Вечером Арсений заглянул к своему старому приятелю. Бывший ювелир и гравер Иван Бубнов занимался не совсем легальным бизнесом. Даже больше – абсолютно нелегальным!
Нет, у него была маленькая фирмочка с вывеской, секретаршей и отчетами в налоговой инспекции. Она сводила концы с концами, но никакого дохода не давала.
Формально контора Вани Бубнова изготовляла для народа бланки, штампы, печати. Заказов было мало, и в свободное от работы время Иван для проверенных людей клепал разнообразные документы – от водительских прав до депутатских удостоверений. Он мог бы сляпать и ксиву под Президента, но заявок пока не было.
Арсения удивило одно обстоятельство. Оно даже насторожило – уже поздний вечер, а Бубнов в своем офисе и ни в одном глазу.
– Не узнаю тебя, Иван. Почему до сих пор трезвый? Женился?
– Не дай бог!
– Или закодировался?
– Опять не угадал, Арсюша. Я завязал по собственному желанию. По велению души.
– Раньше твоя душа горела и жаждала.
– Она не знала, Арсюша, других удовольствий. Не знала, что мир прекрасен… Мы с тобой два года не виделись? Так за это время я успел пять раз в Европе побывать. Как у меня большие деньги появились, так меня на высокое искусство потянуло. Париж, замки Луары, Неаполь и всякое такое прочее.
– А искусство только трезвым дается?
– Именно так, Арсюша… В первый приезд в Париж я выпил как обычно и в Лувр. Стою перед шедевром Леонардо и чувствую себя полным дерьмом. А на следующий день протрезвел и бегом в тот же зал. Не поверишь – такое по мне благолепие разлилось. Тут же поклялся завязать.
– Завязал?
– Не совсем. Я сейчас как английский лорд: рюмочку виски или бокал красного. И не каждый день, а так, изредка… Ты говори, Арсюша, какая нужда тебя ко мне привела. Ты же очень практичный и без повода не зашел бы.
Арсений объяснял долго и путано. Придуманная им версия казалась очень складной, но при изложении её вслух он сам почувствовал, что обильно развешивает лапшу на уши.
Одно хорошо – Иван привык к подобным заказам. Сотни братков бродили по Москве с его фальшивками. Он предпочитал меньше знать, чтоб дольше жить.
– Итак, Арсюша, я уже забыл все твое словоблудие. Мне нужно только то, что мне нужно для работы. Да и это я сразу же забуду… Значит, ты хочешь стать полковником? Жирновато для тебя. Возрастом не вышел. Предлагаю присвоить тебе подполковника.
– Согласен.
– По должности – начальник отдела по борьбе с чем-нибудь. С оргпреступностью, например.
– Согласен.
– Из установочных данных изменим лишь фамилию. И ту чуть-чуть. Был ты Хреков, а станешь Храпов.
– Согласен.
– Завтра достану тебе форму для фото. А послезавтра сдаю работу.
– Согласен.
– Тогда гони штуку баксов… Как всё просто стало, Арсюша! Десять зеленых американских бумажек, и ты подполковник ФСБ.
Верочка никогда не бывала на этой знаменитой улице. Почему-то ей казалось, что там только старенькие купеческие дома. Три тополя и дюжина двухэтажных особнячков. Но она ошибалась. Близость к центру Москвы сделала землю на Плющихе золотой, и тут появились солидные десятиэтажки новых купцов.
Еще раз, взглянув в паспорт, Вера улыбнулась. Да и как она могла подумать об особнячке, если в документе четко стояло, что эта Ольга Сытина прописана в квартире сорок пять. Не поместится столько дверей в маленьком домике.
Она начала привыкать к своему новому имени. Актрисы умеют быстро вживаться в образ. Правда, у неё не было почти никаких исходных данных. Только сумочка той самой Ольги. Но и это не так мало.
В куче совершенно бесполезных мелочей Верочка раскопала две помятые детские фотографии. Это могли быть только они – Иван да Марья, дети этой несчастной Ольги.
Долго вглядываясь в детские лица, Верочка заплакала. Не громко, не навзрыд, а так – слезы сами потекли из глаз без всяких актерских ухищрений. Да и для кого играть? Зрителей вокруг не было. Одни прохожие…
Детей было действительно жалко. Если Ольга Сытина похоронена тайно и под чужим для неё именем, то и муж, и дети не считают её мертвой. Для них она просто пропала. Ушла куда-то и исчезла. Они ждут её, надеются, прислушиваются к любому шороху за дверью. А в это время какая-то бывшая лицедейка, стоя перед их окнами, грубо копается в сумочке их убитой матери.
Верочке стало стыдно за себя. Захотелось бросить всё и убежать куда-нибудь. Но не в дом своего детства, не в студенческую общагу и даже не в арбатскую квартиру, а туда, в домик на Оке. В деревню, где всё понятно, чисто, честно.
Но если она сделает это, то никто не узнает об убийстве, никто не найдет убийцу, а её, Ольгу Сытину долгие годы будут ждать и дети, и муж.
Кстати о муже – Верочка сразу заметила, что его фото в сумочке не было. Это ни о чем не говорило, но настораживало. Вот она, Вера, несколько месяцев таскала с собой физиономию Левушки. Пока любила – таскала. И только в деревне сожгла. В первом же костре!
От мужа в сумочке была только визитная карточка. Директор какой-то фирмы «Веста» Сытин Алексей Юрьевич. Пара офисных телефонов, факс, номер сотового и всё.
Несколько часов назад, почти сразу, после того как она рассталась с Аркадием, Верочка поехала в район Арбата и купила себе мобильник. В большом магазине пришлось при оформлении предъявить паспорт. Это был некий переломный момент, после которого она немножко почувствовала себя Ольгой Сытиной.
Вера долго стояла в сквере, сжимая в левой руке визитную карточку, а в правой – новенький сотовый телефон. Наконец решилась.
– Алексей Юрьевич? Меня зовут Вера. Я актриса, но не в этом дело. Я могу рассказать вам что-то важное о вашей жене… Я здесь рядышком, в сквере у памятника Толстому… Конечно, я никуда не уйду. Я жду вас. Но как же дети одни останутся? Это не страшно?
Верочка сразу поняла, что это он! Не по внешности, которую она, понятно, не представляла. По взгляду! Глаза были трепетные, мятущиеся, полные надежды… Она с отвращением отбросила от себя холодную актерскую заметку о том, что именно так надо играть человека, любящего и потерявшего жену…
– Вы Вера? Вы только сразу мне скажите – она жива?
– Я не могу сразу. Я должна вас к этому подготовить.
– Она умерла?
– Да, но похоронили её в очень хорошем месте. Такая уютная могилка. Только надпись на ней другая. Там моё имя, а я живая… Но она там, а я здесь.
Верочка вдруг почувствовала, что ноги её стали ватными, коленки – дрожащими, а сама она стала валиться на землю. Обморока еще не было, но было явное полуобморочное состояние… Какую глупость она говорила! Не подготовила и сразу про могилу, про похороны… Дура!
Сытин успел подхватить её и с трудом дотащил до ближайшей скамейки.
– Главное я понял. Спасибо, Вера. Я вижу, как вам трудно было это сказать… Я, конечно, был к этому готов, но всё же надежда теплилась… Как умерла Ольга?
– Её убили… Застрелили на лавочке. Недалеко отсюда, в районе Сивцева Вражка.
– Убийцу схватили?
– Нет.
– Его ищут?
– Наверно нет… Они-то думают, что это меня застрелили, и ищут того, который меня… А того, который
