они Богу в жертву дух сокрушенный в покаянии.
Вопрос 27. О Промысле
Может случиться, что через дурного человека Божий Промысл и наказывает, и помогает. Ибо нечестие иудеев и их повергло, и для язычников явилось спасением. Точно так же может случиться, что Божий Промысл посредством доброго человека и осуждает, и помогает, как сказал апостол: «Для одних мы запах живительный на жизнь, для других же запах смертоносный на смерть» (2Кор.2,16). Всякое мучение, однако, является или наказанием для грешных, или упражнением для праведных, ибо одно и то же молотило и солому рубит, и извлекает из мякины зерна хлеба, откуда и получило свое имя мучение. С другой стороны, мир и отдых от телесных тягот и добрым дают прибыль, и злых портят. Поэтому все это устраивается Божиим Промыслом сообразно заслугам душ. Однако добрые не избирают для себя служения мучения, и злые не любят мира. Потому и сами те, при помощи которых совершается неведомое им, приобретают не праведность, – ведь она восходит к Богу, – но воздаяние за свою злую волю. Точно так же и добрым не вменяется в вину, если, когда они желают принести пользу, кому-либо наносится вред, но доброму духу воздается награда за благую волю. Так и прочее творение сообразно заслугам разумных душ или познаваемо либо сокрыто, или тягостно либо благоприятно [для них]. Ведь поскольку Вышний Бог всем, что сотворил, прекрасно управляет, нет во вселенной ничего беспорядочного и ничего несправедливого, знаем ли мы об этом или нет. Но отчасти бывает повреждена грешная душа; однако поскольку заслуженно находится там, где и подобает таковой быть, перенося то, что и надлежит таковой переносить, то никакая ее порочность не обезображивает все Царство Божие. Вот почему, поскольку мы не знаем всего того, что прекрасно совершает по отношению к нам Божественный порядок, то лишь в части доброй воли [мы сами] поступаем по закону, а в остальном поступают по закону с нами, тогда как сам закон пребывает неизменным и всем изменяемым управляет [своим] прекраснейшим руководством. Итак, «Слава в вышних Богу, и на земле мир, в человеках благоволения» (Лк.2,14).
Вопрос 28. Почему Бог захотел сотворить мир?
Кто спрашивает, почему Бог захотел сотворить мир, спрашивает о причине Божиего воления. Но всякая причина есть производящая. Все же производящее больше того, что производимо. Однако нет ничего больше воли Божией, следовательно, не должно спрашивать об ее причине.
Вопрос 29. Есть ли во вселенной нечто высшее или низшее?
«О высшем помышляйте» (Кол.3,2). Нам предписывается помышлять о том, что является высшим, а именно духовным. Не должно считать это высшим в отношении частей и мест этого мира, но высшим сообразно своему превосходству, чтобы свой дух, посредством которого мы должны отрешаться от мира, не приковывать нам к некой части этого мира. А высшее и низшее находятся в пределах мира. Ибо вселенная сама по себе не имеет высшего и низшего; ведь она является телом, поскольку все видимое есть тело, и нет в теле вселенной ничего высшего или низшего. И в силу того, что, как кажется, движение происходит в шести направлениях (то, которое называется движением правильно, то есть не является круговым), а именно вперед и назад, вправо и влево, вверх и вниз, то нет ничего разумного в том, чтобы, если у тела вселенной нет ничего спереди и сзади или справа и слева, у него было бы нечто сверху и снизу. Но рассматривающие это вводятся в заблуждение тем, что трудно противиться чувствам и привычкам. Ибо не так легко для нас обращение тела, которое оно совершает, если пожелает кто двигаться головою вниз, как легко [обращение, происходящее при движении] из правой в левую или из передней в заднюю часть. А потому, удалив слова, душа должна сама по себе заботиться [о том], чтобы быть в состоянии это познать.
Вопрос 30. Все ли создано для пользы человека?
Как есть различие между почетным и полезным, так есть оно и между тем, чем должно наслаждаться, и тем, чем следует пользоваться. Ибо, хотя можно остроумно доказывать, что все почетное полезно и все полезное почетно, однако поскольку более точно и общеупотребительно называется почетным то, чего должно добиваться ради него самого, а полезным то, что следует соотносить с чем-либо другим, мы будем говорить теперь в соответствии с этим различием, наблюдая тщательно за тем, чтобы почетное и полезное не вступали между собой в противоречие. Ибо обычно неразумно полагают, что они иногда противоречат друг другу. Итак, мы говорим, что наслаждаемся той вещью, от которой получаем удовольствие, а пользуемся той вещью, которую относим к тому, откуда следует получать удовольствие. Потому всякая человеческая испорченность, именуемая также пороком, состоит в том, чтобы желать пользоваться тем, чем должно наслаждаться, и желать наслаждаться тем, чем должно пользоваться. Напротив, всякая упорядоченность, также называемая добродетелью, состоит в том, чтобы наслаждаться тем, чем должно наслаждаться и пользоваться тем, чем должно пользоваться. И наслаждаться должно тем, что почетно, а пользоваться полезным. Тем, что почетно, я называю умопостигаемую красоту, которую в собственном смысле мы именуем духовной, а полезностью – Божественный Промысл. Вот почему, хотя и существует многое видимое прекрасное, которое менее точно называется почетным, однако сама красота, благодаря которой красиво все, что красиво, никоим образом не является видимой. Также и многое полезное видимо, сама же полезность, благодаря которой полезно для нас все, что полезно, именуемая Божиим Промыслом, не является видимой. Хорошо известно, что именем видимого объемлется все телесное. Итак, подобает наслаждаться невидимой, то есть почетной красотой, однако всякой ли,- это другой вопрос, хотя, пожалуй, следует, чтобы почетным называлось лишь то, чем должно наслаждаться. А пользоваться нужно всем полезным, какое у каждого из этого применение. И не так уж глупо считать, что и животные наслаждаются пищей и каким-либо телесным удовольствием; но пользоваться некоей вещью неспособен никто, кроме живого существа, причастного разуму. Ибо непричастным разуму, да и самим наделенным разумом глупцам не дано знать, что с чем должно быть соотносимо. Притом никто не может пользоваться той вещью, о которой не знает, с чем она должна соотноситься; а знать это никто не способен, кроме мудрого. Поэтому обычно тех, кто не хорошо пользуется чем-либо, более правильно называют злоупотребляющими. Ибо вообще никому не приносит пользы то, чем плохо пользуются, а то, что не приносит пользы, разумеется, не является и полезным. Ведь если нечто полезно, то полезно благодаря использованию, а значит, никто не пользуется ничем, кроме полезного. Значит, всякий, кто пользуется плохо – вовсе не пользуется. Итак, совершенный разум человека, носящий имя добродетели, прежде всего пользуется самим собой для познания Бога, чтобы наслаждаться Тем, Кем был создан; пользуется также другими живыми существами: разумными – для общения, неразумными – для превосходства [над ними]. А жизнь свою соотносит с тем, чтобы наслаждаться Богом, ибо таким образом она становится блаженной. Поэтому и самим собой он пользуется. И ясно, что он начинает бедствовать от гордости, если соотносится с самим собой, а не с Богом. Пользуется [разум] также и некими подлежащими оживотворению телами для благодеяния; ибо так он пользуется своим телом; чем-то, что нужно принять или отвергнуть – для здоровья; чем-то, что нужно перенести – для терпения; чем-то, что нужно привести в порядок – для справедливости; чем-то, что нужно обдумать – для свидетельства некой истины; пользуется даже тем, от чего удерживает себя – для воздержания. Итак, пользуется всем и воспринятым и не воспринятым; и нет ничего третьего. И судит он обо всем, чем пользуется; не судит лишь об одном Боге, ибо судит обо всем остальном, соотнося это с Богом. А Им он не пользуется, но наслаждается, ибо Бог не должен соотноситься с чем-либо другим, поскольку все, что должно быть соотносимо с другим, ниже того, с чем должно оно соотноситься, а нет ничего выше Бога, – не в отношении места, но по совершенству Его природы. Итак, все, что сотворено, сотворено для пользы человека, поскольку разум, рассуждая, пользуется всем, что дано человеку. До падения не пользовался он тем, что служило к воспитанию в нем терпения, а после падения пользуется [всем], если только обратится [к Богу] и еще до телесной смерти, насколько возможно это, станет другом Божиим, поскольку охотно служит Ему.
