сообщить.
Эмелайн жестом пригласила ее сесть на кушетку, затем подвинула один из золоченых стульев в стиле рококо и тоже села.
— Что это за важная вещь? — спросила она.
Агнес расстегнула свою бархатную пелерину, затем сказала:
— Прошлой ночью, когда я и Джонни Бархэм покинули Воксхолл, мы решили зайти в трактир «Два барана» и выпить по кружке пива. У меня там недалеко есть уютное местечко… — Она замолчала, сильно покраснев. — Я хочу сказать, что мы там сидели за столом, болтали весело, и вдруг заходит этот хитромордый тип, ну этот хорек, бывший лакей лорда Сеймура, — упокой Господи душу его светлости, — добавила она.
Эмелайн сцепила пальцы, чтобы они не дрожали. Ей неожиданно расхотелось слушать дальше эту историю.
— Брофтон, — сказала она.
— Да, так вроде его зовут. Хотя негодяй и висельник — больше подходит для него, если я все правильно угадала.
— Вы очень проницательны, — заметила Эмелайн — Что касается этого, — сердито ответила Агнес, — то я стараюсь держать глаза и уши открытыми. И вот так это вышло, что я случайно подслушала, как этот хорек говорил со своим дружком и просил его помочь в одном деле. А дело это такое, что надо ему взять одну вещь, которая вроде бы точно принадлежит ему.
— Ожерелье? — тихо спросила Эмелайн.
— Похоже, что и вы очень проницательны.
— Тот второй мужчина согласился помочь?
Перья на шляпе Агнес закачались снова.
— Он сказал, что ему это пара пустяков, даже если надо кого-то пришить, лишь бы дело выгорело.
Губы Эмелайн стали неожиданно сухими, как песок, и она спросила у Агнес, произнес ли тот мужчина имя человека, которому угрожает опасность.
— Вы, ваша светлость, такая проницательная, — сказала Агнес очень мягко. — Думаю вы и сами знаете, чье это имя.
— Мое? — прошептала Эмелайн.
— Да. Этот сукин сын так и сказал: «леди Сеймур»
— Магазин за углом! — крикнула Агнес кучеру. — Но улица там слишком узкая для экипажа. Остановись где-нибудь тут! Дальше мы пойдем пешком.
Выйдя из кареты, где пол был застелен грязной соломой, Агнес взяла один фунт, который Эмелайн уже хотела подать кэбмену, и, разорвав купюру пополам, сунула одну половинку ему в руки, а другую спрятала в своей сиреневой перчатке.
— Ты получишь вторую половину, если подождешь, когда мы вернемся. Иначе…
Она пожала плечами, показывая всем своим видом, что ей безразлично.
— Говорю ведь, что подожду, — проворчал кучер. — Вот хорошенькое дело! Честного слова мужчины уже недостаточно, чтобы эта…
— Пошли!
Агнес схватила Эмелайн за руку и потащила по улице.
— И запомните, что я вам сказала, ваша светлость, — повторила еще раз Агнес. — Не смотрите никому в глаза и не говорите ни с кем, пока я не дам вам знак.
— Я все сделаю, как вы сказали. Благодарю вас за помощь, Агнес. Сама бы я не знала, как мне быть…
— Приберегите ваши благодарности. Еще надо убедиться, что старый Гаспар согласен. Он не задает лишних вопросов, но, если вы ему не понравитесь, он не будет иметь с вами дела.
Эмелайн не имела понятия, где они находятся, только знала, что это, кажется, Ист-Энд.
На улицах полно народу, всюду толчея, крики разносчиков, предлагающих свои товары — все, от спичек до крысиного яда. В то время как уличные торговцы расхваливают усердно фрукты и овощи. Пройдя по темной улочке, Агнес открыла дверь небольшого магазинчика и втолкнула Эмелайн в темное и тесное помещение.
— Гаспар! — крикнула Агнес в мрачный полумрак, когда дверь закрылась, отгородив их от шума, доносящегося с улицы, а также и от света. — Ты здесь? Я привела тебе клиента.
Лайам поморщился, когда местный сквайр стал расхваливать его на все лады.
— Настоящий джентльмен! — провозглашал сквайр. — Человек, который хорошо послужил своей стране. Он и сам солдат. Ого! Да он просто герой! Был ранен в битве…
Лайам решил дальше его не слушать и оглянулся, посмотрев на фундамент здания, возводимого для благотворительного общества. Вокруг был красивый пейзаж с огромными вековыми дубами на фоне неба.
Подумав об окружающей его красоте, Лайам сразу вспомнил Эмелайн. Как бы он хотел показать ей все это!
Он вздрогнул от неожиданности, заметив Феликса Харви, который стоял чуть поодаль от толпы. Что-то случилось! Без всякого намека и без видимой причины Лайам знал, что так оно и есть. К сожалению, когда он уже хотел подозвать слугу, сквайр наконец закончил представлять Лайама публике и уселся. Все вокруг зааплодировали и закричали: «Речь! Речь!». Лайам встал, приблизился к небольшому подиуму и произнес короткую речь.
Но трудно было предположить, что аудитория позволит своему герою просто сказать несколько слов и уйти. Все хотели пожать ему руку и лично выразить свое восхищение тем, что такое прекрасное здание будет построено именно у них.
Так что прошел еще час, прежде чем Лайам встретился со своим ординарцем и узнал, что случилось.
— От ее светлости, — сказал Феликс, отдавая письмо. — Очень важное. Так мне сказал дворецкий.
Сломав печать, Лайам быстро прочитал записку, выругался сквозь зубы, затем внимательно прочитал еще раз каждое слово. Он был уверен теперь, что правильно понял ситуацию. Будто холодная рука сжала его сердце.
— Я должен вернуться в город немедленно, — сказал Лайам, удивляясь, что эти слова прозвучали так спокойно, хотя кровь будто застыла в жилах. — Леди Сеймур в опасности.
— Я подозревал беду, майор, поэтому сам распорядился, чтобы запрягли свежих лошадей.
Ординарец кивнул на коляску, стоявшую в сотне ярдов, которую придерживал совсем юный парнишка.
— Ты молодец, Харви!
Они быстро пошли к экипажу, и Лайам сказал:
— Извинись за меня перед джентльменами и объясни, почему я не мог остаться на чай. Затем скачи скорее в город. Мою карету найдешь у местного кузнеца.
— Да, майор.
Кинув золотую монету юноше, который держал лошадей, Лайам запрыгнул в коляску. Затем он попросил парня отойти в сторону и хлестнул лошадей. Через несколько минут Лайам уже мчался по дороге, ведущей в Лондон.
Эмелайн в третий раз пересчитала деньги, не уверенная еще вполне, что сделка все-таки состоялась. Эмелайн казалось, что это кошмарный сон, который должен сейчас кончиться. Неужели все это было на самом деле? С женщиной сомнительного поведения она отправилась к ростовщику. И он не просто ростовщик, но, как уверяет Агнес, человек, которого боятся все женщины и дети в Ист-Энде!
Что бы сказал ее дорогой папочка, если бы узнал, каким способом она добывает деньги на обратную дорогу домой, в Бартолсби?
Эмелайн получила тридцать фунтов в обмен на колье, которое, быть может, ей даже не принадлежит. Но ее сейчас больше волновала собственно сама сумма. Для дочери священника, вполне естественно, число тридцать имеет неприятное значение, и у нее было такое чувство, будто она предает кого-то.
«Только себя», — подумала Эмелайн. Она очень хотела дождаться, когда приедет Лайам, чтобы узнать,