непрерывный обстрел вражеских позиций орудия 5 и 3 бастионов.
Французы и англичане, открывшие ответный огонь, пребывали в большом смятении. Никогда за время осады Севастополя, русские не действовали подобным образом, предпочитая действовать исключительно от обороны, сознательно отдавая инициативу в руки союзников.
Огненная дуэль между защитниками Севастополя и противником продолжалась около часа, после чего русские пушки как по мановению волшебной палочки смолкли. Союзники так же решили прекратить огонь, с тревогой ожидая дальнейшего развития событий.
Прошло полчаса, как со стороны передних русских траншей неожиданно ударили боевые барабаны, и раздалось громогласные крики 'Ура!'. Крик был столь яростен и громок, что у солдат противника сдали нервы, и они открыли лихорадочный ружейный огонь. Вслед за этим, с обеих сторон вновь заговорили пушки, яростно извергая в темноту ядра и картечь.
С тревогой и опаской ожидали враги большой атаки русских. Это напряженное ожидание длилось около часа, но ничего не происходило. Артиллерийская перебранка стала медленно затухать, чтобы прекратиться вовсе.
- Я чувствую, что сегодня нам не удастся поспать! - гневно бросил Пелесье, с яростью смотря в темноту, словно пытаясь прочесть в ней тайные замыслы врага. С самого начала русского обстрела генерал постоянно находился передовой, пытаясь определить возможное направление удара противника.
Генерал Хрущев, проводивший этот отвлекающий маневр, постарался не разочаровать ожидания своего визави. Из русских окопов еще дважды раздавался барабанный бой и крики 'Ура!', прежде чем наступила окончательная тишина.
Естественно не о какой рекогносцировки британских солдат с передовой не могло идти речи. Изготовленная для переброски в Балаклаву дивизия генерала Бернара все время простояла перед 4 бастионом, готовая в любой момент отразить атаку русских.
В это время, приготовившиеся к штурму Балаклавы солдаты генерала Попова, с нетерпением ждали условного сигнала. Ночь уже давно вступила в свои права, а ракеты из вражеского тыла так и не взлетали.
- Одиннадцать часов, ваше превосходительство, самое время начинать, - осторожно произнес Попов, тревожно всматриваясь в сторону противника.
- Да, по всем расчетам пора, - согласился с ним Ардатов, - однако давайте подождем еще с полчаса, а ещё лучше пятьдесят минут.
- А если опоздаем, и англичане успеют провести замену?
- Риск, конечно, есть всегда и во всем, но давайте все-таки подождем. Если по истечению назначенного мною времени сигнал не поступит, начинаем наступление без него, - приказал граф, и всем присутствующим офицерам сразу стало легче. Решение атаковать Балаклаву принято.
Время, назначенное Ардатовым, подобно песку из песочных часов стремительно улетало в вечность, а сигнал от балаклавцев так и не поступал. Что-то не сходилось в безупречных расчетах графа, и это вызывало сильное раздражение. Видимо в чем-то враг оказался хитрее его и сумел переиграть Ардатова. Можно было вообще отменить ночное наступление, но внутренний голос подсказывал Михаилу Павловичу, что наносить удар по врагу нужно было именно сегодня.
- Промедление смерти подобно, - тихо говорил граф, споря сам с собой, нервно шагая по небольшой наблюдательной площадке на склоне Гасфорта. Не желая связывать инициативу генерала Попова в предстоящем бою, Ардатов намеренно остался в тылу, с тревогой поглядывая в сторону позиций врага.
Наступление на вражеские редуты началось ровно в назначенный графом срок. Громкие крики 'Ура!' разрезали крымскую тишину и вслед за этим ночные сумраки озарили сотни вспышек оружейных выстрелов. Как только полки пошли в атаку, Ардатов истово перекрестился и приказал подать себе стул. На данный момент боя от него уже мало, что зависело и ему оставалось только дожидаться гонцов с донесениями с поля боя.
Как выяснилось в дальнейшем, враг был извещен о готовящемся нападении русских. Об этом англичане случайно узнали от беглого татарина, которому удалось незаметно проскользнуть через линию передовых постов русских. Ничего конкретного о намерениях русских беглец сказать не мог. Единственное, что он мог сказать со всей определенностью, это подслушанные им слова одного офицера своим солдатам.
- Он обещал этой ночью перетопить англичан в море как щенят. Таковы были его слова, господин офицер - говорил беглец, учтиво заглядывая в глаза коменданта Балаклавы бригадному генералу Монро, в надежде получить для себя место на британских кораблях отходивших в Стамбул.
Исходя из этого тревожного предупреждения, Ингеленд не стал с наступлением темноты проводить замену гарнизонов редутов, как делал это раньше. Долгих два часа англичане стояли у брустверов своих укреплений, готовясь отразить внезапное нападение врага. С нетерпением они жаждали боя, желая сторицей отомстить коварному врагу за свое поражение на плато Инкермана. Уж теперь им были не страшны ужасные русские ружья, причинившие столько горя армии Её королевского величества.
Так думали уроженцы Норфолка и Корнуолла, но на переднем крае царила тишина, изредка нарушаемая издали звонким ржанием лошадей русского конного разъезда. Наступил одиннадцатый час, самое благоприятное время для наступления, однако ничего не происходило. Ингеленд с ненавистью смотрел на далекие огни русских костров. Будь его воля, он бы обязательно дождался подхода солдат Бернара и со спокойной совестью сдал им редуты. Однако смена задерживалась, и, согласно приказу генерала Симпсона, следовало передать позиции под контроль сардинцев и турок. Лондон установил очень сжатые сроки эвакуации, и британский главнокомандующий неукоснительно соблюдал их.
Выждав ещё десять минут, Ингеленд все же отдал приказ о начале процесса замены гарнизонов редутов. Для большей задержки войск на передовой у генерала не было ни возможностей, ни оснований. Корабли долго ждать не могут.
Весь процесс ротации войск был завершен в течение получаса, после чего походные колонны британцев двинулись в порт. И словно в горькую насмешку над генералом Ингелендом, русские пошли в атаку ровно через десять минут как английский арьергард покинули передовую.
Сардинцы, не отличавшиеся храбростью и стойкостью среди союзных войск, не выдержали удара русских и разом побежали. Громкого крика и внезапной пальбы со всех сторон оказалось вполне достаточным, чтобы заставить итальянцев оставить позиции, на которых англичане собирались разбить неприятеля.
За считанные минуты все четыре редута перешли под контроль русских, которые, не останавливаясь ни на минуту, двинулись дальше. Солдаты Честертона идущие в арьергарде отступающих войск попытались организовать оборону пятого редута, который находился в тылу и занимал очень выгодное положение, однако сынам туманного Альбиона фатально не везло.
Турецкие солдаты, занимавшие пятый редут, подобно сардинцам тоже не думали его оборонять. Едва только русские пошли на штурм, они дружно оставили позицию и бросились в тыл, столкнувшись по дороге с возвращающимися на редут британцами. Пока норфолкцы с помощью кулаков, прикладов и штыков пробивали себе дорогу среди обезумевших от страха беглецов, время было упущено.
Когда английские солдаты приблизились к редуту, там их уже ожидали передовые соединения генерала Попова. Завязалась яростная и безжалостная схватка, победа в которой осталась за русскими солдатами. Они, в отличие от англичан, могли лучше ориентироваться в темноте благодаря белым повязкам, повязанным на рукавах их шинелей. Столь простая хитрость сделала русскую пехоту зрячей в ночном бою, тогда как англичане могли выявлять противника по вспышкам выстрелов обращенных в их сторону, да по русской речи.
Едва только стало ясно, что противник напал на редуты, и они оказались в руках русских, генерал Ингеленд приказал остановить движение в Балаклаву и развернуть войска, чтобы с честью встретить неприятеля лицом к лицу.
Выглянувший из-за туч нарастающий серп Луны, своим величественным сиянием залил ряды английского войска, тревожно застывшего в боевой изготовке. Серебряный свет грозно блистал на кончиках солдатских штыков, чьи стройные шеренги полностью перегородили дорогу.
Грозно нацелив свои штуцера в сторону противника, англичане думали, что боевые действия будет
