лежит, и достал банки и сухой паек на первое время. Тогда он подумал, что неплохо оснащен, но с тех пор запас успел заметно сократиться. Клайв пошел в ближайший магазин, защемляя на ходу переносицу двумя пальцами. Они с Кэй никогда толком не ссорились. Только однажды в течение всего их брака она уходила на три часа после того, как они повздорили, но никогда не бывало такого, чтобы она не возвращалась домой три
В супермаркете он взял тележку и принялся сердито ходить между рядов, снимая с полок печенье, кукурузные початки, расфасованное мясо, туалетную бумагу, два пакета чипсов и упаковку пивных банок. Дело было днем, так что в магазине было пусто. Кассирша оказалась толстой и словоохотливой. Пробив все его покупки, она помогла разложить их по пакетам, и, когда он взял их в руки, собираясь уйти, сказала:
— Ну что, добро пожаловать в Патбёри Хилл. Мы наверняка еще не раз увидимся, за продуктами ведь ходят довольно часто, — она рассмеялась и подмигнула Клайву.
Он уставился на нее непонимающе.
— Я живу здесь уже тридцать лет, — сказал он наконец.
Кассирша смущенно засмеялась:
— А, понятно. Просто я, кажется, никогда раньше вас не видела.
Она продолжала смеяться. Клайв развернулся и вышел.
Придя домой, он сделал себе ассорти из печенья и уселся в кресло, разглядывая лужайку перед домом. Пока он не шевелился, в доме было так тихо, что казалось, будто его не существует.
И Франц, и Том были женаты, у обоих были дети. Он больше не мог сказать, что хорошо их знает. Кажется, они стали такими невнимательными после того, как сами завели семьи. С маленькими детьми, конечно, тяжело. Когда его дети были маленькими, Клайв часто спал у себя в кабинете, потому что по ночам творилось черт знает что. Но Франц ведь руководит спортивным центром, а у Тома высокая должность в почтовом ведомстве, вряд ли это может отнимать так уж много сил. Сыновья иногда приходили к ним на ужин, кроме того, они, конечно, встречались на днях рождения и других праздниках. Но с тех пор как Клайв в последний раз делал что-то вместе с мальчиками, прошли годы. Чертовы маменькины сынки. Всегда обнимали Кэй и оставались болтать с ней на кухне, вместо того чтобы возиться у гриля вместе с отцом. В каком-то смысле Клайв всегда ощущал более тесную связь с Джеком, чем с ними.
Майкл Креймер позвонил, спросил, куда он делся, и начал соблазнять его тем, что опыт успел дать несколько обещающих результатов, с которыми можно начинать работать. Через две недели опыт закончится, и тогда он сможет сесть за отчет. Если повезет, они появятся на XXVII Международном орнитологическом симпозиуме в Копенгагене с постером. До этого оставалось еще добрых два с половиной месяца.
— Отлично! — сказал Клайв. — Продолжайте работать. Но я сейчас на больничном. У меня отит.
— В вашем возрасте? — удивленно спросил Майкл.
— Да.
— У вас все в порядке? — поинтересовался его протеже.
— Лучше не бывает, — ответил Клайв и повесил трубку.
Он посидел немного, держа руку на телефоне, и позвонил Кэй.
