романтическое видение. Улыбка на ее устах растопила бы сердце любого мужчины. На щеке обозначилась соблазнительная ямочка, и когда она говорила, ее живые голубые глаза искрились от удовольствия.
Стразерн посмотрел на Цедрика Инграма. Выражение его лица стало холодным, а потом – разъяренным. Понимая, что вызвало неожиданную вспышку, Стразерн вновь посмотрел на дочь и сэра Филиппа Гамильтона.
Филипп, одетый в темно-голубое, контрастно подчеркивал блистательную красоту Алисы. Его костюм был сшит мастером высокого класса и соответствовал торжествующей на континенте французской моде. Темно-голубой сатин на широких рукавах камзола переливался на свету, как и накидка, с небрежной легкостью спадавшая с плеч.
Филипп наклонился и что-то нежное шепнул на ухо Алисе. Она счастливо засмеялась, но, наперекор, отрицательно покачала головой. Для постороннего наблюдателя она казалась женщиной, не дискутирующей, а флиртующей с мужчиной, привлекавшим ее.
– Ублюдок! Что он себе позволяет?! – Цедрик рассвирепел. – Как он осмеливается так разговаривать с госпожой Алисой?!
Стразерн услышал, как бурно проявляет ревность Цедрик, и посочувствовал ему. Ведь за последний год Инграм был самым рьяным поклонником Алисы и уже считал, что покорил ее. Мужчине с таким развитым чувством собственного достоинства нельзя было не забеспокоиться при виде его дамы сердца, так любезничающей с другим мужчиной.
Тем более, если этим мужчиной был человек, так возмутительно модно одетый – настоящий кавалер! – и с такими неоспоримыми мужскими достоинствами. Рядом с ним Цедрик, постоянно гордившийся своей непревзойденностью в вопросах моды, почувствовал себя довольно глупо в своем костюме цвета молодых листьев, украшенном серебром и темно-зелеными лентами. В его одеянии было много излишеств: до нелепости узкий камзол, неимоверно широкие кюлоты и вычурно пышные банты на отворотах. В Филиппе Гамильтоне все говорило о сдержанном достоинстве, уверенности в себе. Он затмил Цедрика Инграма, и вряд ли кто мог это выдержать.
Стразерн поспешил успокоить Инграма:
– Сэр Филипп – наш почетный гость, а Алиса в какой-то мере хозяйка вечера, поэтому я не вижу проблемы в том, что они танцуют вместе. Я уверен, что моя дочь с удовольствием потанцует с вами – в следующий раз.
Цедрик просиял:
– Я знаю, она будет рада потанцевать со мной. Но мне не нравится, как этот молодой человек – обыкновенный прохожий! – смотрит на нее.
Стразерн усмехнулся. Он ничем не мог ему помочь.
– Черт побери, Инграм, он гость в этом доме? Я думаю, вы обращаете слишком большое внимание на него.
– Возможно.
Так как Эдвард еще не дал своего согласия на брак Алисы и Цедрика, оба они знали, что Цедрик не больший претендент на руку Алисы, чем любой другой мужчина.
– Посмотрите, сюда идет моя дочь Пруденс. Поздоровайтесь, Инграм, и перестаньте беспокоиться из-за Алисы и Филиппа Гамильтона, – он взглянул на расстроенное лицо Цедрика и решил подбодрить его. – Я попросил Алису поговорить с сэром Филиппом и побольше узнать о его политических взглядах. Видимо, поэтому она и кажется такой заинтересованной. Вы же знаете, как она страстно желает вернуть Англии ее естественное политическое устройство.
Казалось, Цедрик еще больше напрягся.
– Ради всего святого, Стразерн! Я не могу поверить, что вы доверяете такое деликатное дело женщине – будь это ваша дочь или нет! Я…
Пруденс – явление в розовом и белом – остановилась возле своего отца, с надеждой уставившись на Цедрика.
– Папа, господин Инграм, как хорошо, что вы вернулись. Нам так не хватало вас! – она робко улыбнулась Цедрику. – Надеюсь, вы не прочь будете потанцевать, когда объявят следующий танец, сэр? Нам еле удалось убедить сэра Филиппа принять участие в этом развлечении, но, в конце концов, добились успеха, и он, кажется, получает истинное удовольствие.
– Я вижу! – Цедрик взглянул на Филиппа и Алису как раз в тот момент, когда они вновь сблизились в танце
Он удалился, пробираясь между танцующими парами и злобно глядя на Алису и Филиппа. Стразерн озабоченно наблюдала за ним, а Пруденс с нежностью и сожалением провожала его глазами.
– Ну, папа, – выдержав паузу, сказала она, – думаю, можно смело утверждать, что Алиса действительно покорила сердце господина Инграма.
– Его сердце или его гордость? – саркастично спросил Стразерн. Он посмотрел на дочь: – Пруденс, дорогая, тебе нравится господин Инграм?
Глаза Пруденс наполнились слезами. Она часто заморгала, чтобы не позволить пролиться слезам, и с видимым безразличием пожала плечами.
– Он самый подходящий жених в округе, папа, но не мой поклонник, а Алисы.
Музыка прекратилась, и все в восторге захлопали. Абигейл ударила по клавишам и заиграла другую мелодию. Цедрик пробирался среди танцующих, чтобы пригласить Алису на танец.
– Давай, – притворно бодрым голосом сказала Пруденс, – потанцуй со мной следующий танец, папа, ведь мама все равно занята.
Лорд Стразерн не одобрял танцев и не желал принимать в них участие, но чувствовал тяжесть на душе дочери и не сделал бы ничего такого, от чего ей стало бы еще хуже.
– С удовольствием, – сказал он, улыбаясь, и повел ее на танец.
Пруденс приятно зарделась, но не спускала глаз с Цедрика Инграма.
ГЛАВА 5
– В танцах вини меня, папа, – сказала Алиса, когда проводили последнего гостя.
– Я не хочу винить никого! – резко ответил Стразерн. – Я просто хочу знать, почему танцы разрешили – нет, осмелились танцевать – в моем доме?
– Я несу полную ответственность, Эдвард, – вмешалась Абигейл, глядя на свою приемную дочь, когда они шли в музыкальную комнату посмотреть на развал, оставшийся после вечера. Слуги были заняты тем, что убирали пустые стаканы и уносили лишние подсвечники, принесенные сюда, чтобы получше осветить комнату.
– Алиса убедила меня, что это хорошая идея, и я согласилась с ее доводами.
Лорд Стразерн вздохнул:
– Хорошо! Каковы же были эти доводы?
Алиса со значением посмотрела в глаза отцу:
– Я думала, папа, что это прекрасный повод проверить убеждения сэра Филиппа.
– Проверить? Каким образом?
– Я хотела узнать, умеет ли он танцевать.
Нахмурившись, лорд Стразерн обдумал замечание Алисы.
– Бесспорно, придворный должен уметь хорошо танцевать.
– Именно! – Лицо Алисы просияло, и она очаровательно улыбнулась. – И я могу доложить, что сэр Филипп – отличный танцор. Пруденс может подтвердить мои наблюдения.
– Сэр Филипп действительно великолепно танцевал, – согласилась Пруденс, но лицо ее говорило о том, что ей глубоко безразличен этот мужчина и его незаурядные способности. Она беспокойно бродила по комнате, собирая стаканы, и ставила их на место. Все озабоченно наблюдали за ней. Заметив их взволнованные лица, Пруденс покраснела:
– Я очень устала. Наверное, мне лучше пойти спать, если ты не возражаешь, мама?
– Конечно, нет, дорогая. Спокойной ночи.
