ужасный звук которой, губил десятки аскеров великого султана. Словно подкошенные невидимым серпом они валились на сухую землю Босфора, но ничто не могло заставить воинов блистательной Порты свернуть с выбранного ими пути.
Охваченные сильным возбуждением, с громкими криками 'Аллах, Акбар!', задние ряды с ужасной силой напирали на идущих первыми солдат, заставляя их безостановочно двигаться вперед, безжалостно затаптывая сапогами раненых и попирая павших.
Подобно огромному морскому валу, с его первозданной силой и величием, накатывалось турецкое войско на русских солдат, посмевших бросить ему смелый вызов своей непокорностью. Выставив вперед стальную щетину штыков, дети севера твердо стояли на своем месте, и ни один из их числа не дрогнул и не побежал перед вражеской силой.
Как только турки пересекли невидимый рубеж огневого контакта, так к передовым стрелкам присоединилась и главные силы пехоты Ардатова. Быстрый взмах офицерской сабли, и чудовищный гул могучего залпа потряс первые три ряда русских солдат. Едва только ветер отогнал пороховой дым в сторону, позволяя стрелкам лучше прицелиться, раздался новый залп, затем третий, ничуть не уступающий по силе предыдущим.
Сторонний наблюдатель за этим сражением, несомненно, сравнил бы стрельбу русской пехоты с гигантским молотом, который хладнокровно и методично, раз за разом выбивал кровавые каверны в монолитных рядах солдат султана. Зрелище было ужасным и отвратительным по своему виду, но одновременно с этим завораживающим, поскольку после каждого такого удара яростные возгласы турков только усиливались.
Казалось, что после каждого залпа врага, они становились все сильнее и непреклоннее в своей решимости уничтожить противника любой ценой. Вид пролитой крови погибших товарищей только укреплял боевой дух оставшихся в живых аскеров.
Когда до русской пехоты оставалось пятьдесят шагов, турецкий строй полностью развалился, от очередного удара русского молотка. Захлебнувшись в громком крике ненависти, турки бросились в атаку, яростно потрясая зажатыми в руках саблями и ружьями.
Все это время граф Ардатов был в первых рядах своего воинства, вселяя в солдатские души уверенность своим видом. Вражеские пули роем пролетали рядом с неторопливо прохаживающимся Михаилом Павловичем, который совершенно не обращал на них внимание.
- Не каждая пуля в лоб! - всякий раз говорил Ардатов своему адъютанту князю Ширинскому, уговаривающего генерала поберечься. - Если я каждой пули кланяться буду, то неизменно, что-нибудь важное пропущу. Да и как же я на землю буду падать или приседать перед такими молодцами. Стыдно, знаете ли, да и возраст не способствует быстрому приседанию.
Едва только турки бросились в атаку, как граф сам немедленно выхватил из ножен саблю и, указывая на врага стальным острием, прокричал солдатам: - За мной ребята! Бей! Коли басурман! Ура!
Михаил Павлович успел пробежать всего несколько шагов, как его обогнала солдатская толпа. Изрыгая крики, ничуть не уступавшие по своей силе и ярости крикам противника, русская пехота бросилась на врага. В считанные мгновения она достигла рассеянные цепи застрельщиков, приняла их в себя, чтобы затем обрушиться всей своей силой на врага.
- Только продержаться, только продержаться некоторое время. Всего несколько минут, и турки не выдержат и побегут, - лихорадочно стучала одна и та же мысль в голове графа Ардатова, вокруг которого события стремительно разворачивались подобно затейливому калейдоскопу.
Виной тому был его генеральский мундир, который резко выделялся на фоне солдатских шинелей и гимнастерок. Турки сразу заметили присутствие важной персоны в передних рядах русской пехоты и потому с неослабиваемой энергией рвались по направлению к Ардатову. Находившиеся рядом с ним солдаты мужественно оберегали Михаила Павловича от вражеского штыка или сабли, но с каждой минутой рукопашной схватки этот эскорт становился всё меньше и меньше.
Невзирая ни на что, воины султана подобно львам яростно бросались вперед, желая во чтобы-то ни стало захватить русского пашу. Один за одним, сраженные ударом стальных штыков, падали на землю турецкие солдаты, но на смену им тут же вставали другие, и все начиналось сначала. Ни одна из сторон не собиралась уступать другой.
Так продолжалось некоторое время, и вскоре, в этой ужасной какофонии звуков, состоящей из жуткого грохота боевых барабанов, скрежета стали о сталь и гвалте человеческих голосов, чуткое ухо графа уловило отзвуки перемен. Они были мало заметны простому человеку, но прошедший не одну военную кампанию, побывавший в многочисленных боях и сражениях, граф сразу определил появление усталости у сражающихся сторон.
Все так же яростно наседали турки, и мужественно бились русские солдаты, но с каждым мгновением уходило неистовство сражения, падал его накал. С каждой минутой солдаты все больше и больше уставали, и это был очень опасный момент. Достаточно было любого нового энергичного натиска и можно было опрокинуть любую из сражавшихся сторон.
Нужно было рисковать, и граф рискнул. Вскинув над головой саблю, он проскользнул между прикрывавшими его солдатами и с громким криком 'Вперед!!! Ура!!!' бросился в самую гущу врага. Чем поразил как врагов, так их своих.
За время пребывания в генеральских чинах, Михаил Павлович еще не утратил всех своих прежних боевых навыков. Сильным ударом сабли он ловко отбил нацеленный на него неприятельский штык, затем быстро рубанул в бок и, не дожидаясь, когда раненый турок упадет на землю, бросился на другого врага.
Ардатов очень неплохо для своих лет отражал сыпавшиеся на него удары врагов, наносил ответные выпады и даже ранил еще двоих противников. Возможно, он смог бы записать на свой боевой счет еще несколько побед, но в это время на него набросился огромный турок.
Выше графа на целую голову и в два раза шире в плечах, он представлял для Ардатова серьезную опасность. При всей своей массивной комплекции, противник был довольно легок в движении и проворен. В этом граф смог легко убедиться, едва только турок устремился к нему, зажав в левой руке тяжелую саблю.
Всего несколько шагов отделяло противников между собой, когда, выхватив из-за пояса пистолет, Ардатов твердой рукой навел его на силача и выстрелил. Возьми граф чуть выше или в сторону, и неизвестно, чем бы закончился этот поединок, но Михаил Павлович целил точно в сердце, и потому турок сначала зашатался, а затем стремительно рухнул на спину.
- За мной, ребята!!! - задорно выкрикнул Ардатов и, отбросив в сторону не нужный пистолет, снова бросился на неприятеля.
- Уррр-а!!! - мощным голосом отозвались рванувшиеся за ним солдаты, яростно тесня врага.
- Даешь Стамбул, молодцы!!! Дави их!!! - подзадоривал граф своих пехотинцев, бежавших вслед за ним и в этот момент что-то горячее нестерпимо больно ударило ему в грудь. Сильная боль заставила Ардатов остановиться. Противная слабость разлилась по всему телу, но граф держался, продолжая указывать вскинутой вперед саблей направление атаки.
Бегущие за ним солдаты находились всего в двух шагах от Ардатова, когда вражеская пуля ударила в левый висок, и свет разом померк в его глазах. Без единого стона граф стал медленно оседать вниз под радостные крики турецких стрелков, решивших, если нельзя захватить в плен русского капудан-пашу, то его надо убить.
Не успел Ардатов рухнуть на землю, как вокруг его тела разгорелась ожесточенная схватка. Турки хотели отрезать голову поверженного врага, русские стрелки - не допустить глумления над своим командиром.
Анналы истории хранят в себе описания сражений, когда гибель вождя приводила к замешательству и поражению возглавляемого им войска. Так было во многих исторических случаях, но только не на этот раз. Все произошло с точностью до наоборот. Лишившись своего горячо любимого командира, русские солдаты не пали духом и не опустили руки. Видя, какую ужасную участь готовит враг для тела павшего героя, они пришли в такую ярость, совладать с которой, турки были не в состоянии.
Натиск и напор русских солдат был столь стремителен и силен, что неприятель не выдержал и стал отступать. Вначале медленно, затем все быстрее и быстрее.
