— А ты с каких это пор стал великим легкоатлетом?
— С таких! Как начал с тобой прогуливаться… В гробу я видел такие бары! Лучше буду с дочерью в кукольный театр ходить, чем с тобой в такие притоны! — ругался Гарик, привалившись к стене рядом со мной. — Заставить меня бегать от милиции, это же надо!
— Не все же тебе быть преследователем, — возразил я. — Имей представление о том, как чувствуют себя те люди, за которыми ты несешься…
— Хреново чувствуют, — признался Гарик, ноги его подогнулись, и он сел на корточки, дыша широко раскрытым ртом. — Ох, как хреново они себя чувствуют. Но мы вроде бы уже достаточно далеко убежали… Как ты думаешь?
— Пожалуй, — сказал я. — Можно передохнуть.
— Уговорил, — облегченно выдохнул Гарик.
И словно эхом отозвалось сказанное в ту ночь Пашей Леоновым. Точнее, это была уже не ночь, дело шло к рассвету. Мы стояли на перекрестке и пытались обменяться телефонами.
«Уговорю, — бормочет Паша. — Если я ее уговорю…. А она может и не согласиться, но я должен уговорить…» — Внезапно к этому уже десятки раз проигранному в моей голове монологу добавляется нечто новое, то, что до сего момента было потеряно, забыто, утрачено. И вот это слово появляется, как будто из глубины океана всплывает затонувший десятки лет назад корабль, вытягиваемый могучими лебедками на поверхность…
И я понимаю, что всегда знал это слово, что оно крутилось у меня на языке, что составляющие его буквы были мне известны, но я не знал, в каком порядке их сложить.
В один миг все стало на свои места. Словно кто-то всемогущий повернул ручку, усиливая громкость, и мне стало слышно окончание фразы. «А она может и не согласиться, но я должен уговорить…» — Это я помнил, а сейчас появилось завершающее слово. Завершающее имя.
'Я должен уговорить Марину, — сказал тогда Паша Леонов. Или даже так:
— Я должен уговорить Маринку'.
Интересно, насчет чего он собирался уговаривать эту Маринку? «Может, тебе кто из знакомых позвонит. Дай-ка мне десяток визитных карточек, знакомым раздам». Марина, вероятно, одна из тех знакомых, кому Паша хотел раздать мои визитки. Так, дальше. «У меня проблем по горло… поэтому и карточки беру». Я в ответ сказал ему, что не смогу обслужить сразу всех его друзей с их проблемами. А он? Что он сказал?
«Да там одно дело», — сказал Паша. То есть получается, что была одна некая проблема, которая объединяла Пашу Леонова, Марину и еще каких-то людей. Милиция эту проблему решить не могла: «Ментам веры нету». Паша хотел уговорить всех этих людей, и Марину в том числе, обратиться ко мне, чтобы я помог эту проблему разрешить. Но Марина могла и не согласиться, ее надо было уговаривать. Хорошо бы еще знать, кто такая Марина.
— Эй! — словно взрыв хлопушки над ухом. Я вздрогнул.
— Эй! Ты что, ночевать тут собрался? — спросил Гарик, — У тебя уже глаза закрываются… Твое, конечно дело, но только я лучше пойду домой.
— А-а-а… — неопределенно протянул я, стараясь вернуться от воспоминаний к настоящему времени. Это и вправду было как пробуждение ото сна, когда первые несколько секунд не можешь понять, где ты…
— Сейчас тоже поеду домой, — сказал я, но потом спохватился:
— То есть в гостиницу.
— Вот именно, — менторским тоном произнес Гарик. — Сидел бы ты в своей гостинице.
— А долго еще?
— Я тебе уже говорил: начальство очень хочет поймать этого гада. И будет держать твою квартиру под наблюдением неограниченное количество времени. Пока не поймают Ф. Хочешь сохранить здоровье — сиди в гостинице.
Ведь кто знает привычки Ф — вдруг он шарахнет в твое окно из гранатомета?
Или заложит мину под дверь?
— Нет, — покачал я головой. — В обоих случаях нет гарантии устранения цели. То есть меня. Сдается мне, что этот Ф работает лицо в лицо, чтобы наверняка. Если он, как ты говоришь, вооружен швейцарским стволом, если это он завалил Мавра — то это терпеливый и расчетливый стрелок, который не будет лезть напролом. Он не полезет в квартиру. Он будет ждать, сколько потребуется, — недели, месяцы…
— Годы, — подхватил Гарик. — Ага. Размечтался. Слишком много чести твоей персоне. Либо он в ближайшие дни попытается забраться в твою квартиру или к Генриху в офис, либо он вообще не будет тобой заниматься.
— Твоими бы устами… — вздохнул я. — Кстати, по поводу Мавра. У вас есть информация насчет того, кто заказал его убийство?
— Официально — нет, — сказал Гарик и хитро улыбнулся. — Мавра очень чисто убрали. Там не было никаких зацепок. Дело не раскрыто.
— А если неофициально? Агентура ваша что болтает?
— Агентура много чего болтает. А если серьезно, то были кое-какие разговоры тогда… Но только разговоры. Никаких доказательств, никаких улик.
— Я понял и никому не проболтаюсь. Так что там говорили ваши информаторы? Кому было выгодно убийство Мавра?
— Кому-кому… — усмехнулся Гарик. — Есть такой человек, и вы его знаете. Один твой знакомый. Лицо кавказской национальности. Человек с тросточкой.
— Гиви Хромой?
— Славу Богу, а то я уж потерял надежду, что ты угадаешь.
— Это точно?
— Я тебе еще раз повторяю: ходили такие слухи. Официально Гиви даже не был подозреваемым. Он вообще не проходил по тому делу.
— Стоп, — сказал я не только Гарику, сколько самому себе. — Если Гиви Хромой заказал убийство Мавра, то он должен иметь контакт с этим Ф. Который пользуется пистолетом «ЗИГ-зауэр». Значит, можно поговорить с Гиви и выведать у него подходы к Ф.
— Пиши лучше научно-фантастические романы, — посоветовал Гарик. — Чтобы Гиви сдал тебе своего человека? Да кто ты такой?
— Кто сказал, что Ф — человек Гиви? Это вполне может быть человек со стороны. И я не буду просить Гиви сдать мне этого Ф. Я просто попрошу помочь установить с Ф связь.
— Ох, — вздохнул Гарик. — Ты пил меньше, чем я, а говоришь какой-то бред. Гиви Хромой станет тебе помогать? С какой стати?
— Он меня по-своему любит, — ответил я, посмотрел на удивленное лицо Гарика и немедленно добавил:
— Не так, как ты подумал. У нас чисто деловые отношения.
— Гиви я бы тоже с удовольствием выбил пару клыков, — мечтательно произнес Гарик. — Это та еще сволочь.
— Я знаю, — кивнул я. — Просто речь идет о том, чтобы найти Ф. Ради этого я буду говорить с кем угодно. С Гиви Хромым, с Артуром, с последним гадом.
— Говори, — без энтузиазма произнес Гарик. — Говори, конечно… Только не забывай, кто он и кто ты. Он тебя подставит, рано или поздно. Если не сегодня, то завтра.
— У меня есть выбор? — осведомился я.
— Ну, застрелиться ты всегда успеешь, — поразмыслив, сказал Гарик. Он всегда был большим оптимистом.
Пока мы шли к автобусной остановке, Гарик успел мне рассказать про покойного Мавра и его нелегкую судьбу. Да и сам я кое-что вспомнил из слышанного ранее об этом человеке.
Кличку для Мавра заработала, по сути дела, его родная мама, крутившая любовь с заезжим африканцем, курсантом военного училища, и докрутившая ее до появления на свет мальчика Миши, имевшего приятно-смуглый оттенок кожи. В силу этого самого оттенка кожи мальчик довольно рано почувствовал, что расизм — это не только киноафриканский феномен. В школе Мавра регулярно пытались
