Скарабей тоже сказал:
— Ну и ну!
Я скромно промолчала.
— Как это ты догадалась? — изумленно спросил Хранитель.
— Не знаю. Просто само так получилось. Вроде как увидела…
— А… — нерешительно спросил он, — еще можешь?
— Тут больше нет ничего такого… целостного… может, если порыться в других Хранилищах…
— Ладно, — сказал он, — ладно, потом… Так значит, вот чему они тебя учат…
Я подумала, что ничему такому они меня и не учили, но на всякий случай сказала:
— Ага!
— Ну, теперь пусть только попробуют, — мрачно произнес он.
Я поняла, что на этот раз пронесло. Только не поняла, как.
После этой истории уже никто не возражал против того, что сверкающая лодка Звездных Людей ежедневно, утром и вечером, появлялась в становище, а вскоре случилось и еще кое-что.
Может, не вози они меня каждый раз туда и обратно, все обернулось бы по-другому, но раз заведенный порядок соблюдался неукоснительно. Я ни разу не оставалась ночевать в их становище. В том Доме, где они со мной работали, даже и не было ничего похожего на постель, а больше никуда они меня не пускали. С утра кто-нибудь из этих двоих — либо Улисс, либо Диана, — забирали меня, а вечером привозили обратно. Весной вечера долгие, но если эта их лодка не успевала добраться в становище до темноты, она освещала себе путь огнями — яркими, как маленькие луны. Если это была Диана, она делала что-то такое, отчего начинала сама по себе звучать музыка — хоть сначала я даже и не поняла, что это музыка, потому что уж очень она странная — ни складу, ни ладу; словно инструменты, вместо того, чтобы играть в едином порыве, изо всех сил старались помешать друг другу. Потом-то я привыкла, и поняла, что что-то в ней все- таки было. Порою в игру вступали голоса, когда мужские, когда женские. Я уже знала, что они существуют как бы сами по себе, отдельно от человека; они как бы были всегда, как Записи, и одну и ту же мелодию можно было слушать сколько угодно; она нисколько не менялась. Но однажды музыка прервалась в неправильном месте, и вместо нее раздался незнакомый голос. Он что-то произнес на непонятном языке, который я ненавидела именно потому, что ничего не могла разобрать. Скарабей бы понял, подумала я, надо попросить его, чтобы он и меня научил. И сама удивилась этой мысли — прежде-то от лишних занятий я старалась увильнуть.
Диана, к моему удивлению, ответила — в ту штуку, которая выдвинулась из панели; вроде той, с которой у них в Доме разговаривала я.
Потом она дотронулась пальцами до панели, и лодка пошла быстрее. Вообще-то это была не лодка, она называлась «мобиль» или что-то вроде того, хотя совершенно непонятно, зачем придумывать новое название, когда есть старое.
Я спросила:
— Что случилось?
— В нашу сторону движется отряд вооруженных людей, — неохотно пояснила она. — Верхом.
Я сказала:
— Ох!
Зимой кочевники отходят на юг, там тепло и травы больше, а потом, к весне, откатываются назад, разбиваясь на мелкие отряды, которые отходят далеко в сторону от основного пути.
— Сколько их?
— Человек сто, — сказала она, — сто пятьдесят. Если они будут двигаться с той же скоростью, через час доберутся сюда.
— Через…
— Скоро.
Она так и ворвалась в становище — на этом своем мобиле, сиявшем огнями, а уж орал он так, что все повыскакивали наружу — посмотреть, кто кого мучает.
Я спрыгнула на землю и заорала:
— Кочевые! Сюда идут кочевые! Мы их видели!
— Но ведь… — пробормотала она.
— А вы расскажите им про эту вашу связь на расстоянии. Так они вам и поверят!
В становище поднялась суматоха. Лестницы убрали и приготовили метательные камни; часть из них обмотали тряпками, пропитанными горючей жидкостью, мужчины устроились за каменной насыпью, откуда можно было обстреливать все подступы к становищу. Лодка Дианы зависла над склоном, погасив огни, точно ее и не было. Какое-то время было тихо — все затаились, потом я услышала топот: они всегда несутся на полной скорости, рассчитывая на внезапность, и вскоре ворвались в долину — темная полоса на фоне сумеречного неба. Облако пыли, поднятое лошадьми, размывало очертания и оттого казалось, что лошади и всадники сливались в одного огромного невиданного зверя.
У меня заболела нога.
Может, их и впрямь было не больше сотни, но мне показалось, что гораздо больше. Наши ждали молча, чтобы подпустить их поближе, а те, когда подошли на расстояние полета стрелы, начали отчаянно орать и колотить своими короткими копьями по щитам и от этих криков мне стало плохо.
Тут в них полетели камни из катапульт. Огненные шары, разбрызгивая искры падали под ноги лошадям, заставляя их храпеть и шарахаться в стороны. Не знаю, чем бы все это могло кончиться — я вспомнила ту корзину и подумала, что теперь-то мне под нее не влезть, но тут из-за гребня, сверкая всеми огнями и вопя, как раненный зверь, выплыла лодка Дианы. Она зависла над головами нападавших, неуязвимая для стрел, да еще из нее начал валить разноцветный дым, от которого те побросали поводья и начали тереть себе глаза, а лошади становились на дыбы и сбрасывали их под копыта. Началась свалка и наши мужчины повылазили из укрытий и пошли их добивать, хотя вскоре и сами начали чихать и кашлять от дыма. В общем, можно сказать, нам привалила большая удача, хотя кроме лошадей и оружия, разжиться было особенно нечем — кочевые передвигаются налегке.
Диана вышла из мобиля — нижняя часть лица у нее была скрыта под маской, и теперь с ужасом смотрела, как наши методично добивают раненых — глаза у нее стали как плошки, я такого никогда не видела; ее аж трясло, а когда взгляд ее наткнулся на одного, с раздробленной головой, она посерела, рывком стащила маску и ее вырвало прямо тут же — она и отбежать не успела. Я думаю, у них такой слабый желудок, потому что они едят слишком нежную пищу. После чего она утерлась, залезла обратно в свой мобиль и поминай, как звали. Даже не попрощалась — а наши-то собрались ее честь по чести поблагодарить, такую спасительницу.
Но кто же забудет доброе дело — и когда на следующее утро за мной приехал Улисс, его приняли честь по чести, старейшины всех Домов вышли встречать мобиль, и Улисс вежливо выслушал заверения наших в вечной дружбе. Он и сам произнес что-то подобающее случаю, но, по-моему, чувствовал себя при этом несколько неловко, и все озирался по сторонам. Не знаю, что уж там он такое рассчитывал увидеть: покойников уже раздели и убрали, пленников увели (их было всего двое) — смотреть было не на что.
Потом он вернулся в мобиль — я уже сидела там, — и сказал:
— Поехали.
Какое-то время мы ехали молча, но я видела, что он хочет о чем-то спросить, и не решается. Я сказала:
— Ваша Диана здорово соображает. Уж не знаю, чем она их…
— Слезоточивым газом, — рассеянно сказал он, и добавил, — послушай…
— Да?
— Меня пригласили на праздник… собственно, нас всех пригласили…
Я сказала:
— Ну да. Вы же наши союзники.
Со стороны старейшин этого следовало ожидать — раньше-то всем казалось, что, хоть с племенем Звездных Людей и можно вести дела, все они, в общем и в целом, все-таки придурки, но после вчерашнего стало понятно, что таких могущественных друзей, как они, больше днем с огнем не сыщешь. Теперь-то
