– Нет… Я же сказал, друг попросил заехать. Телефон у нее не отвечал, а он волновался… Значит не зря… А не поймали?
– Кого? Злодея? Поймали. Зина наша помогла… Ты не смущайся, подруга. Важную птицу ты накрыла. Главный киллер. Они и кличку его называли – журналист.
– Так вы сами его поймали.
– Нет, милок. Ты послушай, как дело было… Он приехал, а мы сидим. Наверху этот злодей не больше десяти минут пробыл. Выбегает – на рубашке пятна, глаза шальные. Прыг в машину – только его и видели… А Зинка глазастая. Номер она запомнила и в 02 позвонила… Это уж когда милиция понаехала, мы слышали, что взяли они этого журналиста.
– А после журналиста кто-нибудь из дома выходил?
– Выходили… Но те выходили чинно и спокойно. А этот, как оглашенный выскочил.
– Вам, уважаемые, медаль надо дать. Или орден.
– Как же, медаль… Они даже и разговаривать не стали. Лейтенант белобрысый подошел, спросил из какого мы дома и ушел. Ему, видишь ли, соседей велено было опросить, а мы из другого дома. Не нужны значит… Зина, ты чего грустная такая?
– Я, девочки, думаю, что не туда я их направила. Не того они взяли. Ты, Вера, хвалишь меня, а вдруг тот журналист не убивал.
– Как же, не убивал… Кровь на нем была?
– Была.
– Отпечатки его, участковый говорил, нашли?
– Нашли. Но там, небось, и твои отпечатки нашли. Ты же к ней, Вера, третьего дня за таблетками ходила. Ходила? То-то же.
– Ты не дури, Зина. Если не журналист, то кто?
– А хоть Вавилов – пьянь такая. Или Ефим, племянник, покойного Степана Петровича сын…
В какой-то момент Олег сообразил, что ему лучше не задавать вопросы. Он превратился в заинтересованного слушателя. Это была самая выгодная позиция. Ни один опер или следователь, пригласивший этих бабушек в кабинет и задавая им прямые вопросы, не получил бы столько информации, как молчаливый доверчивый Олег. Нужно только в соответствующих местах удивленно хлопать глазами, вздыхать, улыбаться, сочувственно качать головой.
Олег узнал, что племянник погибшей Ефим Уколов появился во дворе уже после убийства, когда у подъезда стояли милицейские машины и группа любопытствующих соседей. Правда, он мог быть здесь и раньше, а это был второй приход – «решил злодей посмотреть на дело рук своих». Тем более, что руки его в этот день были в синяках, а на лице красовались три яркие царапины. Чем не результат драки, последней битвы погибшей Нины Ивановны?
Вавилов же оказался соседом с верхнего этажа. Но если бы просто соседом… Это была старая и единственная любовь Нины Ивановны. Еще с послевоенных времен. Из-за него она и семьей не обзавелась. Все его ждала. И он периодически приходил. Когда на год, когда на два. Такой вольноопределяющийся гражданский муж. Очень для него удобно – официальные жены приходят и уходят, а Нина Горюнова всегда рядом, всегда примет. Надо только спуститься на один этаж.
Так вот этот любвеобильный Юрий Николаевич в очередной раз нашел себе новую пассию. И очень, по мнению собеседниц Олега, молодую – «ей еще и пятидесяти не было». И это очень могло обидеть Нину Ивановну, столько раз прощавшую своего неверного соседа. Действительно, погулял в молодости, а после шестидесяти пяти мог бы и остепениться.
А эта новая его краля – пробы негде ставить. Все деньги с Вавилова тянула. Он, возможно, и решил к Нине Ивановне подкатиться, денег в долг взять. Как обычно – без отдачи. Да что с нее возьмешь? Одно слово – Горюнова.
Глава 3
Этим утром в юридической конторе Никиты Сергеевича Рубина было многолюдно.
Савенков не стал прорываться без очереди. Он спокойно сел на свободный стул рядом с секретаршей и стал ждать. Ждать пока она по звонку шефа на минутку заскочит в его кабинет. Этого времени хватило, чтоб под недоуменными взглядами посетителей пролистать журнал учета клиентов, еженедельник и несколько документов, лежащих на столе «командного пункта».
Очевидно, Савенков нашел в этих бумагах нечто, позволяющее больше не томиться в очереди. Когда пришла секретарша, он встал из-за ее стола, протянул свою визитную карточку и громко произнес:
– Передайте Рубину, что мне нужна срочно встреча. Я по делу об убийстве гражданки Горюновой…
Если это подозреваемый, пусть даже потенциально, то все его действия воспринимаются несколько иначе, под особым углом зрения.
А Рубин явно суетился. Нет, он не был испуган. Но был излишне приветлив и услужлив. Он выскочил из своего угла, пожал руку в легком поклоне, затребовал для гостя кофе, предложил расположиться у приставного столика, не сев при этом первым… Возможно, он всегда такой. Но после того, что Савенков увидел на столе у секретарши, у него был повод насторожиться.
– Надеюсь, вы знаете, Никита Сергеевич, зачем я здесь?
– Увы… Ни сном, ни духом, как говориться… То есть, я знаю, что моя клиентка госпожа Горюнова убита в субботу, но это все… Вы, Игорь Михайлович, как я понимаю, частный детектив. Агентство «Сова». Красиво! И со смыслом – даже ночью все видит и слышит.
– И очень когти цепкие. Захватит кого – не выпустит.
– У вас прямо зловещий тон, Игорь Михайлович. Если вы меня решили зацепить, то зря. Пустой номер. Горюнова – просто клиентка. Имущественный вопрос. Детали, уж извините, от вас скрою. Так требуют наши правила. Известная вам юридическая этика.
– Этого я и не требую… Но скажите мне, в котором часу вы пришли в квартиру Горюновой в субботу?
– Стоп! Не надо меня так грубо ловить… Не был я у Горюновой в субботу двадцать пятого числа.
– Отлично… Понятых у нас хватит. Я вызываю следователя для изъятия еженедельника вашей секретарши.
– Зачем?
– Там есть хорошая запись за пятницу: «Согласовать встречу с Горюновой на 9.30». И стрелочка на субботу. А в субботу вы не работаете, значит, встреча на ее квартире. А убита она была в девять тридцать… Дальше объяснять?
Рубин отскочил к своему столу, схватил трубку прямой связи с секретаршей и прокричал:
– Анастасия, немедленно уничтожь свой еженедельник. Немедленно! Сожги, порви, в туалет спусти… Новый заведешь!
Савенков во время этой тирады встал и, подойдя поближе к Рубину, ехидно прошептал.
– Зря вы, Никита Сергеевич, так явно себя выдаете. Важна не запись, а ваша реакция на нее. Значит в ней что-то страшное для вас… Но представьте: у вас в приемной сейчас пять – шесть свидетелей, которые на суде сообщают, как после вашего звонка испуганная Анастасия схватила еженедельник и побежала в туалет…
Рубин опять поднял трубку:
– Настя, ты еще не ушла? И не надо. Оставь все как было.
Они вернулись к приставному столику и заняли исходную позу, погрузившись в мягкие кресла.
– Вы правы, Игорь Михайлович. Эта запись и моя реакция… дают основание подозревать. Но не был я у Горюновой в субботу. Хотел, но не был. Не получилось. По семейным обстоятельствам.
– И алиби есть?
– Есть.
– Жена засвидетельствует?
– Нет… Любовница.
– Тоже не самое беспристрастное свидетельство. Ваша дама – заинтересованное лицо, некоторым образом… Крутится у меня в голове коронная фраза нашего великого Станиславского: «Не верю!»
– Понимаю… Но я действительно не был у Горюновой в субботу утром. Хотел, но не смог… оторваться… Плохо еще, что Анастасия действительно с ней договорилась.
