Никополе французский военачальник приказал перерезать горло тысяче пленникам с тем, чтобы они не обременяли его на следующий день[18].
Характерная особенность сражения состояла в огромном количестве убитых французов. Их общее число доходило едва ли не до 10 тысяч, включая трех герцогов – Алансонского, Брабантского и Барского – коннетабля Франции, главнокомандующего Шарля д'Альбре вместе с не менее чем 90 представителями знати и 1560 рыцарями. Утверждают, что погибло более половины представителей французской знати. В плен попали оба самых влиятельных герцога – Орлеанский и Бурбонский, граф Артюр Ришмон и маршал Бусико. Фактически «начисто» был уничтожен командный состав французской армии, которая превратилась в разбежавшееся стадо без пастуха.
Потери англичан составляли в худшем случае несколько сотен человек, главным образом ранеными. Невозможно привести более точное свидетельство, чем это. Главной потерей стал, конечно, герцог Йорк, которому следует отдать должное за идею установления перед лучниками заграждения из заостренных кольев. Погиб также молодой граф Суффолк, чей отец умер при осаде Арфлера.
Нет достоверных сведений о поведении во время битвы французских военачальников, но два свидетельства о действиях короля Генриха вполне надежны. Когда в один из этапов сражения он подключился к схватке, то увидел, как его младший брат Хамфри Глостерский легко раненный свалился у его ног. Король оберегал брата до тех пор, пока распростертое тело раненого герцога не вынесли в безопасное место. Другой эпизод состоит в том, что 18 французских рыцарей дали клятву пробиться к королю Англии и либо сбить с него корону, либо убить. Пытаясь добиться этого, они все погибли, но не раньше, чем один из рыцарей пробился к королю и нанес удар по его шлему, сбив одну из лилий на короне и сделав вмятину в шлеме. Шлем со вмятиной теперь прикреплен на верху стены, возвышающейся у гробницы короля в часовне Эдуарда Исповедника в Вестминстерском аббатстве. Воистину, это наиболее красноречивый из сохранившихся образцов средневекового вооружения!
В отличие от битв при Креси и Пуатье исход сражения при Азенкуре определился в первые полчаса. Это тем более поразительно, что соотношение сил в ходе сражения, как мы помним, было еще менее в пользу победителя, чем во время двух предыдущих битв. Историки извели немало чернил в попытках найти объяснение столь выдающемуся успеху. Но по-моему, далеко ходить за ответом не нужно. Сражения можно уподобить перетягиванию каната. На одной стороне складывается комплекс факторов, действующих в одном направлении – в направлении победы. Итог действия всех этих факторов определяет мера «воли к победе». Та из сторон, которая проявляет эту волю сильнее, становится победительницей. Все очень просто.
В случае битвы при Азенкуре нет необходимости подробно обсуждать эти факторы. Все они, за исключением одного – соотношения численности войск, – были, насколько нам известно, на стороне англичан. Отсюда и их победа. Однако итог битвы можно подытожить в одном предложении: регулярная, обученная и дисциплинированная армия нанесла поражение войскам, которые не располагали ни одним из этих военных качеств.
МАРШ В ОБРАТНУЮ СТОРОНУ
Наутро после битвы при Азенкуре английская армия возобновила поход на Кале. Принято считать само собой разумеющимся, что такой маршрут был выбран раз и навсегда, но интересно поразмышлять в заключение о том, что случилось бы, если бы король Генрих неожиданно изменил свой план и направился в противоположном направлении – на Париж. Любопытно заметить, что в таких же обстоятельствах Эдуард III отказался изменить свой план после победы в битве при Креси и что оба монарха – по разным причинам – продолжили путь в Кале. Вопрос заслуживает небольшого исследования.
Прежде всего, учтем крайнюю подавленность Франции наутро после битвы. Ее армия накануне вечером была полностью разгромлена. На время страна оказалась фактически беззащитной. Все ее лидеры, за исключением старого герцога Беррийского и герцога Бургундского (а лояльность последнего вызывала подозрения), были не у дел. Королевский двор в Руане, или то, что от него осталось, был шокирован вестью о поражении. Король восклицал сквозь слезы: «Нас всех лишат власти и убьют!» Согласно Ювеналу де Юрсену, король располагал в Руане небольшим количеством войск, что весьма вероятно. Преодоление походным маршем расстояния от Руана до Парижа занимало четыре дня, а от Азенкура – около восьми. Но английская армия уже выступила и могла достичь французской столицы первой. Конечно, парижане могли закрыть ворота города перед англичанами, как это было 55 лет назад с армией Эдуарда III. С другой стороны, существовала, по крайней мере, возможность того, что, столкнувшись с перспективой дальнейшего хаоса, перед лицом слабоумного короля и умирающего дофина (через несколько дней он умер), парижане предпочли бы твердую и организованную власть вместо того, чтобы мириться с убожеством существующих правителей. Возможно было бы предвосхитить договор в Труа, заключенный через пять лет. Как бы то ни было, но, согласно одному из хронистов, английская армия на следующий день рано утром возобновила продвижение к Кале. В это трудно поверить, поскольку было немало других дел. Следовало рассортировать пленных, приставить к ним охранников и снабдить продовольствием. Ведь пленные остались без еды, не было и денег. Следовало позаботиться и о павших на поле битвы англичанах. Их кремировали, поместив трупы в амбар, который подожгли. Следовало провести, пока не поздно, опознание трупов знатных французов. Тела герцога Йорка и графа Суффолка были обварены кипятком с целью уменьшения их веса (Йорк был тучным и тяжелым) и отправки их костей домой. Необходимо было уничтожить доспехи и вооружение, которые нельзя было использовать, и т. д.
Наконец, армия выступила в поход, выбрав наиболее прямую дорогу к Кале. За четыре дня она прошла без всяких происшествий 45 миль. Должно быть, колонна из пленных (их было около двух тысяч), которые тащились рядом с победителями, нагруженными до предела трофеями и навьючившими их на своих лошадей, выглядела весьма любопытно. Шествие было похоже на армию «белых рыцарей» из «Алисы в Стране чудес».
По прибытии армию встретил граф Уорик, комендант Кале, и повел ее в город. Здесь уставших солдат ждало разочарование. Продовольствие, которое им послали из Англии, еще не прибыло, и несколько дней из-за плохой работы тыловых служб они бедствовали. Без продовольствия и пристанища обойтись было трудно, не хватало судов для доставки солдат домой. Прошло немало времени, прежде чем армия вернулась в Англию.
Король ехал верхом в сопровождении двух плененных герцогов, обсуждая с ними перипетии сражения. На их вопрос о том, готов ли он теперь замириться с французами, король ответил, что для него нет ничего желаннее. С этой вестью герцог Орлеанский послал гонца в Руан – но из его инициативы ничего не вышло.
После короткого пребывания в Кале король Генрих сел на борт корабля, доставившего его в Дувр, и оттуда в несколько легких этапов добрался до Лондона, сделав остановку на два дня в аббатстве Св. Августина в Кентербери. Он прибыл во дворец Элтем ровно через четыре недели после битвы. Сюда прибыл на следующий день мэр Лондона в сопровождении 24 членов городского управления, за которыми следовали верхом на конях и с инструментами в руках не менее 15 – 20 тысяч ремесленников Сити.
Прием королю в Лондоне был достоин столицы, никогда раньше она не видела такого великолепного и многолюдного приема. Кульминации торжества достигли в соборе Св. Павла, где короля приветствовали 18 епископов и в его честь пели «Те Деум». Это был час триумфа Англии.
Приложение
ЧИСЛЕННОСТЬ ВОЙСК
