Но он не испугался. Возможно, растерялся чуть-чуть. И немного удивился. Но лишь на мгновение. Брови приподнялись и тут же опустились на прежнее место. Точно знал он, что ЭТО может произойти в любую минуту, ожидал и был готов.
– Что ж, – проговорил он, проведя рукой по темно-русым мягким волосам, тотчас разлетевшимся плавными завитками. – Может, так всем будет лучше. Если ты уверена, что потом сумеешь жить спокойно. Поверь, это куда сложнее, чем убить.
– Заткнись! – выпалила Александра. Пистолет плясал так, словно кто-то тряс ее за плечи, и ей пришлось вцепиться в рукоятку обеими руками. – Как-нибудь справлюсь.
– Наверно… – губы Марка тронула непонятная усмешка. – Твоя сестра недооценивала тебя, Шура. Ты всегда была сильной женщиной. Очень сильной.
– А ты всегда был слабоумным идиотом.
– Когда-то ты так не считала.
Пляшущий палец надавил на курок. Пистолет оглушительно рявкнул, выплюнул пулю, и та, просвистев возле уха мужчины, бессмысленно ткнулась в бревенчатую стену.
– Мимо, – проговорил он хрипло, облизнув губы. На шее вздулись вены. – Попробуешь еще, или поговорим как нормальные люди?
– Не разговаривая со мной в таком тоне! – выкрикнула Александра, и ее голос зазвенел под низким потолком. Совсем как у дочери.
– Убери пистолет в сумку, – жестко выговорил Марк.
И Александра, сама себе удивившись, подчинилась приказу мужчины. А потом вдруг разрыдалась, как девчонка, закрыв лицо ладонями, ненавидя себя за идиотскую слабость, с которой ничего не могла поделать.
Он молча подхватил ее, провел в комнату, усадил на скрипучий диван, сам отошел к наполовину вымытому окну и, глядя сквозь него на глухой зеленый забор, переведя дыхание, тихо вымолвил:
– Прости… Я так перед тобой виноват… Хочешь воды?
– Пошел ты со своей водой и со своими извинениями, – прорыдала Александра. – Я тебе твою воду в морду выплесну…
– Шура, я люблю твою дочь, – проговорил Марк.
– Да кому нужна твоя чертова любовь?! – оторвав ладони от пылающего лица, выкрикнула Александра. – Она приносит одни беды! Ты сеешь несчастья! Смерть! Я не позволю тебе уничтожить мою девочку…
– Шура! Я никогда не причиню ей вреда… – Его синие глаза потемнели, пальцы сжались в кулаки.
На мгновение Александре показалось, что он ее ударит, и она вжалась в диванную спинку, вцепившись в сумочку, напрочь позабыв о спрятанном в ней смертоносном предмете. Но Марк продолжал стоять у окна, устремив на Александру задумчивый печальный взгляд.
– Но ты права, – сказал он. – Я это и сам знаю. У меня не может быть ничего общего с такой девушкой, как Анна. Мне надо было отказаться от нее. Но я никогда не был сильным. Помоги мне, Шура…
Он подошел к дивану, сел на другом конце, ссутулившись, сцепив сомкнутые пальцы на шее, ниже затылка.
– Я хочу уехать… Побродить по миру. Он так огромен… Хочу затеряться в нем…
– Тебе нужны деньги?
– Нет, нет, – затряс он головой. – Не это. Мне нужны другие документы. Паспорт… С моим прошлым меня не впустит ни одна страна, понимаешь? Это как клеймо…
– Как же ты станешь так жить без работы, без денег? – неожиданно для себя спросила Александра, разглядывая трещины в дощатом полу.
– Это мои проблемы.
– Помнишь, – подняв голову, тихо вымолвила Александра, – ты мечтал о том, как было бы здорово жить в маленьком домике на берегу моря…
– Мало ли, о чем я мечтал… – он провел ладонью по лицу, точно отряхивая паутину ненужных воспоминаний. – Ничего из того не сбылось…
– Марк… – Ее губы дрогнули, почти беззвучно, полуоткрывшись. Серые глаза заволокло предрассветным туманом, точно смотрела она не на человека, сидящего возле, а вглядывалась в невидимую даль прожитых лет. – Еще не поздно… Я куплю дом… Он будет только наш, твой и мой… – Ее горячие пальцы коснулись его лица, заскользили по щекам, губам, точно принадлежали слепой, – Я буду приезжать к тебе… У тебя будет все, все, что захочешь… Со мной ты забудешь ее, забудешь их обеих…
– Ты спятила, Шура? – пробормотал он, отпрянув, холодными руками сдавив ее запястья. – Ты что, пришла сюда за этим?! – В васильковых глазах вспыхнуло негодование. – Может, я сумасшедший, преступник, кто угодно, но не альфонс!
– Я не могу развестись, – прошептала Александра, покачав головой. – По крайней мере, сейчас… Но я люблю тебя… Всегда любила, ты это знаешь.
Он резко поднялся, подошел к окну, и уже оттуда поглядел на нее, усмехнувшись горько и презрительно.
– Мне ничего не нужно от тебя, Шура. Александра Дмитриевна… И любишь ты теперь не меня, а свою ушедшую молодость, землю, Волгу и розовые степные закаты – все то, что ты разменяла на миллионы серебряников… Уходи, сюда в любую минуту может приехать твоя дочь.
– Сволочь! – Взвизгнула Александра, и, сорвавшись с дивана, наотмашь ударила его по лицу. – Скотина! Ты пожалеешь об этом! Я отправлю тебя в путешествие – прямо в ад!
Она опрометью выскочила из кошмарного дома и кинулась, не разбирая тропинки, к автомобилю.
Из-за худого забора заинтересованно наблюдал за нервной гостьей сосед.
– Слышь, – махнул он стоявшему в дверях Марку, перегнувшись через изгородь и дохнув ядреной смесью перца и чеснока, – где ты таких баб нарываешь, на БМВухах да на Мерсах? Вы че, лежали вместе, что ль? Дал бы адресок той клиники, мне тоже полечиться надо… – и он многозначительно прищелкнул пальцами по правой стороне челюсти.
«…в своей квартире убит журналист Дмитрий Брель, известный своими скандально- сенсационными разоблачениями… Следствие пока не исключает и одной из версий преступления, в том числе связанной с профессиональной деятельностью погибшего. Но все же склоняется к наиболее банальной, хоть и не менее страшной – жестокому ограблению. Из квартиры исчезли… видеотехника, кожаная куртка, ценные вещи…»
– Ах… – выдохнула Александра, вслушиваясь в бесстрастное радио так, точно по нему передали о начале третьей мировой.
Тяжелый автомобиль внезапно повело в сторону, Александра судорожно надавила на тормоз, застыв в нескольких сантиметрах от огромного фонарного столба. И поняла, что ей прямо сейчас, сию минуту, необходимо выпить.
Смеркалось. Александра завернула машину к первой придорожной тошниловке с идиотским названием «Три банана». Место, несомненно, было злачным. За столиками громоздились узколобые бритоголовые ребята, раздетые почти до нательных золотых цепей. Но ей было наплевать. Она взяла омерзительное, пахнущее спиртом бренди и, не поморщившись, опрокинула в горло.
«– Мама, ну зачем ты пьешь? Марианну этим не вернуть.
– О, Боже… – Александра стиснула уши ладонями, но призраки продолжали нашептывать:
– Вам что-нибудь нужно? – спросил официант в клетчатой рубашке.
– Да, налейте ещё.
Он наклонил пузатую бутылку, и в рюмку потекла… Алая пузырящаяся кровь… Она клубилась, темнела, выплескивалась через край, расползалась по серой скатерке, подбираясь к ладоням Александры. Она хотела закричать, но голос пропал, и она лишь переводила полный ужаса взгляд от кровавого пятна на столе на экран, подвешенного в углу телевизора, который с наслаждением демонстрировал скрюченное на полу в
