– Хренасе! Ловко у них вышло!
– Чего ловкого? Это что хорошее создать – долго нужно возиться. А нагадить эпично – куда проще. Проще простого. Опять же сужу по опыту. Хорошим людям объединиться – трудно. Всякая мразь собирается в банду – моментально. Да, и базу организовали вовсе не людоеды. Людоеды просто перехватили власть на базе. Присвоить сделанное другими – куда проще, чем создавать самому.
– Эт точно. Мы приехали – заявляет шофер.
Останавливаю поток красноречия и гляжу в щелочку. Вроде как стоим во дворике, который образовали три типовых здания – взрослой поликлиники, детской (у нее в отличие от взрослой пандусы для колясок) и – та которая прямо перед нами – явно прибежище зубоболящих. Уже знакомые тихие хлопки – чистильщики начали работу. Мне пока команды вылезать не было. Сидю, смотрю на кирпичную стенку с целыми окнами. Вопрос водителя как-то всколыхнул прошлые мысли. Про человека разумного, как нас с какого-то переляку называют ученые люди. При этом никого не смущает, что разумный человек львиную долю славы отдает убийству себе подобных. Чем больше поубивал – тем слава круче. Для того чтобы зачать человека – нужно время. Чтобы выносить и родить – опять же время. Вырастить и воспитать – еще больше времени. Убить человека – дело одной секунды. Но материнство – давно уже не в почете, а вот всяких садюг-маньяков – и в кино и в книгах и где только не живописуют… Разумный человек, как же.
«Длинное ухо» выдает: «Чисто! К машинам!» Ну, отлично, можно выскочить из этой кабины – скороварки на свежий воздух. Здорово!
Первая тройка уже возится у невзрачных дверей – явно боковой вход, не парадный. Над парадным в таких поликлиниках такое дурацкое круглое окно здоровенное зачем-то советские архитекторы сделали.
Странно, что я как будто слышу музыку. Вроде как кто-то наяривает неподалеку что-то из так называемого с какого-то бодуна «шансона». Я-то по простоте душевной всегда считал, что шансон – это Азнавур или там Брэль, а не обычный блатняк «тынц-тынц-тынц», ан видно нет. Где тот Азнавур? А «тюрьма мой дом родной, сидеть мне бедному еще, а дамы ходют где-то там» – вот оно. С надрывом, все как надо. Интересно – район как вымерший, судя по выстрелам тут – около ТРЕХ медицинских учреждений всего было шесть зомби. Очень странно, тем более, что тут и неотложная помощь явно была – вон стоит расквашенный микроавтобус характерной расцветки с оторванной дверцей. Непонятно. И ведь когда ехали – тоже зомби считай не видели – куда подевались-то?
Мне машут рукой – пора входить, дверь на распашку и первая тройка уже в поликлинике.
Ишь, резвые какие, обычно-то они в бронетранспортере сидят, а тут видно решили размяться. Мы шустро следуем за ними. За невзрачными дверями – площадка, наверх уходит лестница, ту же вход в лифт и – как положено таким поликлиникам – полуподвальный этаж.
Непривычно тихо и чисто. Первое учреждение, в котором все так спокойно, словно просто выходной день. Первая тройка уже выкатилась выше этажом, контролирует площадку. Все чисто и там. Под прикрытием третьей и четвертой идем с работавшей тут стоматологиней. Удивляется тому, что мы так удивляемся. Ну да она же в город не таскается, да и в поликлинике Кронштадта она стала работать, когда там уже все выдраили и чуть ли не пулевые отметины на стенках заштукатурили. С планировкой поликлиники разбираемся быстро – мне точно в такой же зубья сверлили. Только в этой и впрямь магазинчик – прямо в холле первого этажа. Электричества и в помине нет, но тут так устроено, что в центре поликлиники на втором этаже – внутренний дворик и там установлены световые фонари – через них достаточно попадает отраженных от внутренних стен солнечных лучей, потому видно все неплохо. Магазинчик – как раз за находящейся в центре холла регистратурой, несколько ступенек вниз – и вуаля, двери открываются. Подсвечивая фонариком стоматологиня проходит туда-обратно, после чего на минутку задумывается и решительно говорит: «Отсюда выносим все. Подчистую».
Я успеваю шепнуть майору, что и стоящий в холле аптечный киоск стоит вымести тоже. Слышавший это Ильяс ухмыляется, очевидно вспоминая, как проходила наша с ним встреча в моей поликлинике.
Дальше наши ребята и пара шоферов начинают играть в «Варкрафт», как называет процесс погрузки Саша. Дескать, там работяги тоже тягают без передышки всякое нужное – точь в точь как мы – тупо бесконечно и целеустремленно.
Мы со стоматологиней и Надеждой обходим кабинеты первого этажа, собирая в картонные коробки то, что нужно для вывоза. По всему видно, что наша проводница очень бы хотела не тянуть все из поликлиники, а начать работать здесь на всем готовом, но это невозможно – нет воды, нет электричества, да и безопасности тоже вообще-то нет. Совершенно неожиданно – сворачивая за угол, видим там бородатого человека. Я чуть не бросаю коробку на пол, но Надя уже держит мужика под прицелом и звонко требует, чтобы он сказал что-нибудь.
– Что-нибудь – растерянно отзывается мужик, опасливо глядя на пистолет, направленный ему в лоб.
По одежде, похоже, что это охранник. Я делаю такой смелый вывод на основании многих признаков – росте, весе, бороде и, конечно же, форменной черной одежде с надписью «охрана».
После пяти минут разговора выясняется следующее – он дежурил в день этого безобразия, сменщик не явился, сторожа тоже а отдежурившая свое ночная тетка-сторожиха убежала, вот остался один. Вечером собрался было идти домой – но тут такое вокруг творилось, что забоялся, да и с поликлиникой непонятно что делать было. До начальства было не дозвониться. Бросать все и уходить – нехорошо как-то, тем более жил один, дома никто не ждал. Сначала решил покараулить поликлинику «на всякий случай», потом просто уже понял, что выходить нельзя – прямо на его глазах под окнами две пугающего вида девчонки-подростка загрызли насмерть здоровенного мужика, по комплекции превосходившего самого охранника мало не вдвое. Первые два дня было просто страшно, а на третий, как ни присматривался – ни из одного окошка живых не было видно. Только мертвяки. Оставалось ему немного – закрыл окна первого этажа шторами, придвинул к ним шкафы и всякую мебель. Забаррикадировал стеклянные двери парадного входа стеллажами из регистратуры и остался робинзонничать. Взял запасные ключи и прошелся по кабинетам и комнатушкам.
Нашел в буфете на третьем этаже запас быстрокаш и чего-то в том же духе. Нашел пустые канистры столитровые, из которых пахло спиртом. Попробовал слить остатки – понял, что пить нельзя, денатурат в них был. Залил туда воду, потом пригодилось, когда обрезало водопровод. Потом нашел и пару таких жбанов уже с денатуратом. Вот на нем, на спирту – варил каши и чай грел, электричество тоже быстро кончилось. Спиртом же и обтирался вместо мытья в бане, благо ваты и полотенец был запас.
Меня это сильно удивляет – зачем стоматологам столько денатурата? Разгадка отыскивается очень скоро – когда наша ведущая открывает двери с вырубившимися кодовыми замками на третьем этаже – это оказывается царство протезистов, здоровенная мастерская и почти на каждом рабочем месте стоит спиртовка. Ну, правильно же – слепки челюстей тут обрабатываются, работа с воском с пластиками. Продолжаем вытаскивать то, что она показывает. Вижу, что смотрит с тоской – тут-то все налажено было и отработано, привычное рабочее место. Зачем-то таскаем коробки с гипсом. Потом небольшую установку для «гибких протезов», некое ноу-хау вроде. Не вполне понимаю, о чем она отрывками объясняет, но вроде как это вместо тех пресловутых челюстей, которые на ночь старики в стакан кладут. Эти, дескать, держишь чуток в теплой воде, они становятся мягкими и потом садятся плотно и не мешают. Правда уточняет – для них нужно, чтоб несколько зубов во рту у пациента было. Начинаю подбивать клинья, чтоб первыми на диковинном агрегате обслужили наших беззубых снайперов. Минутку она думает. Потом соглашается – видно по ее расчетам мы попадаем в категорию «выгодных клиентов», что не может не радовать. Куя не остывшее железо, договариваюсь о времени приема для снимания слепков. Тут она меня быстро охолаживает – сначала обязательно пролечить полость рта, проверить оставшиеся зубы, а здесь, скорее всего, будут проблемы.
А я ловлю себя на том, что чувствую себя паршиво. Не было такого раньше ни разу – всегда, когда мы выносили что-то из разгромленных заведений, ничего подобного не было. А сейчас – словно пластаю куски мяса из беззащитного животного что ли… Или как? Мерзкое ощущение от грабежа совершенно нормальной, просто спящей поликлиники. Я отлично понимаю стоматологиню – кажется совсем немного надо, чтоб поликлиника снова отлично заработала – ну там решетки на окна, да воду включить да электричество, всего-то делов на первый взгляд. И потому нормальная привычная мародерка, когда понимаешь, что делаешь доброе дело, забирая из умершего учреждения то, что все равно пропадет зазря, а в наших руках
