– Н-да, – я посмотрел на лежащий передо мной пистолет. – Оставить тебе эту игрушку? Будешь пугать мужа, если еще раз попробует...
– Я и без пистолета его уделаю, – Марина достала из ящика стола деревянную скалку. – Видел? Вырубает на раз. Я и сегодня бы Жорика мигом усмирила. Только ты все испортил.
– Я испортил?
– Конечно, – она усмехнулась. – Я стеснялась раздеваться при тебе. Будь мы с Жориком один на один, так все бы закончилось в тридцать секунд. И он лежал бы точно так же, как лежит теперь.
– Ну а в милицию ты будешь звонить?
– Вот еще, – фыркнула Марина. – Я же говорила тебе – я не плакса, я сильная и самостоятельная женщина. Я сама наведу порядок в своем доме. Можешь мне поверить.
– Верю, – сказал я. А что мне еще было ей сказать?
Пять минут спустя я покинул эту квартиру. Перед уходом я услышал из зала жалобное поскуливание. Пришедший в себя Жора повторял что-то типа:
– Моя голова... Ох, моя голова... Мариночка, у нас нет анальгина?
– Пить надо меньше, – последовал суровый ответ. – Устроил тут цирк на дому!
– Мариночка, я больше не буду, – простонал Жора. – Анальгинчику бы, а?
Я потрясенно покачал головой и вышел. Пистолет я выбросил в первый попавшийся по дороге водосток.
На следующий день я рассказал эту историю Генриху. Тот не слишком удивился и попытался, как обычно, сделать глобальные выводы из моего путешествия на улицу Строителей.
– Женщины, Костя, легче адаптируются к изменению социальной среды. Женщины вообще лучше приспособлены к выживанию в этом мире...
– Какие приспособления ты имеешь в виду? – спросил я.
– Всевозможные, – ответил Генрих.
9
Я встретил Марину совершенно случайно в Парке культуры. Был День Города, играла музыка, выстраивались очереди за кока-колой и воздушными шарами, дети катались на пони...
А она ела мороженое. Вафельный стаканчик в форме конуса, увенчанного шаром розового пломбира.
– И как же фигура? – спросил я.
– Раз в году можно, – весело ответила она. На ней было короткое летнее платье, и я подумал, что Марина может позволить себе съесть без вреда для фигуры еще с десяток порций.
– Твой муж не прячется в кустах со снайперской винтовкой? – осведомился я, пытаясь быть остроумным, хотя связанные с Жорой воспоминания были не самыми приятными.
– Муж? Ты про Жорика? А разве ты не знаешь? – удивилась Марина. – О, такая история... Ему снова крупно не повезло. После того, как ты врезал ему в челюсть, мы более-менее мирно прожили еще месяц. Потом он снова стал сходить с ума. И пошел покупать новый пистолет.
– Опять?
– Опять. И когда он пришел в какой-то там притон, где ему обещали продать пистолет, началась милицейская облава. Жорика загребли вместе со всеми. И поскольку он уже успел купить пистолет и держал его в руке – ну, ты знаешь Жорика, – ему дали два года. Теперь пишет мне письма. Откуда-то из-под Челябинска.
– С ума сойти, – пробормотал я.
– Вот именно, – согласилась Марина. – Пишет, что безумно меня любит, что понял, каким был раньше дебилом... Просит простить. Я от него письма каждую неделю получаю. На пяти страницах.
– Это же называется исправительное учреждение, – сказал я. – Он там должен исправляться.
– Угу, – сказала Марина и лизнула розовый шар. В этот момент она была как две капли воды похожа на свою давнюю фотографию, что показывал мне Жора. Словно время для нее остановилось.
Я сказал об этом своем ощущении Марине. Ей мои слова понравились.
– – А вот Жора сильно изменился с тех пор, – сказала она. – Он слишком серьезно относился ко всем своим неприятностям. А многие неприятности он сам и придумывал. Надо жить легче, правда?
– Правда, – согласился я.
– Может быть, он действительно там исправится? – предположила Марина. – Он пишет, что похудел на пятнадцать килограммов.
– Хорошее начало, – одобрил я.
Марина доела пломбир, посмотрела на яркое солнце в голубом небе и задумчиво произнесла:
– Что-то я вошла во вкус сегодня... Может, еще по мороженому?
Я не возражал, и мы пошли к киоску. По дороге Марина взяла меня под руку и сказала:
– Ты вот что, Костя... Ты помнишь, что я тебе говорила тогда насчет ручек для шкафов?
– В общих чертах, – уклончиво ответил я.
– Я купила эти ручки.
– И что теперь?
– Теперь мне совершенно нечем заняться в свободное время.
– Можно поискать хорошую антикварную цепочку на бачок унитаза...
– Это неинтересно, – махнула рукой она. – Давай займемся чем-нибудь другим.
Как говорит Генрих, есть предложения, от которых невозможно отказаться. Это был именно такой случай.
