Лапландцы. Охотники за северными оленями

отождествляться с Тором из германской мифологии, под именем Тъермес. Следует упомянуть, что слово Ач-че, которое встречается даже в славянском языке, по- видимому, указывает на связь с остальными арктическими и субарктическими народами и, как это ни удивительно, с некоторыми группами американских индейцев, обитающими дальше к югу. Например, пауни поклонялись всевышнему существу, которому они дали имя Тираеа Атиус, где Атиус соответствует слову «отец». Его символом, который присутствует в некоторых религиозных ритуалах, было птичье перо. Точно так же у чейенов и арапако бог грома изображается в виде птицы.

Рис. 44. Бьегг-Олбмай, бог ветра, нарисованный на барабане.

Кроме того, Тьермес, очевидно, имеет сродство с божеством вогулов и остяков – Торим и Турем, с Тура сиуваков, Тангра якутов, Тангери бурятов и Тенгере татар. По всей вероятности, оно распространялось на юг и в восточном направлении, предполагая связь, таким образом, с китайским Тянь и Тамои некоторых американских индейцев.

Рис. 45. Варалден-Олбмай, бог земли, нарисованный на барабане.

Ни одна другая сила природы не производит более глубокого впечатления на лапландцев, как ветер, который дует в тундре с невероятной силой. Считается, что ветер укрывается в пещере Бьегг-Олбмай – «Человека Ветра», – который выпускает его, чтобы участвовать в гонках по горам и болотам, следуя своим прихотям. Только шаманы имеют власть над ветрами, но сначала они должны связать их тремя узлами, что является великим подвигом даже для мага. Бьегг-Олбмая можно умилостивить только в то время, когда ранней весной тает лед и когда северный олень начинает мигрировать в горы. Освободившись от ледяной корки, растения снова становятся зелеными и дают первые ростки, в то время как во всей сельской местности дует умеренный ветер Рана-Ниеида, который тщательно ухаживает за растущими цветами и растениями. Рана-Ниеида была дочерью Ач-че, которого стали называть Радиен-Аттъе, то есть «отец, который повелевает». Его назначают первым лицом в троице и основателем довольно многочисленной семьи языческих божеств. У этого бога имеется супруга, Радиен-Ак-ка, «женщина, которая повелевает» (второе лицо в троице, которое не следует путать с Маддар-акко, женщиной-творцом), и сын, Радиен-Киедде, – «сын того, кто повелевает», которого иногда называют Коар-ее-Радиен (буквально «тот, кто повелевает и имеет рога северного оленя»). Сын Ач-че часто именно таким образом изображается на барабанах шаманов. Когда лапландцы встретились с первыми миссионерами, они часто отождествляли (или путали) древних богов природы с персонажами христианской веры.

Луна, сначала называемая Аске, а затем у индоевропейцев – Мано, была важным божеством в древние времена, но позже утратила свое место в культе. В этом отношении лапландцы далеко ушли от самоедов, которые считали луну дурным оком Нум (солнце же было добрым), и от остальных сибирских народов, которые поклонялись луне как богине плодородия. Над землей правил Варалден-Олбмай, «Человек Земли», над водами – Тъяс- Олбмай, «Человек Воды». Подобным образом Лейб-Олбмай, «Человек Крови», властвовал над дикими животными и в конечном счете считался богом охоты, который распределял дичь по всем своим обширным территориям.

Некоторые божества принимали участие в процессе рождения людей. Радиен-Киедде дал Маддар-акко дух для ее сохранения. Маддар-акко некоторое время укрывалась в нем, пока дух не принял телесную форму. Затем она дала недолгую жизнь одной из своих дочерей, которую лапландцы называют Сар-Ак-ка, «женщина, которая вертится». Последняя укрывалась под очагом палатки или хижины и находила способ передачи ребенка, который должен родиться, женщине, живущей там. Все это происходило под бдительным наблюдением двух других женских божеств, Укс-Ак- ка, «дверная женщина», которая наблюдает за входом, и Юкс-Ак-ка, «женщина лука», которая берет под свою защиту младенца.

Рис. 46. Две резные фигуры, вероятно идолы. Фигура слева, вырезанная из древесины, была обнаружена на территории СССР и имеет остякское происхождение. В настоящее время она находится в Национальном музее антропологии во Флоренции. Справа фигура, вырезанная из янтаря, доисторическая. Она была обнаружена в озере Куриш-Гафф, в области Юод-кранте, Литва.

Были и другие божества. Лапландцы вырезали их изображения из древесины и устанавливали в укромных местах в лесу. Они также строили для этих божеств простые алтари, на которых совершали жертвоприношения. Франческо Негри, который посетил Лапландию во второй половине XVII в., утверждал, что ему удалось увидеть одного из этих «идолов»:

«Я увидел, что он был собран недавно, вместе с алтарем и подношением. Алтарь был сделан из многих смежных кусков древесины равной длины, поддерживаемых четырьмя другими в основании примерно в половину человеческого роста; идол был сделан из небольшого дерева бедолло, с ветвями и листьями, покрытыми землей, и вырастающим из нее стволом… На алтаре было подношение в виде целого рога северного оленя, прикрепленного к части черепа; они носили это, делая вид, что получили счастливый дар от северного оленя, и вместе со своими родственниками съедали его мясо».

Глава 10 Обитель умерших

Церкви в Лапландии малочисленны и рассеяны по огромной территории. Тем не менее в течение многих лет, когда это было возможно, лапландцы отвозили своих умерших на погост и, несмотря на длительную поездку, звали священника, чтобы он помолился за душу умершего.

Зимой, или в ходе весенних миграций на новые пастбища, или далеко в горах, когда церковь и священник находились вне досягаемости, лапландцы разбирали палатку умершего, оставляя жерди на месте, и посередине разжигали костер, чтобы дым поднимался высоко над тундрой. Когда костер догорал, жерди снимали и привязывали их ко вьючным седлам северных оленей. Затем закапывали умершего в еще не остывший пепел. Иногда, если древесину можно было легко найти в этом районе (хотя на этой широте это редкость!), они оставляли жерди для палатки в земле. Поэтому могло случиться, что путешественник в горах натыкался на признаки старого костра, окруженного четырьмя деревянными жердями. Можно было обнаружить и камень, под которым лежал лапландец, ушедший из жизни, чтобы соединиться со своими предками.

Эта практика отказа от обиталища человека вскоре после его смерти имеет особенно глубокие корни в российской Лапландии. За нею лежит глубокий и древний страх: умерших обычно винили в серьезных бедствиях, постигавших живых. В таких случаях советовались с шаманом. С помощью своего магического барабана он мог сообщить, который из духов умерших был виновен в какой-нибудь внезапной эпидемии или порождении какого-нибудь тяжелого семейного несчастья.

По-видимому, лапландская мать часто очень быстро оправлялась от потери сына. Будучи любящей его при жизни и предавшись отчаянию у его смертного одра, она испытывала страх от убеждения в том, что мертвые приносят несчастья живущим. Именно этот страх превосходил самое безутешное горе.

В некоторых частях Лапландии тело умершего поднимали на дерево – эта традиция до сих пор в обычаях у некоторых сибирских народов, например у якутов. Перед фактическим погребением, которое, таким образом, является второй частью погребального обряда, тело должно быть какое-то время подвергнуто воздействию природных стихий.

В давние времена лапландцы практиковали обряд, когда один из их числа присоединялся к тем духам, чей мир находился за пределами могилы, – этот мир лапландцы знали как царство йабми-аимо. Однако кажется несомненным, что они часто отказывались от умерших там, где те погибали, так же как самоеды нашего времени оставляют своих умерших в укрытой снегом тундре или, если те умерли в короткий летний сезон, волкам, комарам и москитам. Расставание с умершими таким образом – распространенный обычай почти у всех арктических народов. Мы знаем также о североамериканских племенах, которые оставляют своих собратьев, когда те всего лишь смертельно устали или ранены, чтобы они стали добычей шакалов и волков, которые бродят по великим равнинам, и огромным птицам-