продолжили беседу.
- Так ты сможешь наладить реальный канал для переговоров? Зять Нессельроде совершенно не годится для этой цели, поскольку господин канцлер уже не обладает той степенью влияния на русского царя, что имел прежде, - спросил примирительно Наполеон.
- Конечно, ты прав, это не тот случай. Скорее всего, нужно будет выйти на Горчакова. Он сейчас в явном фаворе у Николая, по крайней мере, по дипломатической линии, - высказал свою мысль Морни.
- Ты хорошо знаком с ним?
- Да, в начале прошлого года встречались в Вене на приеме у Констанции Хорни. Мы обменялись мнениями об условиях, при которых было возможно заключение перемирия. У нас наметился определенный прогресс, Горчаков высказывал твердое убеждение, что русский император согласиться на принятии четырех основных требований, но никогда не пойдет на территориальные уступки. Правда, были некоторые варианты решения этой проблемы, но неожиданно, по приказу Нессельроде, Горчаков был отозван домой, и всё закончилось ничем.
- Тогда, Шарль, поезжай в Берлин, и попытайся узнать у него каковы виды русского императора на заключение мира.
Этим тема беседы была полностью исчерпана, и граф Морни поспешил откланяться, чтобы в ближайшее время приступить к исполнению повеления своего императора. Как бы ни был уверен Луи Наполеон в крепости своих штыков, он хорошо помнил слова своего великого дяди, говорившего о невозможности сидеть на штыках, что заставляло рано или поздно заключать с противником мир.
Пока братья Богарнэ вели государственные разговоры, на Лионский вокзал столицы вместе с множеством пассажиров поезда с юга, прибыл ничем не примечательный итальянец с документами французского подданного Джузеппе Ковальи. В это время в Париже было много южан, которые устремлялись в столицу второй империи в надежде на лучшую жизнь.
На господина Ковальи у парижских полицейских ничего криминального не было, и потому итальянец без особых проблем легализовался в столичных трущобах, устроившись работать плотником. Эта работа была вполне знакома для тридцатишестилетнего революционера Феличе Орсини, которым на самом деле и являлся приезжий.
Всю свою жизнь этот человек посвятил только одной цели: объединения итальянских земель в одно единое государство и провозглашения в ней республиканского правления. Главным препятствием на пути этого священного дела итальянских революционеров были австрийцы, оккупировавшие половину северной Италии и римские папы, не желавшие ничего слышать об объединении Италии, довольствующиеся своей личной властью в папских землях, широкой полосой разделяющих страну на две половины.
Если с австрийскими войсками итальянские карбонарии ничего не могли поделать, то изменить положение дел в отношении римского понтифика они имели возможность. Римского папу активно поддерживал французский император, следуя давней традиции семьи Бонапартов. Французские солдаты охраняли границы папских владений, на французские деньги римский властитель содержал свой двор и укреплял свое влияние среди европейских стран. Достаточно было только устранить новоявленного императора 'всех французов', как проблема с папством, этим вечным тормозом на пути объединения страны, была бы немедленно решена. Как говорится, нет человека и нет проблемы.
Так думал Орсини, так думало множество итальянских вольнодумцев различных политических течений и ориентаций. Это обстоятельство умело использовала тайная полиция кайзера Франца.
Всячески поддерживая мнение карбонариев относительно отрицательной роли Наполеона в процессе создания новой Италии, австрийцы старались не столько отвлечь внимание революционеров от своих итальянских владений, сколько их руками устранить опасного потрясателя европейского равновесия. Таковы были нравы большой политики того времени.
Глава II. Жаркая осень 1855 года.
Предгорья тянь-шаньских отрогов, за снежными шапками которых скрывалось сердце кокандского ханства - Ферганская долина, встречали русские войска своей обыденной для августа жарой. Лето уже перешло в свою последнюю временную часть, а в здешних местах не было даже намека на скорый приход осени. Многочисленные фруктовые сады, окрашенные в зеленый цвет, щедро дарили людям свои плоды в награду за их кропотливый труд.
Такое огромное количество всевозможных фруктов и овощей было в полную диковинку не только для русских солдат, но и большинства офицеров, привыкших в основном питаться капустой, репой, огурцами, яблоками и всевозможными ягодами.
Неумеренный прием в пищу экзотических плодов юга, незамедлительно дал свой результат в виде массового расстройства стула и даже со смертельным исходом. Это вызвало большую тревогу у генерала Перовского, боявшегося лишиться части своих солдат в самый ответственный момент похода. Поэтому он категорически запретил своим подчиненным употреблять местные фрукты, под угрозой предания провинившегося трибуналу. Слова генерала имели большой вес среди солдат, и потому безудержное поедание фруктов прекратилось, хотя многие из воинов нет- нет да и пробовали по-тихому запретные плоды.
Окруженная с востока и юго-запада снеговыми хребтами Ферганская долина или 'желтая земля' в переводе с местного языка, была обильно заселена подданными кокандского шаха, которые правда не совсем горели желанием сражаться за своего правителя. Большей частью это объяснялось неоднородностью населения проживающего в этом богатейшем месте Средней Азии, в котором согласно местным преданиям когда-то находился рай.
Среди подданных хана числились как оседлые жители городов, занимающиеся торговлей и земледелием, так и кочевники, расселившиеся по горным долинам и склонам гор, где мирно паслись их многочисленные табуны и стада овец. Эти жители гор признавали власть хана над собой лишь номинально, постоянно выступая против непрерывных притеснений со стороны ханских чиновников. Часто терпение горцев лопалось и, объединившись между собой, они поднимали восстание, которое иногда приводило даже к низложению того или иного правителя Коканда.
После успешного взятия Ташкента, Перовский дал своему войску две с половиной недели отдыха, и пока солдаты отдыхали, полководец постоянно размышлял и прикидывал, стоит ли продолжить поход или ограничится достигнутым.
Сверни сейчас Перовский поход, и никто из критиков не посмел бы сказать худого слова в его адрес. Столь оглушающего успеха по далекому проникновению на территорию азиатских просторов, русские еще никогда не добивались. Туркестан, Чимкент и Ташкент были достойными призами этого похода, однако генерал постоянно помнил, ради чего собственно этот поход и был затеян. Добившись успеха против кокандского хана, главного противника русской империи в этих землях, Перовский считал, что он не в праве отступить в тот момент, когда в его руках появился реальный шанс изменить стратегическую обстановку в этом регионе и тем самым нарушить главные планы коварного Альбиона.
Находясь вдали от своих главных тылов, генерал посчитал возможным, раскрыть главный замысел кокандского похода перед своими офицерами, скромно умолчав об их имитационном предназначении.
Собрав всех командиров на военный совет, Перовский выступил с краткой речью о сути их похода и степени важности его для России в борьбе с Англией.
- Теперь, когда вы знаете главную причину нашего пребывания в этих землях, я хотел бы знать ваше мнение относительно того, стоит ли нам идти дальше или, сославшись на объективные причины остановиться на достигнутом рубеже.
Говоря так, генерал Перовский несколько кривил душой, поскольку он лично уже принял окончательное решение о продолжении похода, но очень хотел услышать это от своих офицеров. Опытный полководец, Перовский знал, что любой солдат и офицер охотнее исполнит приказание начальника, если будет видеть в своих действиях особую значимость и его сердце будет наполнено высокой идеей служения Родине.
К огромной радости Перовского все офицеры, начиная от младших командиров до полковников,
